Подойдя поближе, я подождал момента, когда она поднимет голову, — к сожалению испуганно, — и принялся пытаться спросить, где сейчас ходят её родители. Естественно, что девочка максимально неправильно меня поняла, и закатив глаза при этом тяжело дыша, просто вырубилась, не справившись со стрессом.

— Пиздец… Вот тебе и достижение… — пробормотал я хриплым голосом, не придумав ничего лучше, как взять её удивительно лёгкую на руки и двинуться обратно к месту дислокации.

Весь путь я размышлял на тему воспитания. Например, как бы воспитала меня мама, или, достаточно ли хорошо преподнёс мне жизненный опыт Эрл с дядей.

Когда я уже подходил, девочки, не сразу поняв в чём дело, краем глаза встретили мою персону. Первой поняла Уонка, которая, как подобает заботливой особе, с ходу ринулась навстречу, не волнуясь о том, что опрокинутый стул вместе с собой унёс и небольшую металлическую ёмкость с водой неизвестной температуры, стоящую под ним. Женева, как я невольно заметил периферийно, лишь проводила нас беглым взглядом, продолжив набирать ложкой, судя по всему, суп.

— Что с ней? — первое, что спросила Уонка, подбежав ко мне.

Я остановился, внимательно присмотревшись к малявке.

— Отключилась… — я принюхался, отвратно отстранившись. — а ещё и вдобавок обоссалась. — и как я до этого не чувствовал.

— А где её нашёл? — не без труда бережно взяла она её из моих рук; я не был против.

— Глубоко-о-о в лесу, — пальцем указал я в примерную сторону. — там, где дальше поселение.

— Бедненькая ты моя, ну куда ж ты так ходишь… — дальше я не слышал, так как после моего краткого объяснения она приняла решение покинуть меня.

А я в общем-то и не против. Решил было снять солнцезащитные очки, но едва ли не ослеп от солнца, которое своими “радостными” лучами ебашило мне по самое не хочу. Поэтому запомните дети — без чёрных очков и в самом густонаселённом мире-улье ты беззащитен против ослепляющего папочки.

Вернувшись, я с тоской убрал ладонь с поверхности супа, словно создав тем самым купол, поняв, что он полностью остыл.

Я взглядом спросил Женеву, стоящую у одного из раскрытых ящиков, которая заинтересованно смотрела за тем, что я делаю.

— Подогрей как-нибудь, — вернулась она к чему-то.

Как я себе его подогрею! Да он же уже весь полапан насекомыми, не гнушающихся есть МОЮ еду!

Выдохнув, я оставил всё как есть, взяв картонную пачку цилиндрической формы солёного очищенного арахиса и двинулся к предполагаемому местоположению Уонки с девкой.

С точностью угадав их нахождение на заднем сидении машины, вторая половина которого доверху набита всяким барахлом, я негромко заявил о своём присутствии:

— Как суп? Вкусный?

Уонка повернулась ко мне, до этого сидя на коленях у открытой двери.

— Да… он был вкусным, — она обратила внимание на открытую банку, куда я с периодичностью в семь секунд запихивал свои пальчики, дабы насладиться вкусом и ароматом, каждый раз вдыхая его перед принятием в употребление. — А ты разве не ел?

— Нет, — положил я банку в карман плаща верхней стороной вверх, и обтряхнул руки. — Насекомые устроили там лютую резню за право называться королём всех картошек. Как видишь, мне такое не по нраву. Как эта…

— Анжелика.

— Да, Ан… что-то там да там, — наклонился я боком, дабы увидеть мелкого обоссавшегося пассажира. — как там твоё самочувствие? Успокоилась?

Уонка, пребывая в непонятном настрое, сначала встала на ноги, захлопнула дверь, а уже после начала невидимо выталкивать меня из «зоны безопасности», видимой лишь для неё самой.

— Она тебя боится.

— И ты просишь теперь мне окончательно заткнуться?

— Нет. Просто дай мне сделать всё самой. Уверена, что тебе самому не нравится такое ясное недоверие от ребёнка.

— Ещё как. Представь, что от тебя будут ссаться маленькие девочки и падать в обморок, так ты вообще перестанешь что-либо любить.

— Даже меня? — спросил она без изменений в лице, однако я знал, что она хочет получить от меня.

Я ответил ей искренне:

— Нет, ты для меня не «даже», — положил я правую ладонь на её левое плечо; в ответ она слегка зарумянилась. — Однако я не понимаю, с чего она так боязно реагирует на меня.

— Всему виной твоё воспитание. У тебя же оно, вероятней всего, было очень плохим, да? Кто тебя воспитывал в большем соотношении?

— Телохранитель да дядя, — ответил я, поглядывая на живой источник «хихи-хаха», заинтересованно поглядывающего на нас.

— А телохранитель… — она присмотрелась к моим глазам. — Ты был богатым?

— Да я как бы это и не раз говорил, — не понял я её удивление.

— Но не прямо.

— Но не прямо, — подтвердил я, кивнув.

— Значит… насколько ты был богат?

— Я был не только богат, но и влиятелен и важен. Поправочка: не я сам, а моя компания и семья, в общем и целом. Дядя с отцом — фактические руководители, я же — просто наследник и нахлебник, который занимается хренью и жалуется на жизнь.

— Хорошо, я тебя поняла, — взяла она левой ладонью мой выставленный локоть, прижала мою руку поближе, сама же приобняла меня правой рукой и прошептала в левое ухо: — Просто оставь это на меня; я справлюсь.

Я промолчал, оставаясь в мгновении и продолжая смотреть на девчонку, опирающуюся на стекло.

Оставив девушкам задачу отвести маленькую девчонку к своим родителям, я с чистым сознанием наблюдал за тем, как они, не торопясь, удалялись в расстоянии. Самое паршивое заключалось в том, что они ещё хрен как поймут куда девочку вести, ведь ей-то примерно пять, а пятилетние дети, в большинстве своём, и простое понятное предложение составить не могут.

С каменным лицом вылив на землю остатки супа, я по-быстрому доел банку арахиса, запил минеральной бутилированной водой и принялся рассматривать то, что мы получили со сделки, которая обошлась мне в кругленькую сумму.

Беглым взглядом я осмотрел содержимое металлического ящика, которого так заинтересованно до этого изучала Женева. Не найдя чего-либо ценного, так как в нём была запакована всякая военная амуниция под стать усреднённому размеру без шевронов и какой-либо маркировки, я взял в руки стоящий в стороне синий лом и принялся вскрывать чёрный контейнер с эмблемой орлана внутри импровизированного круга «Армия Звёздных Штатов», держащего в правой лапе какую-то зелёную хрень, а в левой… Стрелы?

Вот уж не думал, что кто-то до сих пор помнит столь устаревшую технологию. Хотя я не раз видел, когда жил в Федерации, что некоторые спортсмены больше предпочитают оттягивать палочные снаряды, работающие натяжной силой, чем кинетические, отправляющиеся с помощью удара бойка и последующего взрыва капсюля с порохом.

Приложенные силы оказались небесполезны. Внутри оказались семь запечатанных кейсов и небольшая ключница к ним. Странно, что они до сих пор используют столь старую технологию безопасности.

Различив нужный ключ по выгравированному номеру, я поднёс его к замочной скважине. Вставил, повернул несколько раз вправо. Почувствовав, что сопротивление, оказываемое до этого, спало, вытащил ключ и раскрыл длинный кейс.

Снайперская болтовая винтовка с длинным стволом и установленным дульным компенсатором. Качество не новое. На корпусе присутствуют царапины и незначительные впадинки. Я взял ружьё в руки сидя на коленях и пригляделся ко вставленному магазину. Очень высокоточный патрон, тяжёлый и длинный. Пригляделся к прикладу. Соответствующий конструкции добротный с регулируемой щекой и тыльником. Прицельная планка большая. Мушка на месте. Ствол чистый и без единой соринки. Я оттянул затвор. Не смазан, и хорошо.

Опустив винтовку на место, я взглянул на небольшой футляр. Открыв его, я выудил двадцатикратный прицел. Присмотрелся — понял, что сетка немного неудобная, но уж лучше с самой говняной сеткой ликвидировать врагов, чем без неё.

Также в этом длиннющем кейсе лежало пять магазинов на пять патронов и шесть нераскрытых конвертов с россыпью.