Шелест. Едва различимый треск, и пеночка из красного, точно закат, куста вспорхнула в небо. Крупная волна разбивалась о стену разнотравья, заставляя сухие стебли камыша колыхаться. Вода за ними была затянута ряской, и всё ж какое-то движение просматривалось по ту сторону чёрной глади. «Ту-дун», – прозвучало в ушах. «Ту-дун».

Удары крошечных крыльев, точно пульс неба.

«Ту-дун».

«Хррр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р…»

Рука на желудке. Нельзя было сказать, что это за звук, и где он зарождается. Гул, тягучий и раскатистый, казалось, доносился отовсюду. Он сразу же проникал внутрь всякого живого существа, вибрируя холодом на костях. Задрожав, пронизанная кровавыми отблесками, дымка точно заплясала над водой, повинуясь этому звуку. Где-то меж деревьев хрустнула ветка.

Это нельзя было назвать страхом, скорее осторожностью. Предчувствие чего-то нелицеприятного зародилось в животе девушки.

«Бобы. Точно бобы.»

Ускорив шаг, так как нужно было поторапливаться, Зое вскоре перешла на бег. «Гр-р-р-р-Р-р…», – пела вода, и сухой треск, точно копьё, пронзил воздух. Тягучая ветвь ивы дрогнула у воды…

– А змей-то тем вечером корову едва не утащил, – жизнерадостно сообщила Мона, помешивая что-то в котелке.

Удар. Ветка распласталась по стеклу, распушив листья, и вновь отпрянула, подтанцовывая в воздухе. Ветер медленно усиливался, и, судя по тому, какого цвета сделалось небо, погода и не думала разгуливаться. Пока подруга стояла у очага, Зое пробежала пальцами по шнуркам карманов. Завязала она их в итоге кое-как, так что периодически приходилось поправлять. Мгновения оказалось вполне достаточно.

Неопределённый запах то ли бобов, то ли мяса.

«Вот ведь. Видела же, что она чистила-резала. – И сразу: – Так чистила или резала? Ножом давила?» В голове девушки тут же молнией пронеслась дюжина картин её собственной готовки, но там всё было куда как более просто и прозаично. «А, какая разница? Забесплатно, что не подай, – все съедят. Даже моё кое-как съели… или нет».

Ударив себя по лбу, девушка протащила ладонь через лицо. Привести мысли в порядок это не особенно помогло, но совесть её определённо очистилась. Зое сделала всё, что могла. Теперь можно было и поспа-а-ать… нет, спать было нельзя!

– Откуда знаешь? – вопрос про нападение дракона.

Оставив котелок в покое, Мона, розовощёкая и крутобокая женщина с завязанными в тугой узел волосами, принялась резать лук. Лезвие расплылось, теряя всякую связь с действительностью. Наблюдая, Зое подпёрла голову ладонью.

– Да как же, Агата сегодня за молоком заходила. Она и рассказывала. Пенин вчера вечером на поле стадо выгнал, при нём и было. Сам на силу ноги унёс. Возвратился, говорят, глаза, точно факелы, сияют. В крови весь. Ужас! Голень, убегая, о корягу продрал.

Раскрасневшись, Мона чуть было не резанула палец. Она бы это сделала, но руки куда лучше хозяйки знали, что и как нужно делать.

– Сегодня его, кстати, не будет.

«И завтра не будет, – со скучающим видом дополнила Зое. – А если вспомнить излишнюю чувствительность, то и после так же. Главное, чтоб как у Коума не затянулось».

Подобрав зелёную луковую розетку, Зое в задумчивости хрустнула её на зуб:

– Три.

Пахнуло ароматным паром. Точно как Марта, Мона сунула тряпку за пояс передника, и даже этого не заметила. Зое фыркнула в раздражение. «Опыт, чего уж там».

– Чего три?

– Просто три. Передай ей, – поймёт. – Зое поморщилась.

«Хороший лук, никогда его не любила».

– И как же он его описывает? – больше ради интереса, нежели ради того, чтобы услышать ответ.

Мона честно задумалась. Помахивая поварёшкой, точно дирижируя невидимым и невиданным оркестром, она с минуту подбирала слово.

– Говорил… чудовищно.

«Фасоль», – подметила Зое, опознав приставший к дереву характерный катышек.

– Так я и думала.

«Даже смешно. Спрашивается, – кто в будний день мясо готовить станет?» Взгляд Зое прошёлся по столешнице. Горечь бушевала, а закусить, за исключением чеснока, её было нечем.

«Ёжик… Ну, надо же. Он бы ещё «как у козла» сказал. С горизонтальными зрачками. В сравнении звучит действительно неплохо».

– Чудовищно – это удачное слово, – внутренне закипая. – Ко многому подходит. Вот Гай мой – чудовищный хам. Представляешь, заявил: «У тебя, мол, глаза как у ёжика».

– Ёжик, это красиво, – оценила Мона. – Поставив котелок на тряпку, она сложила её концы над крышкой. – Бодуен меня всё больше Пяточком зовёт. Мне нравится, – признала женщина, и щёки её загорелись.

Откровенно, Зое даже не представляла, как относиться к последнему заявлению. Не знала, но улыбнулась. Крупные белые зубы, с щёлочкой по центру, чуть блеснули в свете огня.

***

Ветер поднялся. Подхватывая листья и закручивая, он ломал ветви осин и лип. Верхушки елей гнулись, и чёрная хвоя её ходила, будто предостерегая о какой-то беде. О какой? Неисчислимое множество бед таилось в этих холмах. Заноза из тех, что забиваются под ноготь в самый неподходящий момент, и возможность подвернуть ногу. Погода, налоги и подрывающие кроты. Велика ли при таком разнообразии вероятность повстречать зверя в алом панцире, что способен враз заглотить человека, равно как тот куриную ножку?

Хруст позади. Зое не обернулась.

– И почему так долго? – суровый взгляд прошёлся по обветренным лицам присутствующих. – Чего молчите, – отвечайте!

Мужчины предпочли таранить взглядами землю. Ни у одного не хватило совести произнести хоть слово в ответ. Зое лично платила, лично носила им еду, и она имела право требовать.

– Кому есть что сказать? – поощряя инициативу. – Или мне напомнить, кто здесь должен быть главным?

«Должен быть», – Зое особо выделила эти слова, надеясь на внезапную вспышку мужской гордости. Та предусмотрительно предпочла отмолчаться, и лишь благоразумие проявило себя. Пригладив растрепавшуюся бороду, Бод точно не заметил запутавшиеся в огневеющих волосах листы осины. Осень никого не ждала.

– Алого зверя у самой деревни видели. Он не подходил раньше так близко.

– И не летал.

«Дети! Нет, ну как можно на таких злиться? Подростки они и есть».

– А явились тогда зачем? Пришли, так сделайте что-нибудь. Чего на месте стоять?

Присутствующие переглянулись.

– А зверь как же?

– Вы уже здесь! Понимаете? Сидели бы тогда по домам, зачем пришли-то?

«Нет, они определённо сведут меня с ума. Прятались бы тогда по норам и не мешали сны досматривать… Там было тепло и не дуло совсем из-под окна. Эту щель, кстати, давно надо законопатить».

По дому от Зое сегодня всего-то и требовалось, что накопать ещё глины, на сей раз для починки пары древних горшков, прополоть редис да загнать кур, время было.

«Так даже спокойнее».

Ещё один взгляд, но уже куда более осознанный. Некая мысль проскользнула меж присутствующими, объединяя и сплачивая их под общее знамя. С важным видом Брис хмыкнул. Мельник глянул на Рина, тот кивнул. Посмотрел на Бода. Пепин с Тибо – аналогично. Мнение рыболова, хотя тот, по глазам было видно, против не был, никто в расчёт не брал.

– Так мы пойдём?

– Мы и пришли это сказать.

«Так, а вот это уже по существу».

– Домой? Да вы у Пенина спросите! Он видел: для этого зверя, что есть наши стены, что их не-е… т.

Оборвав себя на полуслове, Зое клацнула челюстью. И вновь та же беда. Нельзя, нельзя было говорить подобное. «Я же уже не ребёнок, полевые головастики! Куда уж ещё старше?»

Стоило Зое вспомнить про возраст, и чувство, вязкое и вместе с тем какое-то нервное, навроде фасолевого супа, захватило сознание. Столько лет пролетело, и когда?

«Трава в нашем детстве была выше, а в небе летал другой змей, с голубыми лентами... Или красными? Что-то я уже заговариваюсь. Гай прав: нужно поспать».

– Идите, если, по-вашему, так лучше. Идите, но за простой я платить не собираюсь!