Ну хоть вроде бы не вирус.

Оттёрлась гадость легко, и я помог Шершавому почистить от нее сбрую и шерсть нашего эркшета. Своим топором он в последнюю очередь занялся - что металлу сделается? А тряпки потом собрали в довольно внушительную кучку, и спалили. И я отлично понимаю, отчего змеи с такой брезгливостью относятся к порченой крови.

Когда пламя слизнуло проспиртованные тряпки, шеску явно довольно расслабились. По лицам было не очень понятно, но позы стали менее напряжёнными.

— А теперь стоянка, и ужин? — уточнил я с надеждой.

Ис’саата взглянул на меня, эдак мучительно заломив бровь. Однако ответил пёстрый, с довольно сильным акцентом:

— Опасно. Уйдём дальше. Может быть завтра.

Засада. Ну, по крайней мере, мою накидку всё ещё оттягивает на пузе запас кактусовых фруктов. Шкурка жёсткая, помяться не должны были.

Вот когда снова отправились в путь - и начал их грызть, из-за чего Шершавый выглядел немного нервно, то и дело оборачиваясь и косясь на меня. Я честно старался не чавкать, но сочные фрукты весьма заманчиво хрустели, стоило впиться в них зубами.

И ведь деться змею было некуда, мы снова ехали на нашем ящероверблюде, и расстояния между нами было на один горб тварюки.

Но всё проходит, и это прошло. Фрукты кончились, и шершавый успокоился. Я худо-бедно перебил голод и сполз в мерно покачивающуюся корзину. Караван шёл неторопливо, но всё тем же тревожным строем. И до самой темноты шли, когда солнце совсем скрылось за барханами, на небе проступили звёзды, а песок отдал накопленное за день тепло, и начало стремительно холодать. Тогда уже остановились, расставили караул, быстро-быстро вырыли и обустроили лёжки.

На голодный желудок спалось плохо, кошмары то и дело тревожили мой сон, но, едва просыпаясь, я чувствовал на себе тяжесть и тепло чужих тел и проваливался обратно в дрёму. Сон кублом определённо начал входить в привычку. Только вот посреди ночи с дежурства вернулся Шершавый, и ввинтился в нашу кучку, холодя чешуёй. Это разбудило меня основательно, и я некоторое время просто лежал, слушая медленное и спокойное дыхание шеску. Потом здоровенный змей согрелся, и я завертелся, устраиваясь поплотнее к нему.

Поутру шеску тревожно собирались в путь, меня, заспавшегося, растолкал полосатый для проведения обязательных процедур. Спросонья я на него нашипел, заработав язвительное замечание, смысл которого не вполне понял. Методы, конечно, у полосатого… Но колдует приятно, а после его магии чувство такое, что хорошего кофе выпил. Бодро и хорошо!

Нашёл шершавого, помогавшего с навьючиванием меланхоличных ящероверблюдов. Очень спокойные твари, кстати. Спросил про то, чем меня там обозвали опять, оказалось, устойчивый фразеологизм, который можно перевести как “такой маленький и уже такой грозный”.

Обижаться или нет? К лекарю у меня уже много закладочек на будущее собралось. Не то чтобы я злопамятный, но в стремлении к бессмертию правильное распределение кредита доверия среди окружающих - очень полезная практика.

— А ужин будет? — поинтересовался я жалостливо. Мысли о еде были очень навязчивы.

Шершавый вздохнул, медленно и долго.

— Посмотрим. Если покинем опасную территорию. Иначе придётся идти и часть ночи.

— Опасную? — переспросил я подозрительно. — Вы о тех чудовищах с лунной тропы?

— Нет. Они сюда не сунутся. В другом дело, — он кивнул в сторону… просто пустыни? А не, вон дымка на горизонте, на мираж не похожа, а…

— Песчаная буря? — уточнил я.

— Да. Такое случается, — кивнул Шершавый, подтягивая ремни и закрепляя плотную ткань, которой дополнительно закрывали вьюки, нагруженные на зверьё. — Буря может бушевать вокруг Города несколько дней, захватывая значительную часть прилегающих к нему земель. Так что туда мы не пойдём. Направимся к другой тропе.

Жаль. На знаменитый Город Храмов взглянуть хотелось. Вернее, на то, что от него осталось после той самой великой катастрофы. Информации о ней я нашёл много, но все источники, скажем так, не заслуживали доверия. И не удивительно - пять тысячелетий с хвостиком минуло. Часть города с тех пор восстановили, часть - до сих пор лежит в тщательно охраняемых руинах, в которых наверняка можно найти много чего интересного, если как следует покопаться… Но делать этого я конечно не буду.

В ближайшие лет десять, может, двадцать.

Собрались торопливо, погрузились, поехали.

Жрать охота.

И ящероверблюды тоже, казалось, вели себя беспокойнее. То ли из-за непогоды, что ненавязчиво висела на горизонте, то ли из-за отсутствия нормальных отдыха и кормёжки. Я чувствовал с ними острую солидарность и ещё некоторое время поглядывал на муть на горизонте, но она и не рассасывалась, и не приближалась. Пробовал приставать к Шершавому на предмет углублённого изучения языка, но внутреннее нарастающее раздражение этому мешало. И урчало время от времени. Я пытался дремать, спустившись в корзину, но без особого толка. Жарко, голодно, беспокойно.

После полудня всё гулявшая вдалеке буря начала увеличиваться и разрастаться. Шеску занервничали, и голова каравана отдал команду останавливаться и готовиться к подступающей непогоде. Змеи явно тревожились. Эркшеты сбивались в кучку, ложась на землю и зарываясь мордами в мех друг друга. Удобненько. Разгружать их не стали, только суетились, ещё раз проверяя, как закреплена поклажа. Змеи доставали полотна ткани и начинали укутываться. Ага, у меня тоже такое есть. Дали, когда в дорогу собирали.

Шершавый удовлетворённо кивнул, увидев, что я уже достал ткань. Указал на других змеев, поясняя, как именно правильно укутать “человеческую” часть тела и улечься. Напряжённо поводя хвостом утверждал, что опасность бури минимальна, если всё сделать правильно и терпеливо переждать…

С досадой глянул на стремительно приближающуюся стену песка. Вот и гадай теперь - он беспокоится, потому что буря опасна, или потому что опасается, что я психану и подвергну себя опасности? Чтоб Хэшхе какая-нибудь дрянь за хвост покусала!

Завернулся в ткань и улёгся как нужно - человеческую часть на бок и сжаться в комочек, а остальную тушу вывернуть поверх и свернуть спиралью плотненько. Меня одобрительно похлопали по тушке и удалились. И вообще возня вокруг затихала, сменяясь нарастающим шелестом. Лежалось относительно удобно, плотная ткань воздух кое-как пропускала, так что если не суетиться и дышать медленно и спокойно…

Неожиданный перепад давления я почувствовал всем телом. Это точно была не обычная природная буря. Вот чешуи касается просто порывистый ветерок, пара мгновений резко насыщаемого магического фона, и сверху обрушивается неожиданная тяжесть, ветер хлещет пескоструйной машиной сбоку, а шипение и шелест заставляет задуматься о ковре разъярённых змей.

Нервно. Контролирую дыхание, тем более, что под тканью становится немного душно. Остро чувствуется, в каком направлении ветер хлещет чешую, будто рулон наждачки разматывает и по ней протаскивает, звук и ощущения не слишком приятные.

Эта ерунда всё продолжается, начинаю чувствовать, что меня засыпает песком с противоположного бока. Песок просачивается между нервно сжатыми кольцами, тяжело оседает на ткань. Время тянется мучительно медленно, буря бушует, дышать понемногу становится тяжелее, да и всё тревожнее за чешую в тех местах, которые оказываются под ударами ветра. Остальное, кажется, заносит песком...

В какой-то момент пришлось вспоминать и проговаривать про себя мантры одного интересного учения, которые неплохо помогали сосредоточиться и выравнивать дыхание и сердцебиение. И это было паршиво - за исключением магического фона буря казалась мне не слишком сильно отличающейся от тех, в которых я успел побывать. Не слишком опасной, одним словом, но паническая атака всё равно пыталась нагло подкрасться и завладеть мной.

А ещё буря длилась, длилась и длилась, что тоже ничуть не помогало. А ещё меня, кажется, порядком засыпало песком. Как бы вообще не закопало! Как там называется эта фобия, когда боятся быть похороненными заживо?!