— Что нам с ней делать, когда мы закончим с Кейсом? — спрашивает Артем у меня за спиной, на его губах играет кривая ухмылка. Он наслаждается этим, наблюдая, как она рушится.

Я не отвечаю сразу, мой взгляд все еще прикован к Софии, которая разваливается передо мной. Ее рыдания становятся тише, но не прекращаются. Она думает о своем отце, о его потере. Я вижу это в ее глазах. Несмотря на все, что есть у Кейса, она все еще любит его. Эта любовь, эта преданность вызывают у меня отвращение. Это та же преданность, которая разрушила мою семью.

Я поднимаюсь на ноги, отступая от нее. — Она умрет раньше Кейса, — говорю я, голос мой лишен эмоций. — Он будет страдать, зная, что его дочь умерла из-за его действий. Он проживет достаточно долго, чтобы почувствовать тяжесть этого несчастья. Это будет его наказанием.

София тихонько вздыхает, ее глаза, полные слез, расширяются, когда усваивают мои слова. Она качает головой, ее голос хрипит. — Нет, пожалуйста... не надо...

Я ее игнорирую. Ее судьба решена, как и судьба Кейса. Они оба заплатят, один за другим.

Артем скрещивает руки, его ухмылка сменяется более серьезным выражением, когда он смотрит на меня. — Жестоко, но эффективно, — говорит он, кивая, явно довольный моим решением.

Рыдания Софии продолжаются, наполняя комнату тихой, отчаянной мольбой. Это жалкий звук, но он ничего не изменит. Не сейчас.

Она больше не принцесса империи Престона, она пешка, и я использую ее, чтобы покончить с Кейсом раз и навсегда. Когда я тянусь к двери, ее голос прорезает слезы, удивляя меня.

— Мой отец не слаб, — выпаливает она дрожащим, но дерзким голосом. — Он не позволит всему этому случиться. Он найдет меня, и когда он это сделает, ты об этом пожалеешь.

Я останавливаюсь, моя рука лежит на дверной ручке. Медленно я поворачиваюсь к ней лицом, ее заплаканное лицо - смесь страха и отчаяние. Несмотря на все, что я сказал, она все еще держится за какую-то фантазию, что ее отец прибежит и спасет ее. Жалко.

— Ты действительно в это веришь, не так ли? — Я делаю шаг вперед, холодная, жесткая правда формируется на моем языке. — Что твой отец, какой-то непобедимый человек, который спасет тебя? —

Ее губы дрожат, но она не отступает. — Он сильный. Он не позволит этому случиться. Он...

— Кейс слаб, — резко говорю я, обрывая ее. — Он по уши в долгах, София. Американская мафия рушится под тяжестью плохих решений, неудавшихся союзов и врагов, которых он нажил по пути. Он даже себя спасти не может, не говоря уже о тебе.

Она моргает, ее слезы на мгновение забываются, когда она смотрит на меня, ошеломленная. Я вижу недоверие в ее глазах, трещины, образующиеся на пьедестале, на который она возвела своего отца.

— Нет... это неправда, — шепчет она, качая головой. — Он бы не...

Я подхожу еще ближе, мои глаза сужаются, когда я поражаю ее правдой, от которой она была защищена. — Почему ты думаешь, он пытается выдать тебя замуж за Джексона Миллера? Ему нет до тебя дела, София. Ему нужны деньги. Ему нужна поддержка. Он продает тебя тому, кто больше заплатит, потому что ему нужно выбраться из ямы, и ему все равно, чего это тебе будет стоить.

Она замирает, ее губы раздвигаются, как будто она собирается что-то сказать, но слова не произносятся. Она начинает это видеть, реальность, к которой она была слепа все эти годы. Я почти вижу, как кусочки встают на место в ее сознании, осознание того, что ее отец не герой. Он отчаянный человек, который пытается спасти себя, даже если это означает бросить ее на съедение волкам.

— Вот почему он выбрал Джексона, — продолжаю я резким тоном. — Джексон Миллер - выходец из денег. У него есть влияние, власть. Кейс думает, что этот брак спасет его. Ты не более чем пешка в его игре.

Ее глаза расширяются, и я вижу, как в них мерцает отрицание. Она хочет сопротивляться, что-то сказать, но она изо всех сил пытается понять правду. Ее дыхание становится поверхностным, прерывистым, и я продолжаю, убеждаясь, что она понимает, насколько сильно ее подвел отец.

— Джексон? — Я делаю шаг вперед, понижая голос, когда наношу последний удар. — Ты хоть знаешь, что он за человек?

Она смотрит на меня, ее замешательство очевидно. — Что ты имеешь в виду?

— Джексон Миллер был обвинен в убийстве одной из своих бывших подружек. Дело так и не дошло до суда, потому что он заплатил ее семье, и обвинения были сняты. Кейс знает это. Он знал историю Джексона, и все равно решил выдать тебя за него замуж.

Ее тело напрягается, ее лицо бледнеет, когда мои слова доходят до нее. Она качает головой, ее голос едва громче шепота. — Нет... это не может быть правдой.

— Это правда, — холодно говорю я. — Твоего отца не волнует твоя безопасность. Его волнует только то, что ты можешь для него сделать. Выдать тебя замуж за Джексона - это его способ удержаться на плаву, независимо от того, что случится с тобой.

Слезы снова текут по ее щекам, но на этот раз они другие. Это не просто слезы страха или грусти, это слезы предательства. Я вижу это в ее глазах, как рушится мир вокруг нее. Все, что она думала, что знает о своем отце разваливается у нее на глазах, и винить в этом некого, кроме него.

— Я тебе не верю, — говорит она, но голос ее слаб, глух. Она не верит своим собственным словам.

— Тебе не обязательно мне верить, — отвечаю я, скрещивая руки на груди. — В глубине души ты уже знаешь, что это правда. Ты знаешь, что твой отец не тот человек, каким ты его считала.

Ее плечи опускаются, и она опускает голову, ее руки поднимаются, чтобы закрыть лицо, и она тихо всхлипывает. Вес всего, что я ей сказал, рушится, и она ничего не может сделать, чтобы остановить это.

— Что нам теперь с ней делать? — спрашивает Артем у меня за спиной, в его голосе слышны нотки веселья. Он слишком сильно наслаждается этим.

Я смотрю на него, потом снова на Софию. Она в беспорядке, ее некогда безупречный образ разрушен правдой о том, кем на самом деле является ее отец. Как бы она ни была сломлена, как бы я ни ненавидел видеть ее невинность, нельзя отрицать, что она все еще ценна.

Но ее ждет только один конец. Я не могу позволить ей уйти после этого.

— Оставь ее здесь пока. Не думаю, что она доставит нам неприятности, запри ее дверь на всякий случай.

Рыдания Софии становятся громче, отчаяннее, но я уже принял решение. Она может быть дочерью Кейса, но она не невинна. Она часть этого мира, нравится ей это или нет, и она заплатит за грехи своего отца.

Когда Кейс наконец падет, он поймет, что именно его жадность и отчаяние отняли у него все.

Начиная с нее.

***

Несколько часов спустя я сижу, прижав телефон к уху, и рассказываю Ивану о последних событиях. Комната тускло освещена, и низкий гул города снаружи проникает через окна, как отдаленное напоминание о том, что жизнь продолжается, даже когда мы строим планы мести. Я слышу удовлетворение в голосе Ивана, когда я рассказываю о том, что произошло с Софией, как я сломал ее, разрушил ее иллюзии об отце и подготовил почву для того, что должно произойти.

— Хорошо, — говорит Иван, его голос спокоен, но в нем слышно одобрение. — Кейс не увидит, что произойдет. Он думает, что он неприкасаемый, что никто не может добраться до него. Использовать его дочь таким образом… это именно тот удар, который нам нужно ему нанести.

Я киваю, хотя он этого не видит. — Она сломана, Иван. Теперь она знает, что отец продал ее Джексону всего лишь за деньги. Я убедился, что она понимает, что она всего лишь пешка в его игре. И когда Кейс узнает, что она у нас, он будет в отчаянии. Мы получим его именно там, где хотим.

Иван посмеивается на другом конце провода. — Ты всегда хорошо играл в долгую игру, Максим. У тебя есть терпение. Кейс рассыплется перед нами, кусок за куском. Ты отомстишь. Просто убедись, что держишь ее в узде. Никаких ошибок.

Я чувствую, как в моей груди разливается темное удовлетворение от его слов. Месть медленно разгоралась, но я наконец-то на грани того, чего хотел месяцами. Мысль о том, что Кейс Престон, в панике и отчаянии, теряет все, что ему дорого... это именно то, к чему я стремился. И осознание того, что я дергаю за ниточки, что я организую его падение, делает это еще слаще.