— Миллионы лет я наблюдал за всей… — его голос стал тише. — скукой, которая сменилась разве что в момент, когда планета столкнулась с астероидом, из-за которого вымерла большая часть живых организмов. Но эффект, полученный им, длился… ещё несколько столетий.

Я продолжал внимательно слушать его монолог.

Так, я узнал много ненужной информации касаемо, как он назвал, динозавров. Их рацион, образ жизни и постоянную конкуренцию, которая была остановлена тем самым астероидом. Когда же я тонко намекнул на самой теме вопроса, он сразу перескочил на момент, где древние люди совершали свои первые шаги к своему становлению.

Начиная с того момента мне действительно было интересно.

Я впервые слышал настолько подробные описания касаемо древних, так как в других вариантах, когда кто-либо начинал показывать или рассказывать об их жизни, там в большинстве случаев просто ударялись об сам факт того, что они развивались на той планете, которую ещё никто и никогда не открывал, то есть разводили руками со словами: «мы ничего не знаем, как мы можем хоть что-то знать».

И ведь Федерация. Нет. Сами Диктаторы скрывали от нас всю правду. Быть может, они были не в курсе всех дел касательно истории древней Земли, а быть может… А, что может быть, если не это? С тем же успехом можно сказать, что расплывчатая тень, которая воняет и рассказывает мне основы мироздания, является для меня кем-то знакомым из жизни.

— Прошу прощения, — тихо приостановил я рассказ голоса, готовясь задать достаточно интересующий меня вопрос; раздражение ушло, оставив на моём лице лишь привычное невозмутимое выражение. — Но можешь ответить прямо: кто я такой для тебя? В смысле… Кем являюсь по отношению к тебе?

Ублюдок остановился.

Он впервые за всё время, которое я находился с ним либо беседуя и оживлённо о чём-то дискутируя, либо жалуясь на что-то действительно важное и ведая при этом что-то незамысловатое, посмотрел на меня как-то расстроенно.

— Майкл, — выдохнул он, переместив свой безумный взгляд на меня. — Я твой предок.

Я оставался невозмутим, однако мои колени решили с чего-то наполовину расслабиться, из-за чего я был вынужден сесть на колени.

— Не обольщайся, ты всего лишь мой крайне далёкий внук.

— Это значит… Получается, что ты…

— Так, — он за мгновение переместился ко мне и взял за подмышки дабы поднять над гладью на фут. — Считаю, достаточно с тебя возможности посещать это место. Для меня ты дорог, так что скажу тебе следующее чётко. Слушай и запоминай. Ты понял меня, Майкл?

— Да, — одними губами произнёс я, ощущая, как мои физические силы стали покидать меня.

— Я бессмертен; за всё моё существование я так и не смог понять почему. Я могу перемещаться в переделы Вселенной; хоть в безлюдный вакуум, хоть на землеподобную планету. В далёком прошлом я наделал неисчислимое количество ошибок в одной, из которой мой непутёвый внук решил сбежать от ответственности и записать своё имя на добровольную программу вербовки в колонисты одного из проектов по колонизации космоса. На самом деле это был обман, и его насильно запечатали в анабиоз. Спустя сотни тысяч лет он стал одним из миллионов людей, которые ничего не помнили и находились в миллионах световых годах от своего дома.

Ублюдок… Нет. Мой ахуеть какой далёкий дед материализовал шприц полный суфентанила и пачку неизвестных сигарет.

— Здесь, — указал он на шприц. — твоя привычная нынешняя доза. А здесь. — указал он на пачку. — люксовый табак.

— Так… точно, — проговорил я как можно увереннее, но получилось шёпотом.

Дед расслабил взгляд и обречённо выдохнул.

— Когда я тебя закину обратно, ни в коем образе не пытайся попасть ко мне привычными для тебя способами, — я сделал кивок. — А также не пытайся вызнать, узнать или строить теории насчёт того, что я могу или умею.

— Почему? — всё же не смог я его не спросить.

Он как-то грустно посмотрел в сторону.

— Просто не хочу, чтобы ты знал.

Ответив, он отодвинул в сторону правую руку, держа меня одной левой, и неминуемо материализовал в ладони пистолет, который был крупнокалиберным судя по рукояти.

— Завязывай с иглой, которую ты сам изобрёл. Рассуди наедине с самим собой насчёт всего пережитого. Наконец уже разберись со своим отношением к той девушке. Вычисли своих родных на этой планете, и поступи так, как считаешь важнее всего. Ты уже взрослый, и не мне направлять тебя, так что с головой подумай над моими словами, я лишь хочу, чтобы ты не умер. И ещё…

Он приставил к моему сердцу дуло.

— …всегда знай, что я готов помочь тебе в силу разумного в любое время.

…

Первое, что я понял после пробуждения был тот факт, что нахожусь в своём номере я совершенно один.

Задача встать с кровати далась мне с трудом.

Сначала я потянулся, пощёлкал суставами, повернулся в сторону, дабы надеть тапочки, как вдруг у меня начали стягиваться икроножные мышцы на правой ноге. Судорожно мыча, и намертво сомкнув челюсть, я где-то минуту неосознанно царапал свою кожу в больном месте. Через некоторое время поняв, что я делаю не так, я принялся делать массаж, который в конечном счёте облегчил моё наипрекраснейшее пробуждение.

Молча встав на ноги, я краем глаза замечаю шприц с пачкой сигарет, которые освещались одной ровной полоской из-за незакрытой верхушки оконной занавески.

Взяв в руки суфентанил, я несколько раз наблюдаю за бесцветной жидкостью, которая неохотно переливалась под законами гравитации, а после ложу на прикроватную тумбочку. Следом я с интересом разглядываю карманную коробочку, которая всем своим видом напоминала мне пачку моих любимых палочек. Вся выполненная в строгом сером цвете без каких-либо надписей, где в пропорциональных размерах изображён идеально чёрный квадрат. Раздаётся негромкий приятный для ушей звук открывания, и я с трепетом достаю одну.

Выглядит и вправду как привычная сигарета. Вместо бумаги здесь оргстекло, также, за исключением отсутствия видимого табака, здесь какая-то непонятная переливающаяся блекло оранжевая густая жидкость.

Отложив подобие сигареты, я достаю из пачки небольшую и приятную на ощупь картонную карточку, на которой красиво написан один абзац очень мелким рукописным почерком на манер писем в Федерации:

«

Моему страдающему внуку,

Их действие отнюдь не утолении “наркопривычек”, а в помощи в борьбе с твоей убивающей ум болячкой. Употребляй одну строго через каждые шесть часов, обращаясь с ней как с твоей “палочкой”.

».

Я перевернул карточку.

«

Постскриптум: терпеть не могу твои зависимости; делай уже что-нибудь, а не валяй пубертатного прыщавого подростка, жалующегося на своих родителей и школьную систему.

Можешь связаться со мной в любое время, сказав про себя моё имя.

».

Э-э… Вакуус? — негромко проговорил я про себя.

Следующие тринадцать секунд ничего не происходило, пока…

Что тебе надобно? Пасмурно… Кому надобно в столь ранний час? О, классная погода… Тебе? Разве нет? Не рановато ли? Время видел? А кому ещё?

— Э-э-э… — голова трещит. — Ты же мой дед? — немного стушевался я. — Я просто не различаю твою речь… Мысли накладываются одна на другую, и мне сложно… понять, что твоё, а что моё.

Я старался ни о чём не думать, старается он думать… дабы сконцентрироваться на речи деда. Единственное, что я знал, был тот факт, что его речь в моём мысленном потоке никак не фильтровался, и говорилась исключительно моим голосом. Мой голос безупречен, в отличие от твоего.

…

Две секунды потребовалось, чтобы понять обладателя последней мысли.

Да ты вечность в душ не ходил. Как твой голос может быть даже выше нормального? Ты его вообще слышал? Слышал. Мы ведь все слышим собственный голос, когда говорим, хотя он немного отличается.

Это ведь ты сказал, верно? Просто я имею в точности такое же мнение, как и набор слов.