— Нас попросили подождать, но даже спустя двадцать минут жениха все еще нет!

Я ухмыляюсь, наблюдая за драмой. Это хорошие новости, может, он никогда не приедет.

— Как вы думаете, есть ли смысл ждать? — спрашивает другой человек.

Один из них оборачивается и видит меня. Они фальшиво улыбаются и вскоре все исчезают в церкви. Я оглядываюсь в поисках отца, но не могу его найти.

Я медленно крадусь обратно в церковь и встречаю Лору, которая все еще сидит там, взволнованная. Я хочу спросить ее, почему она такая параноидальная, но решаю оставить ее в покое.

— Не похоже, чтобы тебя заботили другие, — пробормотала я.

Мой отец вскоре возвращается к нам. Наша территория немного отделена от главной церкви, поэтому те, кто был внутри, не могут нас видеть или слышать, о чем мы говорим.

— Где жених? — спрашивает Лора. — Почему его еще нет?

Мой отец проводит обеими руками по волосам. — Понятия не имею, — отвечает он. — Я просто надеюсь, что с ним все в порядке.

Лора прищуривается. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что надеешься, что с ним все в порядке? — Она придвигается поближе к нему. — Почему ты говоришь так, будто думаешь, что с ним что-то случилось?

Он наклоняется вперед. — Потому что с ним случилось что-то плохое. На него напали по дороге сюда, и с тех пор о нем никто ничего не слышал.

Слова прозвучали словно обоюдоострый меч, вызвав у меня холодную дрожь, которая превращается в бабочек в моем животе, и я снова улыбаюсь.

Конечно, любой на моем месте будет счастлив. Я спасусь от этого брака, если его не найдут. Я молюсь в душе, чтобы его не нашли, и он не появился.

Лора сглотнула, повернувшись ко мне с хмурым выражением лица и смертельным взглядом. Я не могу скрыть улыбку. Лора стискивает зубы и сжимает кулак, уставившись на меня.

— Может быть, я наконец спасена, — думаю я.

Я надеюсь, что победа продлится. Я возвращаюсь на свое место и молчу, пока Лора не начинает расхаживать.

Я все еще улыбаюсь, когда слышу, как кто-то берет микрофон и делает объявление. Я не могу слышать все четко, но я смогла уловить несколько слов и соединить их вместе.

Феликс здесь. Мое сердце глубоко падает в живот, и я чувствую комок в горле.

Отец подбегает ко мне, хватает меня за руку и помогает подняться.

— Твой муж здесь, — взволнованно объявляет он, заставив мой желудок сжаться от разочарования.

— О, слава богу! — воскликнула Лора.

Я не удосужилась взглянуть на нее даже на секунду.

Я плетусь по проходу, рука отца крепко сцеплена с моей, в каждом шаге чувствуется нерешительность. Я смотрю прямо перед собой, избегая моря ожидающих лиц, мои мысли в другом месте. Мягкий шелест моего белого платья и нежный скрип старых деревянных скамеек единственные звуки, сопровождающие мою медленную процессию.

Церковный зал с высоким сводчатым потолком и витражными окнами, кажется, сжался под тяжестью моего безразличия. Теплый, многоцветный свет, проникающий сквозь окна, вызывает чувство ностальгии, но мое сердце остаётся безучастным. Воздух густой от запаха старых псалтырей и свежих цветов, знакомый аромат, который обычно приносит мне утешение, но сегодня он кажется удушающим.

Когда я иду по проходу, мои мысли возвращаются к жизни, которую я собираюсь принять, которая ощущается скорее, как обязанность, чем как сон. Нежное сжатие моей руки отцом должно успокоить меня, но оно лишь заставляет меня почувствовать себя еще более пойманной в ловушку. Я выдавливаю слабую улыбку, любезность по отношению к собравшимся гостям, но мои глаза выдают мои истинные эмоции, смесь смирения, беспокойства и намека на отчаяние. Когда я смотрю в сторону, я вижу Веронику на одной из скамей в первом ряду, саркастически улыбающуюся мне.

Слова отца, призывавшие меня вести себя хорошо, звучат для меня как угроза, когда я снова слышу их эхо в своей голове.

Мое сердце бьется очень быстро, когда мы приближаемся к алтарю. Я вспоминаю свою маму, и снова улыбаюсь.

Тихий шепот и скрип скамеек, кажется, становились громче, отражая мое внутреннее смятение. Мой взгляд не дрогнул, устремленный на фигуру, ожидающую у алтаря, чувство долга толкает меня вперед, один медленный шаг за раз.

Я вижу улыбку на губах Феликса, пока он ждет, когда я возьму его руки в свои.

Я так напугана. Я не хочу входить в эту вечную ловушку, на сердце тяжело, но мне нужно это сделать.

— Улыбайся чаще, Дженна, — шепчет мой отец.

Можно подумать, что он шепчет мне на ухо нежные слова, судя по тому, как он красиво и смело улыбается. Я ненавижу его за то, что он так со мной поступил.

— Толпа не должна видеть тебя грустной в день твоей свадьбы.

Я снова выдавливаю улыбку, которая выходит больше похожей на гримасу. Я знаю, что мне нужно постараться лучше, иначе у меня будут проблемы. Я пытаюсь сдержать слезы, продолжая выдавливать эти фальшивые улыбки.

Когда мы подходим к алтарю, я замечаю пятна крови на воротнике Феликса.

На него напали, и с тех пор мы о нем ничего не слышали.

Я снова и снова слышу эти слова, и мое сердце уходит в пятки.

Я присматриваюсь к Феликсу, и он в полном порядке. Даже ни одна прядь его волос не выбилась из прически. Сначала я в замешательстве, но через мгновение мои глаза расширяются, а сердце сжимается еще сильнее.

Он монстр.

Я чувствую, как холодные мурашки пробегают по моей спине, и мои ноги начинают дрожать, когда я делаю последние шаги и останавливаюсь перед ним. Я смотрю на своего отца.

Он, похоже, этого не заметил.

Феликс уставился на свой воротник, потом снова на меня. Он замечает, что я смотрю на кровь, и ухмыляется.

Феликс только что убил кого-то перед тем, как приехать сюда. Я собираюсь выйти замуж за убийцу.

Глава 8 — Феликс

Глубокий вздох срывается с моих губ, когда я позволяю последним каплям теплой воды из душа коснуться моего тела, прежде чем я выключаю его. Купание во многом успокаивают мои ноющие нервы.

Я выпрямляю спину и наблюдаю, как вода, капающая с моего тела, стекает по белой плитке пола ванной к сливу, пока не исчезает. Было несколько брызг крови, смешанных с водой, смытой вместе с ней.

Вытерев тело, я хватаю полотенце и натягиваю серые спортивные штаны.

Я резко останавливаюсь, выходя из ванной.

Моя невеста неловко сидит на своей стороне кровати.

Она уже в пижаме, шортах и тонкой обтягивающей майке, которая открывает достаточно кожи, чтобы вывести из себя любого мужчину.

Ее груди выпирают из тонкой ткани, словно умоляя освободиться, ее острые соски виднеются сквозь тонкую ткань, словно они пытаются уколоть меня в глаз.

Теперь, когда мне удается рассмотреть ее поближе, я замечаю черты, которых не заметил при нашей первой встрече.

Ее молочно-белая кожа блестит под ярким светом комнаты, заставляя каждый нерв моего тела зудеть от желания прикоснуться к ней.

Ее клубнично-светлые волосы свободно спадают на плечи, почти не скрывая ее нежную кожу. Ее зеленые глаза посмотрели на меня и пристально смотрят мне в глаза на очень короткий промежуток времени, прежде чем она отворачивается.

В ней есть что-то такое, что располагает меня к ней и в то же время заставляет меня хотеть ее защитить.

То, как она сидит на краю кровати, плотно сжав бедра и положив на них руки. Она нервничает. Она слегка прикусывает нижнюю губу, тонко привлекая мое внимание.

Губы у нее полные, сочные, цвета раздавленных ягод.

Я начинаю представлять, какими мягкими они будут на ощупь и каково это, провести губами по ее губам. Я не могу не задаться вопросом, какими они будут на вкус. Эта мысль заставляет меня провести языком по губам и сжать их вместе.

Ее невинность и нервозность задевают струну, щекоча мои нервы невообразимо и удивляя меня. Обычно это раздражало бы меня, особенно когда она поджимает губы, но вместо этого происходит обратное.

Я пытаюсь сравнить ее с девушкой на фотографии, которую мне показали ранее, и понятия не имею, было ли то, что я чувствую, благодарностью за то, что девушек поменяли местами.