Ты это сказал. Не я. В смысле не я? А кто ты? Я — Майкл Отто. А я тоже. Ты? Дед что ли? Да.
Блять, ты издеваешься? Блять, ты издеваешься? Прекрати это, пожалуйста. Прекрати это, пожалуйста.
Чего ты добиваешься, дед? Чего ты добиваешься, Майкл? Тебе ведь миллионы лет; хрен ли такой хренью страдаешь? Тебе ведь двадцать пять лет; хрен ли наркотическим анальгетиком балуешься и куришь пачками?
Ты не забыл про отца? Нет, а что? А про Янника? Тоже нет, — я немного потёр виски. — Зачем спрашиваешь? Да так… Вдруг тебе интересно как они.
Интересно… — пробормотал я. — Скажешь?
Первый остался на Шовехере, а второй тебя ищет.
И как успехи у второго?
Да нормальные. Вон, даже не так давно проходом проходил.
Где?
Ты не помнишь? Ты же Сергея знавал, вот и рассказал он тебе про группу отчаянных искателей.
А-а… точно. Я вспомнил.
…
Я лёг на кровать, подставив скрещённые руки под голову.
…
Слушай, дед, а я говнюк?
Редкостный, — ответил он безапелляционно.
Не удивлён, — помотал я головой с закрытыми глазами. Не знаю, но почему-то от этой беседы мне даже стало легче. — И скольких я в сумме убил?
Своими руками или косвенно.
Оба.
Ровно тысяча сто семьдесят девять.
Воу… — без капли эмоций произнёс я. — Много ли это?
Во Всеобщей Республике бывали правители, которые своими действиями убивали триллионы и триллионов людей.
Немного.
Нет, потому что те политики и правители, а большая доля твоих убийств выпала на контрактную службу.
Быть может ты и прав…
Рад?
Чему?
Девушке своей.
Она не моя девушка.
А кто тогда? — с нажимом спросил дед.
…
Хуй её знает.
Ответь.
Не хочу.
Скажи ещё…
Не буду.
Прямо как сирота.
Сироты не говорят так.
А как тогда?
Они вообще никому никогда ничего не говорят, потому что их свобода выбора безгранична.
Ты им завидуешь?
Скорее ненавижу.
Из-за чего?
Они вольны делать как хотят и становиться кем захотят.
…
Неужели считаешь, что у тебя не было таких возможностей?
Никогда, — немного грустно произнёс я, идя на поводу ненавидимых эмоций, чего тогда я не заметил и не контролировал. — Меня с детства хуёво содержали...
У твоей семьи целое состояние.
Которое не принадлежало мне, — возразил я негромко.
Ты был ребёнком. Тебе и в помине ничего не могло принадлежать.
А ты думаешь, что я хочу быть богатым?
Нет.
Тогда с чего такая банальщина.
Стараюсь поддержать разговор со своим внуком.
…
Ты разве не разговариваешь с… дядей, например, а?
Обо мне знаешь лишь только ты из ныне живущих.
То есть остальные умерли?
Да.
А почему не откроешь тайну своим далёким родственникам?
Зачем? Чтоб понтануться? — басовито посмеялся дед моим голосом. — И видеть не хочу тот геморрой, который приносит знание о тебе в кругу твоих наследников.
…
Ты сожалеешь о том, что, например, все, кто тебя знает рано или поздно умрёт?
Нет, потому что все смертные умирают.
Даже ты?
Я — никогда. И меня это не устраивает.
Прошу, только не начинай серенаду о желании собственной смерти…
Не буду, можешь не беспокоиться, — уверенно заверил меня он.
…
Почему ты признался ей в любви, но ни разу ещё не проявил ни одного знака физической близости?
Я… не хочу сейчас ни с кем в романтику играть.
Ты ведь полон сил.
Да наркоман я, так и скажи.
Так брось.
Откуда тебе знать, как это сложно.
Я знаю, насколько это сложно. За всё своё существование насмотрелся я на этих упадших.
Так зачем так тупо говоришь?
А разве в жизни все проблемы не решаются просто?
Нет, и никогда, — не согласился я. — В детстве меня гоняли как ужаленного, а в подростковом возрасте запрещали контактировать с внешним миром. Я не мог предпринять хотя бы одно решение, так как за ним следовало или ограничение моих увлечений, либо дополнительные часы учёбы.
Но ты не пробовал хотя бы раз воспротивиться и войти в прямой конфликт с Реджисом?
С отцом? — наигранно удивился я, дабы выиграть несколько секунд на обдумать. — Пробо…
Нет, не ври мне, Майкл, — настойчиво перебил меня дед, отчего я слегка надул щёки как ребёнок. — Уж я-то знаю тебя куда лучше, чем ты сам.
…
Тогда… как мне стать прежним?
Для начала тебе обязательно нужно слезть с иглы.
Но это…
…может подождать определённое время, — закончил за меня он. — Да-да, мистер Майкл, или Михаил Отраднов, или человеком по прозвищу Стиратель, известный в кругах наркокартеля этого мира. Слезь с иглы, это не так сложно. Просто следуй по вычерченному правилу по инструкции, которую ты прочитал.
Это будет…
…туго. Да, но ты постарайся. Сил у тебя много, просто ты себя ограничиваешь во всём, вот и кажется, что ты жалок и обессилен.
…
Хорошо, я постараюсь.
Добавь: для себя.
Хорошо, я постараюсь во имя себя.
Во-о-от, так-то лучше. Сразу видно — мой внучок.
Знаешь, это странно звучит.
Почему?
Мой голос, да ещё и к тому же я до сих пор до конца не могу свыкнуться с той мыслью, что ты мой ахуеть какой далёкий дед.
Ну это же я, ха-ха.
Ты пародируешь меня?
А почему тебе так кажется?
Я даже знаю… честно.
Это потому, что я говорю твоим голосом. Нет ощущения, что ты говоришь сам с собой?
Есть, и оно даже очень стойкое.
Странно?
Странно.
…
Вспоминая об Уонке. Почему ты до сих пор с ней не перепихнулся?
А должен?
Нет, ты посмотри — желание внутри тебя так и извергается фонтаном, а сама она тебе не откажет.
Но… как я тогда после этого буду смотреть ей в глаза…
…
… …
… … …
Ты сейчас серьёзно?
Нет! Ты что?! Я это в шутку… просто… решил сказать.
Просто скажи, что ты любишь её.
Нет.
Скажи.
Нет!
В чём проблема?
Да я… не знаю, — схватился я за голову. — Просто мне пиздецки… стыдно.
Попробуй успокоиться и встать с кровати. Вечером этого же дня я с тобой свяжусь.
Во сколько?
В двадцать пятом часу.
…
Я сделал так, как посоветовал деда. Встал неспешно с кровати и двинулся в сторону стула, на котором лежали мои вещи.
...
Примени дозу.
Зачем?
Тебе сейчас она очень понадобиться.
…
Не став противиться устойчивому совету, я, с уже надетыми брюками, подошёл к тумбочке и взял в руку шприц.
…
Ладно, дед, до связи. Мне было действительно приятно с тобой пообщаться.
До связи, — мой холодный голос растворился в пустом потоке мысленной вершины, которая разрушилась путём раздора и раствора хлипкого фундамента.
***
Времена меняются. Все погибают рано или поздно независимо от класса и денежного состояния. Даже я скорее всего умру в ближайший год, так как мои действия необъяснимы и несут только лишь ненужные риски.
Анализируя всё происходящее несложно догадаться, что всё произошедшее за последние полгода вдали от моего дома я изменился в наихудшую сторону. Всё больше сомнений атакуют меня, я всё чаще действую не по той логике, которой руководствовался на протяжении всех двадцати пяти лет.
Я действую неправильно.
Мой план до боли прост и легко реализуем, но за все три месяца его фактического существования я добился лишь… десяти миллионов шерингов и нескольких стволов с килограммом суфентанила и одной девушки, существование которой в лёгкой степени компостирует мне мозги.
Мне необходимо принять перманентные меры, которые я прямо-таки сейчас и предприму.
Собравшись с блеском, стоя перед дверью в своей привычной повседневной одежде в виде гипертканевого плаща, прочных серых брюк, высоких армейских ботинок, тёмно-синего бронежилета второго уровня и тактических перчаток коричневого цвета, я наклоняюсь слегка назад, дабы натянуть чёрную тканевую медицинскую маску на лицо, а также одним движением раскрываю солнцезащитные очки и цепляю их на нос с ушами. Перед закрытием двери я закидываю на спину набитый всем что попало вещмешок.
