— Не кличка, а псевдоним, — улыбчиво посмотрела на меня блондинка, хотя мне показалось, что она имела совсем другие мотивы, наливая новую порцию вина до чёртовых две третьих!

— Это… — потерялась спрашиваемая. — мы с Женевой познакомились, когда она сюда приезжала гостить у бабушки… м-м… Сколько лет гостила?

— Не помню… Может три года?! — щёлкнула та пальцами, беря в руку следующий бокал.

— Вот, — чокнувшись стеклом, они вместе запили. — Три года она гостила, после чего вернулась в Синий Сектор, на родину…

— А сейчас, когда меня отпустили со службы из-за ранения, я вернулась к бабушке, чтоб каждый день её навещать. Здоровье-то у неё давно, — она медленно опустила ладонь прижатой внутренней частью к ядру колодца. — не молодое. — она посмотрела на черноволосую. — Хочешь ещё?..

— Давай… — с непонятным выражением лица держала та бокал в руке, в который лился новый ручеёк вина.

Полностью приложив ладонь ко лбу поставившей выпитый бокал на стол Уонки, которая, несильно дёрнувшись от неожиданности, всё-таки разрешила мне проверить, я хотел убедиться в том, что с ней всё нормально. Однако удивлению моему не было предела — он был пиздецки горячим.

— Так, — посмотрел я на Женеву, а после на компаньонку. — прошу прощения, Уонка, но не могла бы ты перестать пить?

— Я?.. — посмотрела она на меня, скорее всего не понимая ничего из сказанного мной. — А зачем?..

Я глубоко выдохнул, а после, осторожно взяв её за правый локоть, поволок в ближайшей кровати.

— Эй-эй-эй! Мишаня, какого дерьма ты её куда-то потащил? — как будто не пившая нервно возмутилась Женева.

— Я? — я наигранно удивился. — Никуда я её не тащу, а скорее веду туда, где она сможет прийти в себя.

— Так вот зачем?

Хоть она и возмущалась, влезать, мягко говоря, не хотела, видимо чего-то опасаясь, но чего — неизвестно.

Зайдя через открытую дверь в спальную комнату, я мигом снял с Уонки чёрную блузку и брюки, оставив её лишь в майке и трусах, последние которые… почему-то мутного цвета, и положил набок. Убедившись, что всё в более-менее нормальном состоянии, кроме вышеупомянутого, глубоко выдохнув, изгоняя тем самым неприятные мысли, я повернулся к блондинке.

— Предлагаю поговорить наедине, — пальцем указал я на предыдущую дисклокацию. — Но перед этим, пожалуйста, позаботься об Уонке — у неё кажется кровь через одно место идёт.

Женева едва заметно округлила глаза, но не возражая, жестом показала, дабы я ушёл, захлопнув за мной дверь.

Прийдя на кухню, я взял пустую бутылку и поставил её возле урны, сидя на корточках.

— Что это было? — спокойно спросил я, услышав, как она через некоторое время вернулась.

— Старый и хороший друг приехал меня навестить, что я ещё должна была делать? — она села на табуретку.

— Но не так же её… спаивать, — резко повернулся я к ней, встав во весь рост. — Не поверю, если скажешь, что не знала о её алкогольной чувствительности. — сказал я с каменным лицом.

— Знала, но… — потупила она взгляд, спрятав его за ладонью. — забыла.

— И ты ещё имеешь право называться её подругой? — всплеснул я руками.

— А тебе, то есть она уже рассказывала? — дёрнулась она всем телом.

— Всего раз. Но мне хватило этого, дабы запомнить.

— И что ты сейчас предлагаешь, Михаил? Продолжить ругаться и говном друг друга поливать?

Мне понадобилось всего пять секунд, чтобы переварить её слова.

— А вот нет, — успокоившись, сел я на кожаную табуретку со стальными ножками. — Предлагаю забыть горький опыт знакомства и узнать друг друга получше. Всё же нам предстоит провести одно небольшое дело, и неплохо было бы для начала знать базу.

— О друг друге? — спросила она спокойно, по прошествии четырнадцати секунд.

— Верно, о друг друге, — подтвердил я. — У меня тоже наследственная чувствительность к любому алкоголю. Так, например, мой отец выполнял полную херь после того, как выпивал скромные унции шампанского.

— Но ведь им же сложно напиться, — заметил собеседник.

— Верно. Именно из-за этого врач ему прописал полный отказ от употребления алкоголя ещё в далёком детстве.

Закончив, я пригляделся к её глазам, которые ещё в самом начале показались мне почему-то странными. Нет, они абсолютно обычные, за исключением самого зрачка и радужки — первый имел еле заметную белую точку посередине, в точности, которую я видел у тёти Мелиссы, а вторая была полностью выполнена в серых и чёрных оттенках.

— У тебя бионические глаза? — задал я напрашивающийся вопрос.

И не прогадал.

— А если отвечу нет — ты меня убьёшь? — для любого другого она бы ни капельки не изменилась в тот момент, однако я и не «любой другой», вижу, как она слегка напряглась всем телом.

— Ха-ха, — наигранно засмеялся я без вложенных эмоций, краем глаза наблюдая, как Женева внимательно следит за мною взглядом. — Как смешно, я не могу. Солдат, тебе бы с такими шутками в ближайший военный центр отправиться, дабы там всех веселить. Но прошу заметить, что ты правильно поняла — я вооружён. — прошептал я, прикрыв одну половину лица ладонью и доставая из-под плаща пистолет.

На её глазах вытащил магазин, после патрон, открыв патронник оттянув затвор в крайнее положение, а после всё это поставил на стол, приподняв руки вверх.

— У тебя ещё бронежилет. Покажи его мне.

Я раскрыл плащ, выставив его во всей красе.

Женева, смерив его внимательным взглядом, негромко сообщила:

— Ты не бандит и не из красных. Не из мажоров и не из обычного мирняка, — она задумчиво, но в то же время настороженно взглянула мне в очи. — Кто ты?

— Я бывший военный.

— Так и думала… — закрыв глаза, она сжала правую ладонь. — Не из местных вояк, да?

— Как поняла? — старался я придать своему голосу заинтересованность.

— По стилю общения и отличному общепринятому. Но всё же что за унции? Эта мера такая? Я вроде бы слышала её где-то, но вспомнить не могу.

Значит, жившие когда-либо или живущие в Синем Секторе не пользуются Повсеместной системой мер. Это можно было понять ещё при просмотре информации в местном интернете, но уж лучше узнать именно это у имеющего, чем по словам в цифровом варианте.

— Неважно, — решил я пропустить вопрос; Женева неприятно нахмурилась. — Я не принадлежу никакому из известных тебе многосистемных государств.

— Тогда получается, что ты наёмник?

— Получается, что так, — пожал я плечами, соврав. — Завтра вместе с Уонкой мы обсудим весь дальнейший план. После его выполнения мы обязательно тебе заплатим.

***

Оторвавшись от просмотра странных сновидений, перед моим лицом расположились на маленькой деревяной табуретке кувшин с водой. Не совсем понимая, где я очутилась, убрав шерстяное одеяло в сторону налила себе тёплой воды в розовый стакан и выпила.

Два стука об дверь.

— Входите! — поставив его, я прикрылась одеялом.

Это Михаил.

— Доброе утро, как спалось? — без намёка хоть на маленькую эмоцию поинтересовался он.

— Очень глубоко, однако.

— Это хорошо, — сказав, он немного прикрылся дверью; его взгляд был направлен ровно на уровне моих глаз. — Умывайся, за завтраком будет обсуждение.

— Хорошо.

Я ожидала от него какое-нибудь действие. Ожидала и надеялась. Вдруг, сильнее приоткрыв дверь, он зашёл в комнату, протянув сложенную втрое бумажку.

— А, что это? — спросила я, когда он уже ушёл за дверь; я слышала удаляющиеся шаги.

Раскрыв, я прочитала:

«В следующий раз будь осторожней. Позже спросишь у “Звёздочки” подробности».

«Подъёмщики» — одна из трёх наиболее хорошо сохранившихся банд колодца Новой Александрии, после полной истребляющей кампании Александровского Синдиката, глава которого решился подчистую убрать все существующие преступные организации со своей родины.

Как видим, не удалось.

Его двадцатилетнему сыну такая спецоперация, где участвовали как наёмники с других систем и даже секторов, так и спецподразделения полиции, не понравилась. Он, предварительно купив оставшихся лидеров, а следовательно, и боевиков с прочими кадрами, под шумок в собственном доме пристрелил собственного отца.