— Ложись. — выбиваю низким хрипом. Она дёргается. Блядь. Прочищаю горло. — Ляг на кровать. Только мои губы на твоём теле. Обещаю.

Придержав за лопатки, не даю ей в прямом смысле плюхнуться. Отползаю на коленях назад. Трясущимися от нервного перевозбуждения пальцами расстёгиваю две пуговицы и ширинку на шортах. Сгребаю в пальцах пояс вместе резинкой трусиков. Стягиваю по ногам. Дую на взмокшую кожу бёдер. Дрожим мы уже обоюдно. Я конкретно подвисаю, рассматривая оливковую кожу с играющими на ней тенями скатывающихся по стеклу дождевых капель в свете яркого жёлтого фонаря.

— Шикарная. — сиплю беззвучно, голос совсем сел.

Крис смотрит на меня. Я на неё. Не моргаем даже. Она тяжело сглатывает и выдаёт новую просьбу:

— Хочу чувствовать твоё тепло на своей коже.

Уверен, что этот запрос интерпретирую верно. Сжав сзади ворот футболки, в одно резкое движение стягиваю через голову и швыряю куда-то в темноту. Со штанами расставаться не спешу. Искушение пиздец какое, а я раньше времени свою Ненормальную пугать не хочу. Пусть пока командует. Накрываю её дрожащее тело своим вибрирующим. Оба вздрагиваем, как только кожей соприкасаемся. Кажется, что от контакта вырабатывается электричество, и мелкими нитями молний стреляет по венам и нервным волокнам. Кристинка настолько ледяная, что собственное тело кажется раскалённым металлом.

— Ты точно не замёрзла? — уточняю упавшим на сип голосом.

— С тобой жарко. — неуверенным шёпотом отсекает и закрывает глаза. — Поцелуй же меня. А потом губы на теле. — напоминает, чуть приподняв губы в улыбке.

— Обязательно.

Подтягиваю выше. Целую губы. Целую шею. Оставляю засос, спрятав под ним её частый сбивчивый пульс. Целую острые, глубокие ключицы. Целую гладкие, загорелые плечи. Провожу языком по впадинке на шее, и Манюня тихо вскрикивает от удовольствия. Такая она чувствительная к ласкам, что ещё до того, как раздел её, уже истекала амброзией. Сейчас, уверен, заливает постель. Проверять это не спешу. Собираюсь довести её до исступления, чтобы совсем о страхе забыла.

Скатываюсь к разбухшей груди. Уже заметил, что во время возбуждения она наливается будто. Тёмные пики сосочков так и манят, зовут, требуют ласки. Её тело говорит куда больше, чем исцарапанные зубами губы. Накрываю ртом вершинку. Всасываю вместе с шоколадным ореолом. Царевна выгибается дугой и хрипит:

— Ещё… Ещё… Мамочки… Не останавливайся только. Ещё!

Выполняю, конечно. Много времени уделяю мягким полушариям. Ртом, языком, губами, ладонями, огрубевшими на службе пальцами, но девочка моя всё принимает, с каким бы голодом не терзал её тело. Посасываю, чуть прикусываю, сдавливаю, выкручиваю. Собираю в мысленную шкатулку все её реакции на каждое моё движение. Подмечаю, что нравится сильно, что не очень, когда напрягается, в какие моменты громче стонет, когда дышать перестаёт.

Ладонью с нажимом веду по животу. Задеваю серёжку в пупке. Спускаю по лобку. Фурия добровольно слегка разводит в стороны бёдра. Она настолько мокрая, что пальцы утопают в огромном количестве вязкой скользкой влаги. Вжавшись лбом в её вспотевшую грудную клетку, сам дыхание задерживаю. Скрещиваю пальцы, положив средний на указательный, и толкаю в её горячее лоно. Тонкий крик Фурии останавливает моё сердце.

Тугая пиздец. Не разработанная. Слишком рано мы себе спуск дали. Не готова ещё. — быстро мелькает в голове.

— Не останавливайся. — шуршит Кристина, приподнявшись на локтях. Перевожу затуманенный взгляд на её лицо. — Порядок, Андрюша. — улыбается ласково. — Хочу твой запах на своей коже.

Если бы похоть так не стучала в висках и не пульсировала в венах, возможно, я бы понял её просьбу правильно. Но я уже не способен даже соображать нормально, не то, что её понимать. Все радары настроены на секс.

— Как? — выпаливаю, не отрываясь от тигриных глаз, скрытых расширенными зрачками.

— Заклейми меня. Пометь. Сделай своей.

Естественно, мой мозг решает исказить её слова. Вместо «пометь» слышу «поиметь». Хорошо ещё, что пока хоть логика не отлетела. Только на ней и выезжаю, сложив в правильную цепочку.

Зажмурившись, глубоко, дробно вдыхаю и вытаскиваю пальцы, чтобы сразу же вернуться, но уже глубже. Кристина опять вскрикивает. Я останавливаюсь. Смотрю на искажённое лицо.

— Больно? — выталкиваю хрипом.

— Немного.

Кивнув сам себе, вытягиваю пальцы и медленно ввожу один. Так вхожу легко, но Царёва всё равно сжимается.

И какой нам секс, если я её даже пальцами трахнуть не могу? Вашу, блядь, мать! Мне бы хоть вздрочнуть, дабы начать хоть немного мыслить. Но сейчас не вариант. Кристинка опять закроется.

Подтянувшись на свободной руке вверх, отвлекаю её жарким поцелуем. Одним, вторым, третьим… Между ними нашёптываю всякие нежности, прошу расслабиться. Ввожу палец до конца и даю ей время привыкнуть хотя бы к этому вторжению.

— Давай, хорошая моя, расслабь тело. Ничего страшного. Ты хочешь этого? Девочка моя маленькая, дыши.

— Андрюша… — всхлипывает и начинает глубоко дышать.

Ещё чуточку шире раскидывает ноги и ослабляет внутренние тиски. Начинаю медленно двигать запястьем. Добавляю второй палец, но теперь сопротивления нет. Пью яд из её губ, накачивая удовольствием взамен. Чтобы ещё больше раскисла, растираю мозолистым пальцем твёрдый клитор. Накручиваю по нему круги, наращивая темп проникновения.

Да что это за пиздец? Почему она такая узкая?

Промычав что-то похожее на «мамочки, я тебя ненавижу», Фурия выгибает спину и шпарит влагой оргазма руку. Ложусь рядом с ней, но продолжаю движения пальцами между ног под судорожные сокращения влагалища. Как ненормальный, приникаю губами к покрытым каплями пота вискам, щекам, носу.

Чуть отдышавшись, Кристина поворачивает голову ко мне, обнимает за шею и водит языком по моим губам.

— А теперь я хочу твоё тело на своём. Хочу тебя внутри. Не пальцы. Всего. — бомбит, сбиваясь и неистово краснея.

— Притормози, малышка. Спешки нет.

— Иди ко мне, мой любимый мужчина.

Вытягивает руки так, что чтобы оказаться между ними, мне приходится лечь сверху на неё. Опять целуемся. Теперь уже она мне контроль стирает, превращая в дикаря, живущего инстинктами: выживать и размножаться. Делаю последнюю попытку вразумить скорее даже себя, чем Кристину.

— Крис, нам не стоит торопиться. Я потерплю. Можешь просто подрочить мне, и эту ночь я переживу. — ухмыляюсь, играя бровями.

Румянец всё её тело покрывает. А вот мои пальцы, продолжающие её растягивать, явно говорят об обратном. Но ещё красноречивее вопит твёрдый член, упирающийся в её в голое бедро. В паху зарождаются болезненные спазмы, нижнюю часть тела сводит судорогами и скручивает.

— Я не девственница, Андрей. — серьёзно объявляет Ненормальная. — Не надо меня так беречь. Ты просил слушать своё тело, и я слушаю. Оно хочет мужчину. Оно хочет тебя. Оно хочет полноценного секса. Оно требует другого рода удовольствия. Отсутствие опыта не означает полную безграмотность. Я могу понять, чего хочу. Мне больше не страшно. Не с тобой, любимый мой. Я же… Я так сильно… Так люблю… — задыхается, судорожными рывками втягивая воздух, но не удерживая в лёгких. — Будь моим по-настоящему первым. Желанным и телом, и сердцем. Будь, Андрюша.

— Буду, Кристина. — приглушённо заверяю я и запечатываю обещание поцелуем.

Слезаю с постели. Нащупываю в кармане презерватив. Отбросив его на смятое покрывало, распускаю ремень.

— Не спеши. — подскакивает Фурия и растягивает рот в ядовитой улыбке. Пиздец как медленно и сексуально облизывает губы. — Хочу раздеть тебя медленно. Хочу насладиться. Покажи себя во всей красе.

Смехом выплёскиваю часть напряжения. Наклоняюсь к ней, подбиваю пальцами подбородок и лижу пухлые губы, пока не слизываю с них весь яд её вкуса. Уже спокойнее, но с нетерпением расстёгиваю пуговицы, скатываю по ногам штаны. Царевна вспыхивает и отводит взгляд, напарываясь на распирающий трусы ствол. Я начинаю всерьёз волноваться, что разорву её на хрен. Придётся действовать очень медленно и терпеливо. Спускаю боксеры. Сев на кровать, стягиваю носки. Крис прижимается грудью и животом к спине, обняв за шею. Лизнув за ухом, хрипит: