— Хорошо. — Она прибавляет шагу, и я подражаю ей. Увеличиваю темп, представляя себе метроном, который помогает мне держать темп. — Тогда побежали.

Больно.

Чертовски больно.

С каждым шагом меня охватывает бездна боли, которую я никогда раньше не испытывала, и я жалею о своем решении, когда мои часы пикают и сообщают мне, что мы только что пробежали милю за десять минут.

Я не достигла такой скорости во время своих тренировок, но доверяю себе. Доверяю своему телу. Доверяю Катарине, которая рядом со мной и без слов дотрагивается до моего локтя.

Отрезок до тринадцатой мили проходит как в тумане. Я слышу, как люди подбадривают меня.

Я вижу, как люди держат плакаты и выкрикивают мое имя с клейкой ленты, которую я приклеила к груди. Я здесь и живу этим, но это похоже на внетелесный опыт. Как будто я парю в вышине, боль в ногах невыносима, а звуки — глухой рев, пока я не увижу финишную черту.

— Вот это да, — вздыхаю я, находясь в десятке миль от завершения того, о чем никогда не думала.

— Финишная прямая, подруга. Осталась одна минута. Закрой глаза и беги, Марго. Ты сможешь, — говорит мне Катарина.

Я зашла так далеко.

Я так чертовски много работала, и отказываюсь не достичь своей цели.

Поэтому я бегу.

Двигаюсь быстрее, чем когда-либо раньше.

Мое дыхание становится рваным. Мои легкие горят. Зрение начинает затуманиваться, и я скрежещу зубами, обхожу парня, одетого как эльф, и пересекаю финишную черту за два часа двадцать две минуты.

Облегчение захлестывает меня.

Я так устала.

Все болит.

Не знаю, где нахожусь, только хочу присесть.

Я останавливаю часы и иду к металлическим перилам, установленным для того, чтобы отгородиться от бегунов. Пытаюсь сориентироваться, но ноги трясутся. Я отступаю в сторону, словно пьяная. Мир наклоняется вокруг своей оси, и я наклоняюсь вместе с ним.

Нога выскальзывает из-под меня, и я падаю вперед. Земля оказывается опасно ближе, чем раньше. Зажмуриваю глаза и готовлюсь к падению, но оно не наступает.

Руки обхватывают меня за талию.

Теплые ладони касаются моих плеч.

Мое тело прижимается к чему-то прочному, успокаивающему, и мне кажется, что я парю в воздухе.

— Я держу тебя, — говорит глубокий голос.

В глубинах моего мозга я думаю, что говорю что-то в ответ. Кажется, говорю: Я рада, что кто-то это делает. Но не могу быть в этом уверена, потому что мир становится черным.

ФИНН

Женщина передо мной не знает, кто я, но я знаю, кто она.

Марго Эндрюс.

Девушка моего сына, которую я видел лишь мельком.

Но этого было достаточно, чтобы произвести чертовски сильное впечатление.

Я гадал, где она была. Когда я видел ее в последний раз, она издалека поприветствовала меня, выехав из моей подъездной дорожки, и уехала в закат, ее волосы были огненно-рыжими.

Неправильно признавать, что одно взаимодействие с ней вызвало у меня любопытство. Я подумал, что она горячая штучка, и боролся с влечением, которое почувствовал в ту долю секунды.

Еще более неправильно чувствовать это прямо сейчас, когда она судорожно сжимает в руках сумку, а из ее носа текут сопли.

— Привет. — Я приседаю рядом с ней и делаю все возможное, чтобы показаться профессионалом, а не озабоченным мудаком, которого она никогда не встречала. Мои губы подергиваются от презрительного взгляда, который она бросает в мою сторону. — Как ты себя чувствуешь?

Она довольно быстро пришла в себя после потери сознания, но я на секунду забеспокоился. То, что она не может держаться на ногах, говорит о том, что она обезвожена. Возможно, слишком сильно нагрузила себя, и я хочу убедиться, что она работает на полную мощность, прежде чем отправлять ее в путь.

— Как ты думаешь я себя чувствую? Как будто я отлично провожу время, верно?

Я ухмыляюсь ее сарказму.

— Я задам тебе несколько вопросов, чтобы оценить твои когнитивные функции. Как тебя зовут?

— Марго Эндрюс. Сегодня одиннадцатое декабря. Мне двадцать четыре года. Я не могу поверить, что люди считают, что это весело, и я чувствую, что умираю.

Двадцать четыре.

Она так чертовски молода.

Джереми столько же, но когда она говорит, это звучит по-другому.

— Некоторые люди думают, что бег — это весело, — говорю я. — А упоминание о том, что ты чувствуешь, что умираешь, пока находишься в медицинской палатке после обморока на финише забега, — это быстрый способ оказаться в машине скорой помощи.

Марго закрывает рот. Ее внимание переключается на мой рождественский свитер, и она склоняет голову набок.

— Любитель Рождества?

— Да ладно. — Я жестом показываю на оленя с ярко-красным носом, пришитым к шерсти. — Это классика.

— Классически безвкусно.

— Ладно, ненавистница Рождества.

— Я сейчас ненавистница всего. — Она стонет и вытягивает ноги. Я поднимаюсь на ноги и беру тонометр для измерения давления. — Ты, наверное, думаешь, что я не настолько быстра, чтобы так себя вести. Я же не установила мировой рекорд.

— Я вовсе так не думаю. — Я обматываю липучку вокруг руки и кладу стетоскоп на изгиб ее локтя. Быстрое прослушивание говорит мне, что все в порядке и она здорова. Слава богу. — Это твой первый забег?

— Да. Я записалась после того, как мой дерьмовый бывший парень сказал мне, что я никогда не смогу бегать. Он был звездой легкой атлетики в колледже, и я очень хотела доказать, что он ошибался. Думаю, мне это удалось. Хотя я могла бы обойтись и без драматизма.

Я нахмурился.

Бывший парень?

В прошлом я знал Джереми как плейбоя. Он пробирался к девушкам после комендантского часа и никогда не казался заинтересованным в отношениях, но мне казалось, что ему нравилась Марго. В последний раз, когда мы говорили о его личной жизни, он сказал, что у них с ней все хорошо.

Это было пару месяцев назад, и, похоже, все изменилось.

Мне чертовски не нравится, что он сказал ей что-то подобное, даже если это могла быть шутка. Не знаю, где, черт возьми, он научился такому дерьму, но не у меня.

Я тренируюсь вместе с самыми быстрыми женщинами в Чикаго в своем беговом клубе, и они могут посрамить меня. Говорить кому-то, что он никогда не сможет закончить забег, — это так незрело. Я ему, блять, в ухо дам, когда увижу его в следующий раз.

Марго молодец, что не стала терпеть его поведения.

— Ты доказала, что он ошибался. — Я беру клипборд и записываю ее показатели. — И ты очень хорошо справилась. Закончить забег — это достижение, и твое время было впечатляющим.

Она поднимает подбородок и смотрит на меня. Ее зеленые глаза блуждают по моему телу, и она хмыкает.

— Ты ведь занимаешься спортом, не так ли?

— Я и сам пробегаю несколько миль.

— Это какой-то культ?

— Вроде того.

— Почему ты не бегал сегодня?

— Кто-то должен был быть на финише в несносном свитере, чтобы подхватить тебя, когда ты упадешь.

— Ладно. Полегче, приятель. Это не начало какой-то любовной истории.

На кратчайшие секунды ее внимание переключается на мои губы, и теперь я думаю, как бы она выглядела с моим членом во рту. Как глубоко она сможет взять меня в горло и не будет ли у нее рвотных позывов. Я давно ни с кем не был, но пять минут с этой женщиной, и я уже близок к тому, чтобы спросить ее, не хочет ли она вернуться ко мне.

Бывшая девушка моего сына.

Я отправляюсь прямиком в ад.

— Ты, наверное, со всеми так поступаешь, да?

Ее слова выводят меня из задумчивости, и я смеюсь.

— Я впервые в роли героя. Ты будешь со мной помягче?

Марго хихикает, и это говорит о том, что она идет на поправку. Я протягиваю ей гаторейд, и она неохотно улыбается.

— Спасибо. И спасибо, что спас меня. У меня нет привычки перегибать палку, но я устала.

— Вот что случается, когда ты заставляешь себя.