Вестей никаких не было. Ни плохих, ни хороших. Поисковые группы пока больше ничего не нашли. А противник был усиленно занят сбором урожая. Из-за реки пока тоже новостей не было.

Через два дня дуболомы приволокли к лесам какие-то огромные конструкции из толстой кожи и каркасом из рогов.

— Эй ты, как дела? — поинтересовался Урфин у крокодила.

— Хреново.

— Что так?

— Скучно…

— Может позвать дуболомов? Они споют…

— Ну я даже не знаю… Оно конечно, хоть какое-то развлечение… Но всё равно — та ещё перспективка… Поинтереснее ничего нет, а?

— Может тебе на стене, что-нибудь нарисовать? Будешь себе любоваться… Ты что любишь?

— Иди в жопу, а?! Итак всё остохерело дальше некуда — ещё ты тут скалишься…

— Ладно, я пойду. Давай, не кашляй, — Урфин сделал вид, что собирается уходить.

— Ну, повелитель, ну чё ты, как гад, а? Ну может меня на улицу вытащить, а? Ну тошнит уже в этой заднице, аж до рыготы. Ну ты же всё можешь, а? Ну, повелитель?

— Оно конечно же можно… Почему бы — нет... Я действительно всё могу… Вопрос — хочу ли я…

— А ты захоти, а? Ну, повелитель? А уж я отслужу! Ей-ей отслужу!

— Да как же ты отслужишь, болезный, ты же нихренашечки не можешь.

— Эх… Действительно, нихренашечки не могу… , — крокодил тяжело вздохнул и из его левого глаза потекла самая настоящая слеза.

— А может просто стоит слово сказать?

— Какое?

— Волшебное…

— Пожалуйста? — с надеждой в голосе проскрипел крокодил.

— Угу…

— Пожалуйста! Повелитель, ну пожалуйста, а?

— Ну посмотрим, посмотрим… Сам понимаешь, такие вопросы с кондачка не решается…

— Эх… , — тяжко вздохнула рептилия, — я понимаю…

— А с другой стороны — жалко тебя… Намаялся поди?

— Да уж как намаялся, повелитель. Уж как намаялся, отец родной. Кто бы знал… Извёлся весь… Да разве ж это жизнь, а? Уж лучше добей, повелитель.

— Ну ладно ты там не раскисай. Что-нибудь придумаем… А я, кстати, тебе имя придумал.

— Какое? — сразу же оживился крокодил.

— Крокодрон.

— Ух-ты! Шик!

— Нравится?

— Ага! Внушает… Внушает… Крокодрон…

— Значит, говоришь, на солнышко тебя вытащить…

— На солнышко, отец родной! На солнышко, кормилец!

— А сам хочешь на солнышко выйти?

— Как это «сам»? Я же сам не могу?

— А если я сделаю, что сможешь? Я ведь могу…

— Да ладно?! Забожись?

— Зуб даю…

— Ишь ты! Так это, повелитель, ты уж сделай, а? Ну коли можешь… А уж я — верой и правдой! Верой и правдой, отец родной! Падла буду! Я же за тебя всех порву! Мне тут парни за тебя расказали. Ты реально — Потрясатель Вселенной! Мы с тобой таких делов наворотим — ого-го! Это я тебе говорю — Крокодрон! Да я за тебя, да за нашу НАУД родную — всех этих страшил-мудил на шнурки покрошу! Мы им всем, тварям, козью морду сосртоим! Я-не-я!

— А летать хочешь?

— Летать?! Это, как филин, что-ли?

— Ну.

— А хрен его знает… Ну это, отец родной, если надо летать — буду летать! Как скажешь! Ты это, батяня, не сомневайся — Крокодрон не подведёт! А если вдруг летать не смогу — ты не расстраивайся — я и так всех порву за тебя! И за медведя — он парень правильный! Не шибко умный — но правильный! И за филина — он тоже правильный, да и вообще — голова! И за дураков твоих деревянных! Они тоже ребята душевные! Поют правда… Эх… Лучше б не пели конечно же… Хотя, с другой стороны — если им песню хорошую разучить, то может и ничего…

— Это какую ещё?

— Ну там — «по улице ходила большая крокодила»… Ты это, бать, ты не сомневайся! Крокодрон не предаст и не бросит! Крокодрон добро помнит! Да и компания у нас уж шибко душевная подобралась, ну как таких бросишь… Так что, бать, не ссы! Крокодрон теперь навсегда с тобой! Куда ты — туда и я! Я-не-я!

— Значит — Слово!

— Слово! Слово, батя! При всех говорю — Слово!

— Ну тогда приступим…

— Это, бать, а что это за мешки какие-то?

— Это твои крылья.

— Шик!

— Всё, Крокодрон, хватит болтать! Нам пора делом заняться.

— Всё, бать, всё! Нем, как могила! Только это, батяня, можно последний вопрос?

— Можно — телегу с разбегу! А у нас в армии — «разрешите»! Всосал? Ты теперь в армии, сынок.

— Всосал, батя, всосал! Я вот что хотел спросить — а ты здесь мне хочешь крылья пришпандорить?

— Угу.

— Я это… При всём уважении… Бать, ты конечно главный, Потрясатель Вселенной и всё такое… Да и вообще — ты всему голова! Но я вот что подумал — а может лучше ты сначала сделаешь, чтобы я выйти мог отсюда? А там на улице и крылья будет сподручнее присобачить, а?

— Там сподручнее, это ты верно подметил. Вот только вся беда в том, что тебя надо оживлять всего и сразу, а иначе крылья могут не прижиться. Либо приживутся, но будут вести себя самостоятельно. А нам с тобой это надо?

— Не, бать, нам такие перспективы вообще не улыбаются. Такие перспективы, батяня, полное говнище.

— Вот и я о том же. Всё, умолкни! Не мешай работать.

Урфин и ефрейторы при помощи дуболомов начали монтировать крылья. Потрясатель Вселенной толстым плотницким карандашом намечал места́, куда именно надо крепить плоскостя́. После чего Салда и Кривой, ловко наяривали чудо-шилами (второе пришлось позаимствовать у Эота Линга) крокодилью кожу, крылья они отлюверсовали заранее, дабы не корячиться на лесах. Ну а после начали стягивать скрепляемые поверхности просмоленным жгутом.

Когда монтаж плоскостей был закончен, за дело взялся Потрясатель Вселенной. Прежде всего, он тщательно обмазал швы на местах крепления крыльев и туловища, дабы сростить их в единое целое. Затем пошла обработка самих плоскостей, затем пришла очередь туловища, даже лапам и челюстям досталось по чуть-чуть. После чего Урфин покинул леса крокодроностроительной верфи.