Уонка тогда посмотрела на меня с немым вопросом, медленно ища то, что вызвало у меня столь бурную реакцию.

И если быть честным, то религия и всё с нею связанное и вытекающее вызывает у меня желание здесь же выйти и закинуть по две-три бутылки с воспламенителем прямо у дверей, попутно расстреляв всех нарушителей Строя…

Но меня подобное уже не интересует, видимо из-за того, что не вижу последующих из этого причин, или же я просто в край долбанулся и ищу то, на чём смогу выместить свою обиду.

— Чем тебе церкви не угодили?

Я выдохнул, стараясь привести свои мысли в нужное направление.

— Быть может они и выглядят архитектурно величественно и красиво, но сама их природа… — я скривился. — Отталкивает.

— Ты неверующий, — вынесла она вердикт.

— А ты до этого не поняла? — глянул я на неё.

— Прямого намёка не было, — выдохнула она и через пять секунд спросила: — Как ты докатился до этого?

— Спрашиваешь так, словно это что-то ужасное.

— Разве нет?

— А разве да? — промямлил я, глядя на небольшую группку людей криминальной внешности.

Чёрные куртки разных материалов, явно недешёвые. На выглядывающих частях кожи присутствуют покрытые шрамы с еле видными татуировками. После трёх секунд моего разглядывания они скрылись из виду, когда мы завернули, въезжая в новый квартал.

— Ходят ли бандиты в церковь? — спросил я, когда я отсчитал ровно пять секунд. — У нас, например, нет тех и тех в повседневной жизни.

— Э-э… — не сразу нашлась с ответом Уонка. — Ты про головорезов или боевиков?

— Да вообще про всех. И про уёбков, и про живое мясо.

— Нет, — наконец ответила она. — У нас, у картеля, не принято посещать или как-то влезать к ним ввиду того, что их территории числятся как нейтральные. Никто не имеет права нарушать это правило. Только это не касается банд и остальных группировок в городе.

— Как у вас всё неоднозначно… — пробормотал я. — Значит, выполнять заказные убийства и насильно ебать женщин — это правильно, а как влезать на… верующую территорию — это неправильно.

Уонка устало выдохнула.

— Ты как маленький ребёнок, который ничего не знает.

Вот ужас, Уонка, знала бы ты, насколько сильно у меня сейчас зачесались кисти и заболели зубы, так вообще бы вдавилась в руль и разломала себе лобную долю.

Чего я конечно же не допущу.

Мы остановились в нужном месте, припарковавшись на бесплатной стоянке близь одного из складов с порошком, где сейчас орудуют маргиналы.

— И с чего такой вывод? — спросил я, презрительно посмотрев на источник раздражения. — То, что я веду себя как маленький ребёнок.

— Ты постоянно твердишь о том, что правильно, когда…

Она резко остановилась, когда в считанных мгновениях её пальцы едва ли не коснулись кнопки снятия ремня, при этом смотря куда-то в район моего бедра.

— Зачем ты достал его?.. — опасливо меняла она взор то с того места, то на меня.

— Я?..

И не до конца поняв, с немым вопросом посмотрел на него, поднеся к лицу. Проверил предохранитель, покрутил немного и оттянул магазин.

— Ты… — начала Уонка, но сразу осеклась, когда я на автоматизме уже направил пистолет. Через секунду я отвернул его в сторону.

— Как-то случайно вышло, прости.

— …это так легко проворачиваешь. — закончила она. — В армии научился? — любопытствующе взглянула она.

— Скорее сам всё довёл до автоматизма, — ответил я, рассматривая в пальцах вытащенный оболочечный патрон. — Каждый день с утра до вечера отстреливал каждый класс и подтип. Пистолеты, винтовки, пулемёты… Все они были разными. Но больше мне нравились и нравятся до сих пор карабины и полуавтоматические винтовки. С них… что ли… стрелять легче всего. Да и по практической составляющей они более эффективны, нежели другие классы.

— Снайперские винтовки? — склонила она голову набок.

— Ты про болтовые или полуавтоматические? — уточнил я.

— Первые.

— Ну… да, — не сразу нашёлся я ответом. — Что-то в них есть, я не спорю, но они просто неудобны. Да, их профиль — расстояние и точность, но в остальном они проигрывают. Скорострельность, мобильность, стабильность… Хотя насчёт последнего могу сказать, что она зависит от модели и обвесов.

Мы вышли из автомобиля на свежий, насколько это возможно в этой дыре, воздух, где стояла всё та же ясная безоблачная погода. Закрыв двери с помощью небольшого пульта на ключах, обошли один из панельных домов, облицовка которого в буквальном смысле слова была из очень маленьких камней, мы зашли в переулок, минуя оживлённых прохожих, которых в этом месте было немного больше, чем на побережье.

План был обговорён до этого: подходим к тыловой части склада проходя слепые зоны, которые никем не высматриваются, после чего взбираемся на, предположительно, третий этаж по зданию, которое находится вблизи, и спрыгиваем на крышу. Там невысоко, примерно пол-этажа, но расстояние…

— Ебать, — выдохнул я, стоя прямо и смотря вниз.

Нет, здесь точно невысоко. Но блять, длина, которую необходимо преодолеть, это…

— Просто пиздец, Уонка, — посмотрел я на неё. — Какого хуя ты не сказала, что здесь длина как половина полноценного челнока?

— Я… я…

— Идиотка, — и вновь повернулся обратно, импровизированно проведя рукой по всей тыльной улице. — Что, по-твоему, это значит?

— Я не знаю… Михаил…

— Да бля, перестань мяться. Я ж тебя не насиловать собираюсь, а просто задаю вполне простой и до боли понятный вопрос.

Она с немым вопросом посмотрела на мой правый бок. Я осторожно глянул, и…

— Как давно я так делаю? — потёр я переносицу, кладя пистолет в кобуру. Честно, меня это уже раздражает.

— Недели две-три.

— И… почему я так делаю? — задал я крайне наитупейший вопрос.

— Ты действительно хочешь узнать это у меня? — спросила она невинным, как мне тогда показалось, голоском, от которого у меня внутри всё передёрнуло и задрожало.

Не от холода, а от внезапного всплеска бесконечной ненависти ко всему, которую мне внезапно захотелось выместить на Уонке.

Я оперативно подошёл к ней, что она даже пискнуть не успела, и схватил её за шею. Прошёл таким образом несколько футов, прежде чем она, с отчётливым «ух», не врезалась в бетонную стену засранного подъезда.

— Меня закинуло в три пизды сюда от дома, — спокойно начал я жаловаться на жизнь. — И я не знаю, как там поживают мои близкие… — посмотрел я на мгновение в никуда, а после вновь сместился на её ошарашенных глазах. — И я не понимаю для чего всё это время старался на их благо. Также единственный близкий мне человек воспитывал меня на отъебись, перекладывая ответственность на персонал и телохранителей, у которых в большинстве случаев никогда не было детей, и в головах, которых, были лишь смерть себе подобных и огнестрельная отдача да контроль со всеми вытекающими.

Её прерывистые громкие вздохи и активные шевеления преобразовались в умоляющие кряхтения и полную расслабленность. Она смотрела на меня жалобно и в то же время… понимающе, когда вместе с этим в уголках глаз скапливалась естественная солёная жидкость.

— Ты думаешь, что я ненормальный, да? — на мгновение сильнее сжал я руку. — И ты будешь права, ведь я пиздец ненормальный психопат, который ненавидит всех и вся, желающий привнести моим врагам целые океаны, заполненные незабываемыми ощущениями агонии, потерянности и сожаления. Я ненавижу имперцев, насильников, педофилов и маньяков, а также я всегда ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть эту бренную грёбаную Вселенную. Её людей, которые меня раздражают, её звёзды и планеты, астероиды и туманности. Я ненавижу всех вас. — Потому что я всю жизнь только и делал, что убивал таких как ты, защищая интересы Федерации и моей семьи, и я ещё никогда не был так… — мой голос на мгновение дрогнул. — опечален тем, что я впервые не знаю, как мне идти дальше. Я, конечно, сетовал, много сетовал, размышлял тоже много, думал над планом, но я не знаю, что мне делать дальше.