Такси останавливается перед воротами, я отдаю деньги водителю и выхожу, с отвращением глядя на высокие ворота, возвышающиеся передо мной. Я знаю, что охрана внутри уже видит меня по камерам, установленным снаружи ворот, и это напоминает мне, как сильно я ненавижу приезжать сюда.

Каждый шаг, предпринятый на этой территории, отслеживается, и каждое произнесенное слово записывается. Я постоянно на взводе каждый раз, когда прихожу сюда, но пути назад нет, я здесь по важной причине, и ничто другое не имеет значения, пока я ну получу то, что мне нужно.

Последнее, чего я сейчас хочу, это иметь дело с моей колючей мачехой и стервозной сводной сестрой. Они обе с садистской радостью видят меня совершенно несчастной, и мысль о том, что они находятся прямо в этом доме и, скорее всего, суют свой нос в мои дела, почти заставляет меня снова заказать Uber, чтобы уйти. Тем не менее, я напоминаю себе о причине, по которой я здесь, и это заставляет меня двигаться вперед. Если бы был кто-то, кто мог бы мне помочь оплатить лечение матери, это мой отец. Он единственный вариант, который у меня есть.

Ворота открываются, когда я приближаюсь, и я вежливо здороваюсь с охранниками, направляясь к поместью. Я борюсь, чтобы не сглотнуть от прекрасной элегантности дома моего отца. Независимо от того, сколько раз я посещала этот особняк, красота и детали вокруг него всегда захватывают мое дыхание. Все сделано, чтобы привлечь внимание, от весенних клумб до фонтанов, сложных статуй и архитектуры.

Но безмятежная обстановка кажется более приятной, чем на самом деле. Я как будто смотрю на все сквозь розовые очки, и на секунду я представляю, какой была бы моя жизнь, если бы я жила в этом прекрасном доме каждый день.

Распахнув тяжелые дубовые двери в гостиную, я сталкиваюсь не с обычной стерильной тишиной, а с громкими, отвратительными рыданиями, которые возбуждают мое любопытство, пока я продвигаюсь дальше в дом.

Вероника, моя идеальная сводная сестра, сидит на плюшевом диване, ее дизайнерская тушь течет по щекам, когда она рыдает, как будто ее жизнь подходит к концу. Ее мать, Лора, имеет те же самые тоскливые эмоции на лице, когда наблюдает за рыданиями своей дочери с другого конца, где она сидит с моим отцом.

Что за театральность опять здесь происходит? С этими двумя всегда одно или другое, я не могу выбрать худший день. Вероника славится своими истериками, и я ставлю все свои деньги, что это одна из них, но у меня нет ни времени, ни терпения ждать, пока это закончится, ее мелодраматические эпизоды часто длятся долго.

На мгновение, однако, я задумываюсь, что могло пойти не так, что заставило Веронику так выплакать глаза. Она звучит расстроенной, как будто ее жизнь подходит к концу.

Кто-то умер?

Лора первой замечает меня, и воздух трещит от еще большего напряжения, когда я вхожу в помещение. Тонкие губы Лоры сжимаются, ее неприязнь ко мне очевидна, ее глаза сверкают ненавистью при виде меня.

— Ну, ну, — протягивает Лора, — Я должна знать, что нас ждет худшее, раз уж случилось это несчастье. Посмотрите, кто решил появиться именно сегодня! Разве вы с вашей никчемной матерью не устали распространять такую плохую и негативную энергию везде, куда бы ни пошли?

Я поджимаю губы, заставляя себя сохранять спокойствие и не поддаваться ее насмешкам. Вместо этого я сосредотачиваюсь на своем отце, намереваясь как можно быстрее оказаться в доме и выйти из него, без дальнейшей драмы.

— Папа, можно с тобой поговорить? Это срочно.

Мой отец вздыхает, его усталость очевидна. — Зачем ты здесь? Дженна, если это очередная попытка попросить прибавку к твоему пособию, сейчас не время. Нам придется поговорить позже. К тому же, мы это уже обсуждали. Тебе не нужно…

Я перебиваю его, мой голос напряженный. — Для меня это не вопрос денег. Можем мы поговорить минутку, пожалуйста? Я не отниму у тебя слишком много времени, но это действительно важно.

Я вижу, как Лора и Вероника оживляются с интересом, когда я говорю, и даже Вероника, которая плакала так, будто собиралась умереть всего минуту назад, замолкает, наблюдая за мной с возобновленным интересом. Они выглядят заинтригованными, и очевидно, что они жаждут услышать все, что я скажу. Последнее, чего я хочу, это дать этим двоим еще одну возможность посмеяться надо мной и моей матерью.

— Дженна, как видишь, я занят. У меня нет времени или сил на то, чтобы болтать. Если хочешь что-то сказать, выкладывай и покончим с этим. — Раздражение окрашивает голос моего отца, и я понимаю, что сейчас или никогда.

— Это мама. Ее состояние стало намного хуже. — Слезы щиплют мне глаза, размывая лицо отца. — Ей нужно новое лечение, папа. Оно дорогое, но если она его не получит… — Я замолкаю, остальные слова отказываются выходить из моего рта.

Мой отец вздергивает. — Семья недавно понесла огромный финансовый удар, Дженна. Я не могу быть тебе сейчас особенно полезен, так как мы изо всех сил пытаемся удержать то, что у нас есть…

— Пожалуйста, папа! — мой голос срывается. — Должно быть что-то, что ты можешь сделать! Я буду работать, чтобы отплатить, даже если это займет всю оставшуюся жизнь. Она умрет, если ты ей не поможешь! Пожалуйста, я умоляю тебя. — Пока я говорю, ухмылка тронула губы Вероники, глядя на мои страдания.

Я не могу заставить себя проявлять к ней хоть какую-то заботу.

— Дженна, не будь сложной. Я не пытаюсь быть здесь злодеем. У меня нет ресурсов, чтобы помочь тебе прямо сейчас. Сейчас неподходящее время.

Как раз, когда я собираюсь ответить, Лора протягивает руку, чтобы остановить меня, в ее глазах читается расчет, от которого у меня по спине пробегают мурашки.

— Подожди минутку, — говорит она, и на ее лице появилась лукавая улыбка.

— Да, ты можешь помочь ей деньгами на лечение ее матери. — Волнение в ее голосе сразу пугает меня.

— Ты с ума сошла? Что ты несешь… — начинает мой отец, но его быстро перебивает Лора.

— Ты помогаешь Дженне необходимыми ей средствами, а взамен Дженна выходит замуж за Феликса Шарова вместо Вероники.

Мое сердце уходит в пятки, на секунду я забываю, как дышать.

Слезы Вероники к этому моменту уже полностью высохли, и она пристально смотрит на свою мать. Мой отец отзеркалил ее взгляд.

— Шаровы хотят твою дочь, Дэниел, они не знают, что у тебя есть еще одна, и я действительно не думаю, что это будет иметь для них значение, в любом случае. Не будет ошибкой, если ты выдашь замуж Дженну вместо Вероники, потому что, технически, Дженна тоже твоя дочь.

У меня звенит в ушах, и внезапно я чувствую, что мои ноги не могут удержать меня, поэтому я рада, что уже сижу. Я знаю о Братве Шарова, одного их имени достаточно, чтобы по моей спине пробежала дрожь. Это могущественные, безжалостные люди, которые убивают ради забавы. Я ни за что не женюсь на члене этой семьи вместо Вероники. Это практически подписание моего смертного приговора.

Вероника встает и начинает ходить по центру комнаты.

— Мама права, папа. Шаровы — опасная семья. Под этими дизайнерскими костюмами и курительными трубками скрываются убийцы, а Феликс Шаров, как говорят, безжалостный старик. Я слышала, его называют Зловещий из-за того, каким злым он может стать. Он уродлив, и невозможно сказать, какой у него характер. Я никогда не выживу в браке с ним, папа! — Вероника останавливается перед моим отцом, падает на колени и обнимает его.

Моя кровь застыла от ее слов. Я уже имела представление о жестокости Шарова, но Вероника более сведуща в этом мире, чем я. Она испытала больше такой жизни, так что ее описания достаточно, чтобы заставить слезы, жгущие мои глаза, потечь.

— Все получится, дорогой. Мы ничего не потеряем от того, что Дженна выйдет замуж, а выиграем все. Быть официально связанным с этими людьми, это большое дело, даже для нас, и теперь у нас есть идеальное решение. Это почти чудо. — Глаза Лоры блуждают по мне, пока она говорит.

Отец долго молчит, его взгляд устремлен в пространство перед ним, прямо над коленопреклоненной фигурой Вероники. В его глазах мелькает лукавый огонек.