- А я тоже буду так уметь?!

- Может, и не будешь, - сухо отозвался колдун. – Но это не имеет значения. Ты и без этого много чему научишься. Вон, как быстро языком молоть научилась! За считанные минуты насыпала больше слов, чем за весь остаток прошлого дня и вечер.

Накато сжалась. Что это – похвалил, поругал? Не поймешь. Все с усмешкой – вроде как ни к чему серьезно не относится.

- Ну-ну, опять нахохлилась, - он хмыкнул. – Давай укладывайся – этой ночи почти не осталось. Выходим с рассветом – нам далеко идти.

Куда идти? Где живут колдуны? Она, Накато, и не знает – с кем связалась и куда теперь попадет. Спорить девушка не посмела, улеглась прямо возле костра, свернувшись клубком. Едва умостила голову на сложенные руки – как глаза закрылись сами собой и сон накрыл тяжелым одеялом, погасив разом все мысли и воспоминания.

- Расскажи. Как так вышло, что ты очутилась в рабынях у кровного брата?

- Дуна – сын родного брата моей матери. А ты, мастер Амади, разве не знаешь? Колдуны ведь всё видят, всё знают!

- Не всё, - сухо отозвался он. – Колдуны – не боги, не вездесущие духи. Мы – люди. Пусть и подвластно нам больше, чем простым смертным. О том, что ты – сестра Дуны, болтали рабы. О том, что Дуна, чтобы расположить к себе старика Аситу – главу вашего кочевья – приводил к нему вместо наложницы свою сестру, тоже болтали рабы. Смелые рабы. У половины рабов в вашем кочевье языки укорочены, а оставшиеся все равно болтают. Но расскажи подробнее.

- Мою маму отдали отцу в другое кочевье. Их племя тогда кочевало недалеко от нашего. Оно в то время было чуть богаче – так рассказывали. Мама была второй женой. У старшей жены родилось два сына. А у мамы – я. И она после этого умерла. Я ее не видела. Отдать меня брату – решил главный кочевья. Несколько лет назад. Было неудачное время – на нас нападали, угнали несколько раз страусов, даже травили мамонтов. Кочевье обеднело. И еще отец брал в долг у Дуны. Не смог отдать. А я сильная, много стою! Взамен ему дали вот столько медных наконечников для копий, - девушка растопырила пальцы руки. – По наконечнику на каждый! Он их отдал главе кочевья. И Дуна простил долг отцу.

- Сколько лет тебе было, когда тебя отдали?

- Что?

Колдун остановился так резко, что Накато едва не столкнулась с ним. Она отшатнулась, когда он к ней обернулся.

- Ты совсем не умеешь считать? – он пристально глянул ей в глаза. Накато покачала головой, испуганно глядя на него. – Ну, ничего. Придется научиться, - он кивнул. – Будет даже сложнее, чем я думал, - пробормотал негромко. – Да, неважно! Идем, - развернулся и пошел дальше. Накато поспешила следом.

Перед закатом остановились в небольшой лощине. Из-под земли пробивался родник. Колдун отправил Накато мыться.

Оглядев ее добычу, одобрительно хмыкнул. Заявил, что его ученица станет похожа на человека, а не на пугало. Любопытно. За гранью бескрайних полей есть места, где все люди похожи на ожившие статуэтки из мамонтовой кости, а не на живых людей? Может, и ей, Накато, доведется увидеть те волшебные места.

Одна из скляниц содержала настойку мыльных корешков с ароматным маслом – им наложницы, жены и дочери самых богатых глав родов мыли волосы. От него потом от причесок тянулся тонкий непередаваемый аромат. И прядки отделялись одна от другой. Да что там прядки – каждый волосок можно было отделить один от другого частым гребнем! А какой блеск – точно они были сделаны из меди.

Интересно, ее волосы тоже станут похожи на блестящую медь, если вымыть их с этим снадобьем? Она и на себя перестанет быть похожа.

Девушка спустилась чуть вниз по течению ручейка, что начинался от родника, и принялась за мытье. Скинула соломенную накидку, отбросила в сторону. Набедренная повязка совсем истрепалась, поредела. Она еще и клочьев с нее повыдирала, когда второпях выхватывала из-за пояса амулет колдуна. По-хорошему, стоило бы нарвать травы и соорудить новую повязку.

Накато мылась, пытаясь представить, что ее ждет. Ей теперь не нужно работать, как у брата. Но придется выполнять приказы колдуна.

Что-то он ей накажет в следующий раз? Сейчас ей казалось, что он загипнотизировал ее, чтобы заставить подчиниться. Потому что неизвестность страшила ее куда сильнее, чем плеть. И с каждым мгновением страх этот делался все сильнее. Ведь что плеть – ну, отхлестали бы, да. Но калечить ее никто бы не стал – она еще молода, еще может работать, а значит – имеет ценность.

Да, отхлестали бы. Да, возможно, посыпали бы раны на спине и плечах солью из озера – благо, в это время года кочевье находилось совсем рядом с солеными берегами. Даже отправили бы на тяжелые работы.

А чего ждать от колдуна? Но с ним она целый день идет и идет, и работать ей совсем не нужно!

Когда кочевье снимается с места, тоже приходится идти с рассвета до заката. И не надо ни копать червей, ни стричь шерсть мамонтов, ни валять эту шерсть.

Но во время многодневных переходов приходилось следить, чтобы мамонты не разбредались далеко. Чтобы страусы не разбежались. Да и много другой работы было. А здесь ничего не нужно делать – только идти. Она сейчас прямо как старшие жены самых богатых и важных мужчин кочевья, или самые красивые и ценные наложницы. Те, что и на живых людей не похожи – а похожи на статуэтки из мамонтовой кости.

От шампуня начало нещадно жечь глаза, так что Накато в первый момент испугалась, что на стянутое снадобье наложили проклятие.

С трудом она промыла глаза. Хвала богам и духам, она не потеряла зрение! Должно быть, просто следовало закрывать глаза при мытье. Что за едкие составляющие в этом снадобье?

Во второй склянице оказалось масло для умащивания. Накато налила пару капель на ладонь и растерла по коже. Наложницы растирали таким образом все тело.

Вернулась к колдуну, завернувшись в одну накидку и прихватив веревку. Тот успел развести костер.

- Выброси это немедленно! – потребовал он, обернувшись к ней. – Накидку эту свою соломенную. Такого ты носить больше никогда не будешь! Выброси сей миг! – он нахмурился, увидев, что Накато собирается возразить. – Не замерзнешь – садись к костру. Вон ткань твоя лежит – просто так тащила, что ли?! Давай разворачивай!

Девушка послушно развернула тюк. Широкая полоса ткани показалась ей пугающе яркой – точно прямо посреди ночи выглянуло солнце.

В такую материю закутывались только женщины самых богатых родов. Рабам не полагалось даже грубой холстины. На что – если есть трава, которую всегда можно нарвать и соорудить себе повязку на бедра и сплести накидку?! А тут – целый тюк такни. Тонкой, мягкой, окрашенной ценнейшей краской цвета солнечных лучей.

- Ну, долго любоваться будешь? – голос колдуна выдернул из оцепенения. – Или ты не знаешь, как сделать накидку из ткани?

Накато озадаченно уставилась на материю в своих руках. А правда – как так хитроумно женщины сворачивают ее, чтобы получились красивые складки? Она приложила край к груди и попыталась обернуться вокруг себя, чтобы замотаться в нее.

Сделать одеяние ей удалось лишь с помощью колдуна. На то, чтобы получилась накидка со складками, ушел аккурат целый тюк.

Целый тюк драгоценной желтой ткани! При мысли об этом девушка ощущала невольный трепет. Она, медленно передвигаясь с непривычки, уселась опасливо на сорванную траву. Поужинали в молчании. Накато все время боялась обронить крошку на свой новый наряд. Свежая ткань топорщилась, когда она поднимала руку или меняла положение тела.

Доев сладкую лепешку, девушка замерла, глядя в костер. Укладываться на землю в желтой накидке ей было страшно.

Колдун какое-то время глядел на нее. Потом насмешливо хмыкнул, полез в кожаный мешок, что носил за спиной. Порылся там недолго и выудил плоский предмет. Протянул ей.

- На вот, полюбуйся на себя, - предложил он.

- Это зеркало?! – озарило Накато.

По телу пробежал трепет – ей приходилось видеть небольшие зеркала в руках Мунаш и в шатре Аситы. Но чтобы коснуться драгоценного предмета, тем более – взять его в руки, она и помыслить боялась. А тут вот так запросто – возьми да посмотри.