Я знаю, что он не имеет их в виду. За укусом не стоит лай. Это часть игры, в которую мы играем, образы, в которые мы погрузились в физической части этих новообретенных отношений, и мне это чертовски нравится.

Мне следовало бы ответить на его вопрос, но я слишком занята изучением каждого сантиметра его тела: мышцы живота, татуировка на ребрах и другая чуть выше колена. Его член, толстый и твердый, упирающийся в трусы, и влажность его пальцев от моего возбуждения.

Еще один стон вырывается из меня при виде его.

Он великолепен.

Весь мужчина.

Совершенный.

Самый привлекательный человек из всех, с кем я когда-либо была, и я знаю без сомнения, что он даст мне именно то, что я хочу.

— Что означают твои татуировки? — спрашиваю я, нарушая тяжелую интимность, окутывающую комнату.

Он проводит пальцами по чернилам на ребрах и улыбается.

— Вот эта гласит: «Они будут бежать и не уставать». Это стих из Библии.

Я поднимаю бровь.

— Ты религиозен? Не хочу тебе говорить, но, исходя из текущих событий, я думаю, что ты направляешься в ад.

— На самом деле, противоположность религии. Ни во что не верю, но мне нравится, из-за сходства с гонками и бегом на длинные дистанции. Это мотивация, которую я постоянно ношу с собой.

— Это поэтично. А какая у тебя другая татуировка?

— Это день рождения Джереми. — Он постукивает по выцветшим римским цифрам. — Глуповато, я знаю, но я сделал ее, когда был молод и недавно стал отцом. Несмотря на промахи, ошибки и все то, что я делал не так, быть его родителем всегда будет моим самым большим достижением.

— Глубоко. — Я провожу пальцем по буквам на его ребрах. — А я-то думала, что все, что тебе идет, — это твои рождественские свитера.

Финн смеется.

— Не надейся. Я не уверен, что стану лучше.

— Это мы еще посмотрим. — Я поднимаю подбородок и наклоняю голову к окну. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня здесь. Чтобы все видели. Твой сосед слева однажды нагрубил мне, и ему не помешает шоу.

— Блять, — бормочет он, отступая назад между моих ног. Его руки блуждают по моей груди и бедрам. Снова осторожно вводит в меня два пальца, и я откидываюсь на локти, чтобы дать ему больше места. — Ты просто чертово видение.

— Меньше разговоров. Больше траха.

— Такая охуенно нуждающаяся. — Он шлепает меня по заднице левой рукой. Я вскрикиваю от боли, и он нежным прикосновением сглаживает след. — Я возьму презерватив из своей комнаты. Пока меня не будет, я хочу, чтобы ты легла на стол. Там у меня будет лучший ракурс.

— Как ты хочешь меня видеть? На спине? Животу? Выдержит ли он мой вес?

— Он не сломается. Что касается того, в какой позе я хочу тебя видеть… — Финн прерывается и дергает меня за косичку, и я шиплю. — Как тебе будет удобнее. Сегодня я буду иметь тебя еще четыре раза, так что это просто разминка.

— Еще четыре, да? — Я смеюсь и приподнимаю бедра, наблюдая, как его пальцы исчезают в моей киске. — Думаешь, тебе так повезет?

— Не знаю. Это ты мочишь мою руку, потому что ты так возбуждена. Ты мне скажи.

Мы еще даже не трахались, но я могу сказать, что еще четырех раз будет недостаточно.

Я почти уверена, что он испортил меня для других мужчин одним только первым проникновением пальцев, и мне страшно представить, насколько он хорош в постели. Это сделает что-то глупое с моим мозгом, например, заставит меня никогда не хотеть уходить.

— Да, — выдыхаю я, и он усмехается.

— Я вернусь.

Перед тем как уйти, он прижимается к моим щекам и впервые за всю ночь целует меня.

На вкус Финн — пиво, мята и нотки моего возбуждения, и я погружаюсь в горячее ощущение его рта на моем и движения его языка. Это восхитительно. До боли в пальцах. Сексуально и сладко одновременно, и я хватаю его за плечи, желая большего.

Он отстраняется слишком быстро и создает между нами дистанцию. Поправляет свою эрекцию и уходит, оставляя меня бездыханной на столешнице уже скучающей по нему.

Я спрыгиваю на пол и дрожу. Отсутствие тепла от его тела ощутимо, провожаю взглядом стол. Забравшись на мебель, решаю, что спина будет лучшей позицией. Я хочу видеть Финна, когда он будет трахать меня, и у меня будет достаточно времени, чтобы встать на руки и колени позже.

Проходит едва ли минута, прежде чем он возвращается, и останавливается в прихожей, когда видит меня сидящей на дереве.

— Что? — спрашиваю я, внезапно почувствовав себя неловко. Свет на кухне не такой флуоресцентный и агрессивный, как в моей квартире, но я знаю, что мои волосы в беспорядке, а кожа наверняка в пятнах. На лбу выступает пот, и я пытаюсь его вытереть. — Мы не должны этого делать, если ты не…

Финн идет ко мне и пересекает кухню в три длинных шага. Я не успеваю договорить, потому что он прерывает меня еще одним поцелуем. Этот поцелуй более нежный. Мягче, слаще и словно волшебство праздника. Я мурлычу ему в губы, и он вздыхает, проводя большим пальцем по моей челюсти.

— Ты чертовски красива, — говорит он, мое сердце пропускает удар. Оно подпрыгивает к горлу и остается там, когда он снова целует меня. — Я рад, что нахожусь здесь, с тобой. Я рад, что могу заботиться о тебе.

— Ужасно романтично для девушки, с которой ты познакомился в баре.

— Да ладно. В медицинской палатке было наше первое свидание, верно? Там была выпивка. Это считается. В баре было второе, а сейчас у нас третье. Обычно именно тогда я включаю обаяние.

— Я всегда буду дорожить воспоминаниями, которые мы провели вместе. Лучшее первое свидание в истории, если хочешь знать мое мнение. Если впредь мне не будут подавать Гаторейд, это будет считаться катастрофой. — Я тянусь вниз и провожу рукой по его члену. Его глаза закрываются, и я хмыкаю. — Ты мучил меня, Финн. Может быть, пришло время мне помучить тебя.

— Это того стоило. — Финн тяжело выдыхает, дыхание проносится по моей коже. Он разрывает зубами обертку презерватива, рука опускается между моих ног. — Все еще мокрая для меня, детка?

Обычно я ненавижу ласкательные имена в постели. Они заставляют меня кривиться и закатывать глаза, но сегодня, как и во всем остальном, с Финном все по-другому.

В них есть намек на поддразнивание. Есть нотка благоговения, которая говорит мне о том, что это, возможно, всего лишь быстрая интрижка, о которой мы оба забудем к тому времени, как часы пробьют полночь в канун Нового года, но что есть мир, в котором это могло бы существовать как нечто более существенное и глубокое.

— Проверь сам, — говорю я, но слова путаются, когда он медленно вводит в меня свои пальцы. Кладет вторую руку мне на живот и хитро, сексуально усмехается, прижимаясь лбом к моему.

— Да, ты такая. Ты так сильно возбуждаешься от других парней, Марго? Или только со мной?

— Только тобой, — говорю я ему, и это чистая правда.

У меня были оргазмы. Парни меня возбуждали. Но я никогда не чувствовала себя так, как сейчас, как будто я одновременно на вершине мира и в то же время прикована к нему. Все увеличивается; его прикосновения бьют током. Его слова поэтичны, а его рот успокаивает все мои боли.

До этого момента все происходило стремительно, и как бы я ни хотела, чтобы он трахал меня жестко и грубо, я хочу, чтобы он также смаковал меня. Чтобы он не спешил, чтобы я наслаждалась каждой секундой блаженства, которое он собирается мне подарить.

— Хороший ответ. — Финн убирает руки и поглаживает свой член. Сдвигает презерватив вниз по длине, его глаза блестят от возбуждения, когда он хватает меня за нижнюю часть бедер, притягивая к себе. — Ты готова, Марго?

Я наклоняю голову в сторону и целую его. Зубы прикусывают нижнюю губу, язык скользит по ней. Он хрипит и еще крепче сжимает мои ноги, при этом его пальцы становятся достаточно грубыми, чтобы оставить следы, которые я буду носить завтра как трофей.

— Трахни меня, Финн, — шепчу я, и он встает на одну линию с моим входом.

Проводит головкой члена по моей киске, дразня меня, и я вижу, какая я мокрая. Упираюсь руками в стол, чтобы укрепить себя, впиваюсь ногтями в дерево, когда он подается вперед и вводит в меня первую половину своей длины легким и плавным движением.