Тяну носом кислород, пока лёгкие не отзываются болью. Протяжно выпускаю его. Скриплю зубами. Вдыхаю. Затягиваюсь никотином. Выдыхаю. Мобила вибрирует. Стягиваю взгляд на экран. Сердцебиение учащается.

Я её пришибу. Богом клянусь, убью эту стерву.

За первой фоткой прилетает ещё десяток из примерочных в магазинах торгового центра.

«Как тебе это платье? Нравится?»

«Что скажешь об этих шортиках? Миленькие? Я вот сомневаюсь.»

«Симпатичная маечка? Тебе нравится, Андрюша?»

И я, блядь, плыву. Растягиваюсь в улыбке, пусть злость ещё бурлит. Ну как, мать вашу, можно на неё долго злиться? Мало обращаю внимание на шмотки, впитывая в себя её улыбки.

Следом приходит «кружочек».

— Как тебе это платье? — кружится перед зеркалом, вытянув вверх руку с телефоном. — Ты злишься на меня? Я тоже злюсь. — хмурится, остановившись. — Да, злюсь! Почему ты так ко мне относишься? Я же сказала, что не буду тусить ночами, а ты мне не веришь! Фуф, сегодня не звони мне! Всё!

Видеосообщение заканчивается, а я расхожусь хохотом.

— Ненормальная. — бурчу тихо и набираю её номер. Паха только косится на меня и остальных парней в курилке, но мне так похуй на всё происходящее вокруг. Только она важна. — Мне шорты тоже не понравились. — говорю, как только трубку поднимает.

— Я же просила не звонить мне сегодня! — шипит гарпия недовольно.

— Но ты же ответила. — смеюсь приглушённо, отходя подальше от толпы.

— Чисто случайно. — с завидным упрямством стоит на своём. — Всё, пока!

— Крис, остановись. — приказываю резко. Перевожу дыхание. — Хватит уже. Я не хочу ссориться.

— Мы уже поссорились, Андрей!

Кто-то должен быть умнее. Сомневаюсь, что Царевишна готова сделать ещё один шаг навстречу. Сегодня она и так достаточно уступала. Первая мирилась. Открывалась.

— Прости, Крис. Я был не прав. Пойми, что я так веду себя, потому что переживаю за тебя.

Она молчит достаточно долго, а потом выбивает негромко:

— Не дави. Мне тоже непросто. Я только учусь. Но если пообещала, то сдержу слово. Если куда-то соберусь, то обязательно предупрежу тебя.

— Тогда перестань провоцировать. Могла просто сказать, где ты. — выталкиваю со сталью.

— Я бы сказала, если бы не пёр как танк! — возмущается искренне, но и в её голосе проскальзывает тень улыбки.

— Ты же любишь танки.

— Люблю. — почти беззвучно признаёт Крис. — Так поможешь мне с выбором нового гардероба?

— Куда же мне деваться. — откликаюсь, смеясь.

Учитываю мамину любовь к шоппингу, я давно привычный к вопросам: это мне идёт? Как смотрится? И прочим.

Сейчас впервые с удовольствием и особым вниманием смотрю, как Фурия устанавливает телефон в кабинке и переодевается из одной одежды в другую. Стягивая платье, краснеет, но себя всё же пересиливает. Кружится. Постоянно советуется. Интересуется моим мнением. Вкинув наушники и установив телефон так, чтобы экран не было видно со стороны, занимаюсь глажкой. Так и длится до отбоя. Прощаться пиздец как не хочется, но приходится.

— Ненавижу тебя. — шепчет Кристинка в камеру.

— Я тебя тоже, Манюнь. — отбиваю с улыбкой.

К тому моменту, как вхожу в кубрик, решаю на ходу пару вопросов, в том числе с Макеем.

— Товарищи, минуту внимания. — театрально вступает друг. — До меня тут дошли слухи об Андрюхе и Крис. — парни все, кроме меня и Иридиева, напрягаются и откладывают свои дела. — Короче, накрутили мы знатно. Кристина мне не девушка и никогда ей не была. Мы с пелёнок дружим. Предотвращая последующие вопросы, скажу сразу, что яйца к ней катить нельзя — оторву.

— А нормально объяснить, не? — насупившись, высекает Ваня, сползая со своей шконки.

— Царёва моя девушка. — вставляю, стабильно удерживая его взгляд. — Поэтому мы с ней так и переглядывались.

— Говорим мы это, только чтобы вы не считали Диксона подонком. — добавляет Паха. — Если до Царёва дойдут слухи о том, что Крис со мной, то я разрулю, но Андрюхе придётся несладко. Он дочку как зеницу ока бережёт. Надеюсь на ваше понимание. Всем спокойной ночи.

Плюхается на свою койку, игнорируя все взгляды и вопросы.

— Почему тогда не сказал? — сечёт Гребенский, намекая на разговор пару дней назад.

— Гер, ну ты и тупой. — ржёт Даниил сверху. — Не твоё дело. Главное, что «кодекс» не нарушен, так что отъебитесь от Диксона и давайте спать. Нас завтра ебать во все щели будут. Лучше очко разработай.

— Я сейчас твоё разработаю. — взрывается Герыч гоготом, стягивая Иридиева за ногу вниз.

А дальше начинается стандартный пиздец армейского досуга. Успокаиваются все, только когда в кубрик заходит дежурный по роте и раздаёт всем пиздюлей.

Жизнь входит в колею. Построения и марши. Переписки и созвоны с Фурией. Несмотря на то, что моё отделение теперь в курсе, при встречах с Крис всё же осторожничаем. Дни тянутся бесконечно. Как и думал, следующие выходные я пропускаю. Кристинка расстраивается. Я и сам впадаю в какой-то депрессняк от того, что уже больше недели даже поговорить с ней вживую не могу, а впереди ещё семь дней, а то и все двенадцать. Царёвой этого не показываю, успокаиваю её, обещаю любыми способами найти возможность встретиться с ней, пусть сам понимаю, что это невозможно.

— Ну, Манюнь, не грусти. Улыбнись. — упрашиваю, вжавшись в тень забора. Она приподнимает уголки маковых губ в грустной улыбке. Даже не ругает меня, что ночью вышел на улицу. — Кристинка, ну правда. По живому режешь. Я тоже хочу тебя обнять. Очень сильно.

— Сильно-сильно? — спрашивает тихонько.

— Сильно-сильно, Крис. Надо потерпеть.

— Я скучаю, Андрюша. — сипит совсем уже печально.

— Блядь, Фурия… — выпаливаю, ощущая уже привычное давление в груди при виде её увлажнившихся глаз. — Если ты сейчас не перестанешь грустить, то я забью на всё и приеду к тебе.

— Не вздумай! — вскрикивает, утирая глаза. — Точно в дисбат загремишь, Андрей!

— Зато ты не будешь плакать. — толкаю, улыбаясь.

— Я не плачу! — ощетинивается скорее по привычке.

Я уже перестал обращать внимание на её колкости и резкость. Просто Крис такая. Ей сложно измениться. Особенно на расстоянии. А я, признаю, немного манипулирую ей. Иначе просто не получается.

Утром опять на площади. Парни зевают и трут глаза. Я кое-как держусь. У самого физические силы близятся к нулевой отметке, но надо выкладываться на всю.

— Нал-лево! — громко командует Гафрионов. — Правое плечо вперёд!

Выполняю на автомате и тут же сбиваюсь. Напарываюсь глазами на кровавого монстра и миниатюрную фигурку в коралловом платье и с развивающимися волосами. Фурия улыбается и машет мне рукой. Растягиваю рот и качаю головой, восстанавливая ритм.

— Дикий, блядь, что за косяки?! — во всё горло вопрошает взводный. — У нас парад через неделю, а ты на ровном месте спотыкаешься и весь строй сбиваешь!

— Прошу прощения, товарищ старший лейтенант!

Несколько часов отрабатываем марш и построение, а Кристинка так и стоит около машины и наблюдает. Когда дают команду вольно, не могу уже ни о чём другом думать. Подскакиваю к Гафрионову.

— Товарищ старший лейтенант… — начинаю запыхано.

— Пять минут. — предупреждает и указывает кивком головы в направлении Хаммера.

— Спасибо.

Буквально подбегаю к Царёвой, хватаю её за руку и затягиваю за тачку. Прижимаю спиной к обшивке и сгребаю ладонями щёки. На её лице светится улыбка. Глаза горят.

— Почему ты здесь? — выбиваю, гладя её пальцами, впитывая каждую чёрточку лица и оттенок счастья, отражающегося на нём.

— Любуюсь своим парнем. — шёпотом отрезает Фурия и обнимает за шею. — Поцелуй меня, Андрюша.

— Твою ж мать, Фурия, нас спалят. — хриплю, беря в плен податливые губы.

— И пусть. — последнее, что слышу, прежде чем потеряться в бреду её нежности.

С ним легко не бояться

Да, я не выдержала этой недели на расстоянии. Каждый день приезжаю на площадь, но обычно наблюдаю издалека, чтобы Андрей меня не заметил, но сегодня сдалась. Хотела, чтобы и он меня видел в новом платье. Выбирала его с расчётом на то, что ему понравится. Не слишком броское, но достаточно короткое и с круглым декольте. Признаюсь, хочется немножечко его подразнить. Судя по тяжёлому тактильному взгляду, которым окатывает — в точку. Ёжусь под ним, дрожу чуточку и откровенно плавлюсь.