— Не волнуйся, — отвечаю я ровным голосом. — Она никуда не денется. Я буду держать ее под контролем. К тому времени, как Кейс поймет, что происходит, ему будет слишком поздно что-либо делать.

Довольное молчание Ивана на другом конце провода говорит о многом. Он человек, который ценит преданность, который знает, как оценить хорошо выполненную работу. — Держи меня в курсе, — говорит он наконец. — Как только Кейс начнет ерзать, я хочу знать. Это будет началом его конца.

Мы заканчиваем разговор, и я откидываюсь назад, уставившись в потолок. Удовлетворение от осознания того, что я приближаюсь к Кейсу, словно огонь в моих венах, разгорающийся все жарче с каждым шагом. Смерть Арло преследовала меня месяцами, терзала меня так, как я не ожидал. Теперь я вижу финишную черту. Я вижу, как Кейс теряет все, чувствует боль от потери дочери, прежде чем я его прикончу.

Я ждал этого. Я буду наслаждаться каждым мгновением, когда оно наконец наступит.

Глава 10 - София

Я сижу, прижавшись спиной к холодной стене, подтянув колени к груди, пока мой разум кружится. Мои мысли, запутанный беспорядок из смятения, гнева и предательства. Каждое слово Максима проносится в моей голове на повторе, как жестокий саундтрек, от которого я не могу убежать. Хуже всего то, что я помню его, я знаю, что это был тот парень, с которым я столкнулась раньше.

Все это было подстроено с самого начала. Как долго он за мной следит?

А если говорить точнее, неужели мой отец действительно свел меня с убийцей? Неужели он был таким отчаянным, таким безрассудным?

Это кажется невозможным, но все начинает складываться в единое целое, и игнорировать это слишком болезненно.

Кейс Престон, мой отец - человек, который меня воспитал, который всегда говорил мне, что я его маленькая принцесса, та, кого он будет защищать - был готов передать меня Джексону Миллеру, как будто я была какой-то собственностью. Более того, Джексон был не просто каким-то бизнесменом с плохим поведением. Он был человеком с кровью на руках, убийцей, который откупился от неприятностей. От этой мысли у меня сводит живот. Как мой отец мог так со мной поступить?

Я как будто впервые осознаю, что я была не более чем пешкой в его игре. Моя мать передала меня ему, когда мне было двенадцать, как в какой-то деловой сделке. Я была инструментом, кем-то, кого он мог использовать, чтобы укрепить союзы, получить деньги, поддержку, все, что ему было нужно, чтобы выжить в этом мире. Кейс не любил меня, никогда не любил. Он просто... владел мной.

Слезы жгут уголки моих глаз, но я сморгнула их. Плач ничего не изменит. Они не заставят этот кошмар исчезнуть. Я сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладони, пока я борюсь с нарастающей волной эмоций, грозящей задушить меня.

А потом появляется Максим. Новая волна гнева накатывает на меня при мысли о нем. Он тот, кто разбил вдребезги все мои иллюзии об отце, и теперь я не более чем пленница под его надзором.

Максим Шаров.

Одно только имя пробирает меня до дрожи. То, как он на меня смотрел, словно видел меня насквозь, словно знал каждую уязвимую часть меня и наслаждался тем, что разрывал меня на части. Я ненавижу его за это. Ненавижу, какой бессильной он заставил меня чувствовать, как он обнажил все несколькими холодными, расчетливыми словами.

Он пугает меня. Я ничего не могу с собой поделать. Одно его присутствие наполняет меня чувством ужаса, которого я никогда раньше не знала. Но это больше, чем страх. Это чувство того, что ты в ловушке, в ловушке его игры, в ловушке его мести. Я просто еще одна пешка, зажатая между грехами моего отца и потребностью Максима в справедливости. Я чувствую себя ягненком в волчьем логове, ожидающим неизбежного.

Я качаю головой, отказываясь это принять. Я не могу просто сидеть здесь и ждать, пока они решат мою судьбу. Должен быть выход. Я окидываю взглядом комнату, ища что-то, что могло бы помочь мне сбежать. Мне все равно, куда я пойду, лишь бы подальше отсюда, подальше от этого кошмара.

Мой взгляд падает на лодыжку, и вот тогда я замечаю это впервые - маленький, гладкий металлический браслет, застегнутый на моей ноге. Мое сердце замирает, когда я касаюсь его, прохладный металл прижимается к моей коже. Устройство слежения. Конечно.

Максим умнее, чем я думала. Он будет знать где я, куда бы я ни пошла. Я не смогу ускользнуть незамеченной. Не с этой штукой на ноге.

Я смотрю на браслет, чувствуя, как тяжесть безнадежности опускается на меня, словно тяжелое одеяло. Как я не заметила этого раньше? В тот момент, когда они привели меня сюда, они гарантировали, что я не смогу уйти. Я закрываю глаза, прижимая голову к стене, разочарование кипит внутри меня. Мне даже не разрешают попытаться. Я в ловушке, физически и морально. Максим позаботился об этом.

Даже с устройством на лодыжке я знаю, что должна попытаться. Я не могу просто сидеть здесь и ждать, пока они используют меня, чтобы разрушить мою жизнь так, как они разрушили так много других. Мой отец, возможно, продал меня, как какую-то овцу, но я не собираюсь просто позволить им вести меня на бойню.

Я медленно встаю, мои ноги ослабли от долгого сидения на холодном полу. Мое сердце колотится в груди, но я отталкиваю страх. Страх не вытащит меня отсюда. Мне нужно подумать. Мне нужен план.

Первый шаг — выяснить, как далеко я смогу зайти, прежде чем они меня выследят. Если я смогу создать какую-то диверсию, может быть, купить себе достаточно времени, чтобы хотя бы начать, у меня может быть шанс. Я не знаю, куда я пойду, но любое место лучше, чем быть здесь, в ловушке под контролем Максима, ожидая, когда он решит, когда моя полезность закончится.

Я иду к двери, моя рука дрожит, когда я тянусь к ручке. Я не могу позволить им увидеть, как я вспотела. Я должна вести себя нормально, как будто я смирилась со своей судьбой. Как только у меня появится шанс, я убегу. Я буду бороться, если придется. Я отказываюсь быть пленницей дальше.

Когда я поворачиваю ручку, я делаю глубокий вдох, готовясь ко всему, что грядет. Я знаю, что это будет нелегко, и я знаю, что шансы против меня. Я должен попытаться. Я не позволю им победить.

Я не позволю Максиму уничтожить меня.

Внезапно я слышу приближающиеся шаги за дверью. Мое сердце замирает, и я замираю, устремляя взгляд на звук. Дверь открывается, и Артем входит внутрь, неся поднос с едой. Он высокий, мускулистый, но его манеры отличаются от манер Максима. У него нет той же жестокой резкости. Вместо этого его лицо пустое, почти деловое, когда он ставит поднос на маленький столик в углу комнаты.

— Я подумал, что ты голодна, — говорит он тихим, но спокойным голосом.

Я не отвечаю, просто смотрю на него с опаской, мой живот скручивает от беспокойства. Я не голодна. Я в ужасе. Мысль о еде заставляет меня чувствовать себя больной, а вид еды, еще одно напоминание о том, в какой я ловушке. Я делаю шаг назад, скрещивая руки на груди.

Артем смотрит на меня, потом на нетронутый поднос. Он вздыхает. — Он не отравлен, ты же знаешь.

Я моргаю, пораженная его прямотой. Он смотрит на меня с непроницаемым выражением, не жестоким и не насмешливым, просто... как ни в чем не бывало.

— Если бы мы хотели твоей смерти, ты бы уже была мертва, — добавляет он, как будто это должно меня успокоить.

— Это утешает, — бормочу я дрожащим голосом. Я делаю еще один шаг назад, мое тело напрягается. Я чувствую, как пульс учащается на шее, страх снова подкрадывается с каждым его словом.

Артем тихонько усмехается, и этот звук меня удивляет. Это не жестоко, скорее усталый смех, как будто он тоже устал от всей этой ситуации. — Слушай, я понимаю. Тебе страшно, но нет смысла морить себя голодом.

Я прищуриваюсь, не уверенная, стоит ли ему верить. — Откуда я знаю, что ты говоришь правду? Может, это просто очередная игра Максима.

Он прислоняется к стене, скрестив руки на груди, и мгновение изучает меня. — Максим не играет в игры. Если бы он хотел убить тебя, он бы не стал возиться с трюками. Это уже было бы сделано.