Прежде чем сдружиться, сколько раз друг об друга кулаки чесали — не сосчитать. Даже я, который обычно спокойнее скалы, не мог спустить на тормозах его вечные заёбы и королевские замашки. Удивляло ещё тогда, что он драться умеет по-мужски, а не рвать волосы и царапаться, как девчонка.
Мысленно вернувшись на первый месяц службы, вижу, насколько сильно изменился не только я, но и остальные парни. Кто-то из них ночами ревел в подушку и жаловался на жизнь, другие вечно всем недовольные были, третьи норовили вывалить на кого-то весь негатив, а сейчас наша рота как одна семья. Есть, правда, пара гнилых фруктов, но с ними справляться научились.
На проходной протягиваю дежурному увольнительную и военный билет. Тот с вниманием изучает и возвращает документы.
— Хорошего дня. — толкает с ухмылкой.
— Хорошего дежурства. — с теми же эмоциями отвечаю и покидаю КПП.
Глубоко вдыхаю кислород с привкусом соли и моря, забивая лёгкие до предела. Роняю веки вниз, вкушая предстоящие сутки свободы и относительного спокойствия. Отзваниваюсь Пахану.
— Ну и де ты? — горячусь сходу. Вечно этот хмырь опаздывает. — Я уже вышел.
— Бля, Андрюха, лечу. Тут светофор накрылся, пришлось постоять немного. И вообще, не бузи на меня, а то нах пошлю.
— Нах и сходишь. — отрезаю, сбрасывая вызов.
Набираю номер мамы, но она не отвечает. Блядь, я и забыл, что сегодня у неё день покупок, а значит, до ночи можно и не пытаться дозвониться, как и до всех остальных. Разве что Данька опять слилась. Нахожу в списке контактов номер сестры и набираю по видеосвязи.
— Братуня, здоров. — расплывается счастливой улыбкой, едва приняв звонок.
— Привет, Даня. Опять слилась с шоппинга? — высекаю, растягивая лыбу.
— Ага. — подмигивает сестрёнка, удобнее устраиваясь между ветками дерева. — Ты же знаешь, как ненавижу кататься с ними. Пусть НикМак и Тимоха страдают, а мне и тут неплохо.
— И как в этот раз съехала?
— С дерева упала. — хочет Диана, показывая содранные колени и ладони. — Нога теперь болит жуть. Ходить не могу.
Шагаю в сторону остановки, чтобы не маячить около забора военной части. Качаю головой, удивляясь находчивости сестры. Судя по тому, куда она забралась, не так уж и сильно пострадала "при падении".
— А если серьёзно: почему опять вся битая? — толкаю, вглядываясь в экран и оценивая ещё и счёсанный подбородок.
Она спокойно отмахивается:
— С велосипеда упала. Ничего, жить буду. Лучше расскажи, как ты. Всё хорошо? Скучаешь по дому? — на серьёзе сечёт Дианка.
— Всё отлично, братишка. Сегодня вот в увал иду. И, конечно, скучаю по дому и по вам. А ты будь осторожнее. И хватит по деревьям лазить. Тебе уже четырнадцать.
Она закатывает глаза и вываливает язык, давая знать, куда я могу засунуть свои наставления. Когда вернусь, придётся взяться за её воспитание. За то время, что меня не было, сестра всё больше превращается в пацана, что мне совсем не нравится.
Какое-то время болтаем о семье, и вдруг она ни с того ни с сего выдаёт:
— Я Алину видела. Во-о-о-от с таким пузом. — показывает руками объём, а меня аж передёргивает. — Знаешь, что она мне сказала? — суживает подозрительно глаза и рвано вдыхает. Я, обратно, дышать перестаю. За грудиной что-то страшное происходит. Целая буря разворачивается. Штормит нехило. Органы по всему нутру мотает. О кости словно о скалы разбивает. Торможу дыхалку, когда Даня припечатывает: — Что у меня племянник будет. Бред же, да?
Едва мобилу не роняю. С желудка к горлу тошнота подкатывает. Сам не замечаю, с каким свистом кислород втягиваю, пока этот звук не глушит грохот сердца. В какое-то мгновение глотку сворачивает, лёгкие скручивает, а голос от напора эмоций исчезает. Гневно прочищаю горло и толкаю скрежещущим тоном:
— Да, Даня, это бред. Не слушай её. И вообще, держись от Алины как можно дальше.
— Почему она сказала, что…
— Хватит. — рявкаю, мешая сестре повторить это ещё раз. — Мы не станем это обсуждать.
Быстро и совсем не незаметно сменяю тему, а Данька подыгрывает, делая вид, что не замечает перехода и тяжёлого напряжения с моей стороны во время короткого разговора. Сама прощается и кладёт трубку. Закидываю смартфон в карман и дробно вздыхаю. Внутри трясёт пиздец, как нихуёво.
Блядь! Сука! Не может быть, чтобы Аля залетела от меня. Мы всегда предохранялись. А если что-то пошло не так, то почему она ничего не сказала мне? Да и моим родителям тоже? К тому же у неё новый хахаль. Она начала мутить с ним всего через пару недель, как я отчалил в армию. И какого хрена, вообще, никто не поставил меня в известность, что она в залёте?
Затяжно вдыхаю, выбиваю из кармана пачку сигарет и заполняю лёгкие никотином. Выпускаю сизый дым. Он дерёт глотку. Хрипло кашляю, яро тряся башкой. Зажимаю зубами фильтр, запихиваю обратно сигареты и достаю мобильный. Делаю то, что поклялся себе не делать, пока не вернусь домой: захожу в её профиль. Листаю фотографии, пока не дохожу до поста с положительным тестом на беременность и подписью: срок пять недель. Сдавливаю в кулаке телефон, слыша хруст то ли костей, то ли корпуса. Быстро просчитываю вероятность того, что этот ребёнок мой, и едва не захлёбываюсь бешенством.
Судя по дате публикации — к тому моменту, как она сказала, что не будет ждать меня из армии, Алина была беременна уже три недели. Есть всего два варианта: она беременна от меня, но какого-то хуя молчит, или уже тогда изменяла и залетела от кого-то другого. Ни один из них мне не нравится.
Только собираюсь набрать бывшей девушке, чтобы выяснить всё, как передо мной тормозит красная Toyota FJ Cruiser, а из открытого окна высовывается довольная рожа Пахи.
— Ой, только не строй из себя оскорблённую невинность. — давит он на расслабоне. — На пятнадцать минут задержался, не рассыпишься. Запрыгивай давай и погнали. Предки уже ждут. Мама там какой-то вкуснятины наготовила, хоть нормальной еды пожрёшь.
С грузным напряжением, сковавшим тело, обхожу тачку и сажусь на пассажирское. Чтобы не выдавать того опизденевшего сумасшествия, что разматывает изнутри, выдавливаю улыбку и протягиваю другу руку для приветствия.
— Если думаешь, что жратвой заслужил себе прощение, то облезешь. — бомблю, усмехаясь. — Ты хуже любой тёлки. Хоть бы раз вовремя на месте оказался. Что в этот раз задержало? Макияж поправлял? Или эпиляцию яиц делал?
— Ебалочку завали, Дюха. — ржёт Макеев, вливаясь в дорожный поток. — С яйцами у меня порядок. Или хочешь проинспектировать? — отрывает руку от руля, оттягивая резинку спортивных штанов.
— Если ты сейчас вывалишь свои шары, останешься без них. — предупреждаю мрачно, оскалив зубы.
— Какие мы грозные. — угорает приятель, протягивая мне пачку сигарет. Обычно много не курю, но сейчас не отказываюсь. Эти новости выбили меня из колеи, но на данном этапе предпочитаю немного остыть и обдумать ситуацию на холодную голову. Не тот я человек, что рубит с плеча, хотя всего минуту назад едва не сорвался. — Ты чего сегодня угрюмый такой? Случилось чего? — уже без улыбки добавляет.
Скользнув по нему глазами, возвращаю взгляд на ползущий поток машин.
— Надо кое над чем поразмыслить. Только не ссы, выходной тебе не запортачу. — выдавливаю, слегка приподняв уголок губ. — И не спрашивай. Пока не разберусь, рассказывать ничего не стану.
Пахан театрально вздыхает, постукивая пальцами по рулевому в такт музыке.
— Вот вечно ты такой. Как кому-то хуёво, старшего брата и психолога врубаешь. А как у самого что-то случается — хуй поделишься.
— Старший брат на младших проблемы валить не станет. — с гоготом треплю Макеева по волосам, как делал раньше с братьями.
Когда злобно дёргает башкой и скрипит зубами, смеюсь громче. Дурачество помогает немного расслабиться и отвлечься от неприятных мыслей. Даже если Аля изменяла мне — похуй. Мы расстались и нет смысла выяснять отношения. Вот только на кой хер сказала Дане, что у неё будет племянник? Разошлись мы не врагами, так в чём её проблема? Если бы ребёнок был мой, то не стала бы она молчать. Зная Завьялову много лет, уверен, что как минимум попыталась бы вернуться ко мне и сбагрить ответственность.
