Она робко зашла, уселась на свое место – на подушку напротив хозяина. Эну молча выскользнул прочь, плотно закрыл загородку.

- Ну, как флейта? – осведомился радушно Изуба. – Гляжу, ты с обновкой.

- О, благодарю, хозяин, - до Накато с запозданием дошло, что это – подарок чиновника, а никак не ее учителя. – Я еще не совсем привыкла к ней. Но я тренируюсь! Звук у нее очень чистый, красивый и правильный. Только непривычно.

- Ну, покажи, как ты освоилась с флейтой за эти три дня, - он покивал. – Учитель хвалил тебя. Расписывал твои успехи – мол, слух у тебя настолько совершенен, что ты сама уловила несовершенство своей флейты. И даже пыталась сделать новую.

- Мне это не удалось, господин, - Накато развела руками. – Я ничего не сумела сделать.

- Изготовление музыкальных инструментов – это мастерство, - проговорил Изуба. – Этому долго учатся. Не каждому удается. А ты хотела за вечер сделать новую флейту! Да еще и настоящую, а не что-то вроде твоей самодельной дудочки, - он усмехнулся. – Сыграй, я хочу послушать.

В этот раз она играла ему долго. Сначала – все мелодии, которым обучил ее учитель: их она упорно повторяла на новой флейте.

Затем – и свои, которые играла еще в степях. Привычные мелодии звучали на новом инструменте как-то неправильно, непривычно. Накато пару раз пыталась, пока отсутствовал хозяин, сыграть свое. Но музыка звучала не так. Однако не станешь ведь спорить с нанимателем! Он сказал – играть, и она играла, хоть ее коробило от того, как звучала мелодия.

Наслушавшись музыки, Изуба небрежно похвалил надетые нынче бусы. Накато нарочно надела новые, для хозяина.

Когда он отправил ее прочь, девушка ощутила разочарование. Она-то готовилась к приезду хозяина! Выходит, зря и бусы надевала, и благовониями умащивалась. Только и дел, что на флейте сыграла для него. Накато шагала к себе, размышляя над нынешним днем.

А все-таки: понял ли Эну, что она слышала часть разговора?

Получается, они не могут выспросить как следует Амади о его целях из-за кристалла. Того самого, что колдун получил от горского вождя.

Кристаллы – основа существующего мира. Так сказал Амади. Им ведется строгий учет. Как же тогда пара кристаллов, пусть и мелких, могла попасть в руки Гатеры? И как тот согласился расстаться с эдакой драгоценностью? Сплошные вопросы, и ни одного ответа. Или хотя бы обещания эти ответы получить. Право слово, Амади, даже будучи беспомощным и обездвиженным, исхитрялся отравлять ей существование!

Что бы делала обычная флейтистка, выйдя от хозяина? Радовалась, что нынче хозяину станет греть ложе кто-то другой.

А ей можно сидеть у себя, есть фрукты или попросить сластей, упражняться в игре на флейте. Ведь, по правде сказать, это – единственное, чем по-настоящему нравилось заниматься Накато. Она же вместо того ломает голову над проблемами, до которых ей самой нет никакого дела.

Она ведь почти уже решила, что не станет из кожи вон лезть, чтобы вызволить колдуна! Без него ей спокойнее. И чего теперь стоит ее решение? Стоило услышать о кристалле, и она не может выбросить подслушанный разговор из головы.

- А это что?! – Изуба крепко ухватил Накато за руку, поднес к глазам, разглядывая предплечье.

Знак! Печать Амади. Девушку прошиб ледяной пот. Она торопливо опустила ресницы, чтобы хозяин не увидел беспросветного ужаса в ее взгляде. Благодарение всем духам и богам – он таращился в этот момент, не отрываясь, на ее руку. На крохотную татуировку, о которой забыла сама Накато. И Амади забыл. Как он мог!

Если накануне Изуба ограничился музыкой, то нынче позвал флейтистку к себе на ложе. И вот – углядел знак на ее руке. Ах, следовало предвидеть это!

- Посмотри на меня, - резко потребовал Изуба, и ей пришлось поднять на него глаза. – Что это такое? – он нахмурился, чуть встряхнул ее руку, как палку, продолжая крепко ее держать.

- Я… не знаю, господин, - выдавила Накато, хлопая ресницами. – Этот знак был у меня на руке, сколько себя помню, - да помилуют ее боги – кроме этой нелепой лжи, ей ничего выдумать не удалось.

- Неужели, - язвительно протянул он. – А чего ты тогда так перепугалась?

- Потому что у тебя сейчас такое лицо, хозяин, - лучше сказать правду – Кваку как-то обронил, что это – самый надежный способ солгать. – У тебя такие страшные глаза, - девушка преданно таращилась на него. – Будто ты меня убить готов на месте! А я не знаю, что это за знак. Я и забыла, что он у меня есть. Привыкла. Ну, есть и есть. Его почти не видно – никто никогда внимания на него не обращал. Родимые пятна бывают и куда больше и ярче, - прибавила она. – А это… оно так портит меня, или что-то обозначает? Что-то… неправильное?

- Ты вообще представляешь, что это такое? – он уставился ей прямо в глаза пронзительным взглядом.

Накато покачала головой. Да, вид у нее наверняка испуганный – это ж надо было, забыть про знак! А ведь когда-то и Бапото увидел его и разом все понял. Сейчас нет рядом Амади, чтобы обратить Изубу зеленым камнем малахитом!

Накато раскрыла рот и закрыла его. Ей не пришлось изображать растерянность – она была растеряна. Покачала головой.

- Это – знак колдуна, - мягко проговорил Изуба. – Таким знаком чародеи отмечают свою живую собственность. Своих рабов. Понимаешь?

- Но я не знаю никакого колдуна, - растерялась Накато. – Ну, кроме обо Эну, - прибавила она. – Но его я увидела в твоем доме!

- А до этого колдунов вообще не видела? – хмыкнул Изуба.

- Может, и видела. Только почем мне знать, что это были колдуны? Я много людей видела, пока в Мальтахёэ добралась. И я слышала, что в Мальтахёэ живые колдуны прямо по улицам ходят! Вот только они не подходили ко мне и не говорили, кто они.

- А колдун, что нанес тебе эту татуировку?

- Я не знаю, - Накато пожала плечами. Уж если оказываться ото всего – так отказываться. – Мне родители никогда об этом не говорили. Да я и не спрашивала.

- Ну, что ж, - хмыкнул Изуба. – Спросим об этом Эну.

*** ***

Накато сама не знала, как ей удалось не выдать сковавшего ее ужаса. Она сидела смирно, сложив руки на коленях.

Эну наконец оставил в покое ее руку, покачал головой.

- Нет, обо Изуба, - проговорил он. – Ты же понимаешь – узнать, когда поставлена метка, в большинстве случаев, невозможно.

Девушка с трудом удержала вздох облегчения. Самый главный обман – что метке ее чуть меньше трех лет – не раскрылся! А вот Бапото уверял, будто знает способ избавить ее от печати. Наверняка должны знать такой способ и Изуба с Эну – они ведь не дикари, а колдуны! Изуба вообще учился у кого-то из братства Ошакати, которое Амади назвал самым могущественным. И вообще, единственным.

- Да неважно, когда! – Изуба всплеснул руками. – Ты можешь эту метку свести?! Чтобы избежать неприятных неожиданностей, - он поджал губы. – Да и недурно было бы узнать – кто именно ее оставил. Кто-то из ренегатов?

- Вполне возможно, - Эну пожал плечами. – Братство не следит за судьбами ренегатов – больно хлопотно. Так что это мог сделать кто угодно. Но я бы не беспокоился о неожиданностях, обо Изуба, - он слегка усмехнулся. – Того, кто оставил эту метку, я не ощущаю в мире живых.

- То есть – он умер?!

- Скорее всего, - Эну пожал плечами. – Мы оба знаем, кто подается в ренегаты. Этим людям натура их не дает жить спокойно. Они лезут на рожон и зачастую покидают наш мир прежде срока, порою – весьма дрянным образом. Возможно, этим и объясняются кошмары девочки, о которых не так давно мы узнали. Возможно, хозяин девочки умер, и из потустороннего мира пытается дотянуться до нее. Точнее – до мира живых, а печать служит ему маяком.

- Пожалуй, - Изуба покивал. – Накато! Был похож дух, тревоживший тебя, на твоего хозяина?

- Не знаю, - она захлопала глазами. – Я ведь ни разу его не видела. И даже не знала, что у меня есть хозяин-колдун… он после того, как ты мне дал амулет, обо Эну, и не являлся ко мне больше.