Первый из самых рискованных моментов — в трюме запросто мог оказаться возвышенный «четверка». Пусть Марла и Агнес упрямо утверждали, что от «четвертого» всех уже знают в лицо и дают прозвища, а по моим описаниям никто на таких не походил. Часть боевиков знают даже от третьего уровня — если их таланты особенно мерзкие. В Рино у монахинь, к примеру, были прозвища — только они отказывались признаваться, какие.

«Не расслабляться, еще две машины», — напомнил я себе, заставляя идти дальше.

Много времени уходило на движение — замирать в тени, если навстречу идет толпа или, наоборот, ускоряться, если встречи можно избежать. Людей на улицах с каждой минутой становилось все больше, а мне досадные неприятности не нужны. По опыту — они как раз и случаются, когда человек идет по чужому району.

«На машине проще», — завел я очередной двигатель. — «Машиной как бы отгораживаешься. Хотя выбить стекло и вытащить тебя — секундное дело. Но ведь, почему-то, работает — через окна смотрят равнодушно, даже если ты белый в китайском квартале».

Оставив третью машину на нужной улочке, позволил себе понаблюдать на залив и цель в нем — водорослей у катера больше не было, моряки ругались, распутывая сети. Трупы лежали в темноте трюма.

Я снова шел по улице, когда что-то гулко ухнуло со стороны залива — почти неразличимо, на границе слышимости, но ночь и вода быстро разносят звуки.

Вновь взгляд сверху — рыбацкий корабль тяжело завалился на левый борт, лебедка с сетями накренилась почти к воде, фонарь потух. На палубе паниковали два мексиканца, под светом ламп снимая крепеж катера. Третий мексиканец полез в трюм.

«Ну же», — приблизил я храбреца.

Вот он — намотав футболку на низ лица, спустился ниже и через дым от пожара после взрыва вглядывается в алое, белое и серое, раскиданное по доскам. Его изгибает в порыве рвоты — и в этот момент он видит кейс.

Шлепая босыми ногами по морской воде, наполняющей трюм, мексиканец ухватил кейс и быстро полез вверх. Корабль уже сильно наклонен, мексиканцу приходится сделать усилие, чтобы добраться до борта с лодкой и прыгнуть в нее. Он так и не отпускает кейс от груди — и из-за этого падает неудачно, нога выворачивается под неестественным углом. К нему спешат подельники, видят его, кейс, смотрят на ногу. Один из партнеров достает пистолет. Короткая вспышка в ночи. Тело сталкивают в море, кейс у новых хозяев.

С движков моторки снимают максировку, заводят все четыре — и спешат по широкой дуге прочь от тонущего, вспыхнувшего под конец огненной вспышкой, судна. Видимо, огонь добрался до запасов горючего.

И тут весь залив будто бы вскипел движением! Вслед моторке, наперерез ей, заводя движки и скидывая ненужные паруса, мчали десятки малых и больших лодок! А с берега, где стояла подводная лодка, быстро набирая высоту, поднимался аэростат.

«Удачи желать не стану», — проводил я беглеца взглядом.

Не после того, как пристрелили своего.

— Четвертая машина, — вслух напомнил я себе.

Раз взрыв прозвучал, монахини уже на берегу. А у меня еще ничего не готово.

Впрочем, к нашему серебристому Форду я вернулся не так чтобы с большим опозданием. Главное, чтобы украденные машины не нашли раньше положенного. Не должны — у местных органов правопорядка сейчас полно дел в порту.

— Три части у нас, — стараясь давить счастье в себе, произнесла Агнес вместо приветствия.

— Как вместе положили, они такие подвижные стали, — подтвердила Марла.

— Стекло не прогрызут?

Мы переложили их толстыми стеклами, пока в кейсе были две части — они пытались царапаться в направлении друг друга, но не очень активно. Хотя чем им царапать?.. А стекло не всякий реактив возьмет.

— Не должны, — пожала шеф плечами. — Ты ведь предложил.

— А я сильно разбираюсь, значит, — оставалось вздохнуть.

Ладно, ответственность на мне. Да и три части, если объединятся — это не пять. Нормально.

Светало.

— Едет наш китаец? — Ерзала Агнес на месте.

По мне так, имея три необходимые части, да еще две в Ордене, убивать старичка не было особого смысла. Разве что кармический — мне ведь принесли папку с материалами о его художествах. У дедушки был талант разрезать все вены и артерии на теле, куда он посмотрит –вдоль, разумеется. Пятый уровень таланта означал, что он легко пробьет защиту монахинь — те даже дойти не смогут, кровью истекут.

На себе его талант проверять не хотелось — это, все же, не ментальная атака, а первый встреченный мною ударный спелл, действующий с дистанции. Вдруг разница в уровнях сработает так, что он прорежет не все, а только сонную артерию?.. Мне и этого хватит.

В общем, была бы моя воля — жить китайскому деду и жить. Но: «воля Ордена должна быть выполнена», и крутись как хочешь. Клинит монахинь иногда — но это, наверное, и должно быть так. Если повеления Ордена потеряют высший смысл, то появятся сомнения в собственной безгрешности. А там — «ой, что я наделала!» над кучей трупов. В общем, секта тут пострашнее той, что в Грин Хоум. Там под речи об общем благе выпалывают сорняки, тут — людей.

— Генри? — ткнула на заднем сидении меня локотком Марла.

— Да, едет, — кивнул я.

Задумка сработала — вряд ли китаец, у которого была назначена встреча на утро, останется спокойным, услышав про взрывы и погоню в порту.

В конце концов, он уже полагал третий кейс своим. И ему надо быть тут хотя бы ради того, чтобы договориться с новым обладателем — я не особо следил за гонкой в заливе, пока что катер все равно лидировал в забеге. Но его преследовали помнили, что горючка рано или поздно закончится, и в сторону не отворачивали. Особой бойни между погоней пока не было — ее черед настанет, когда или кончится бензин, или беглецы вылезут на берег.

— Раз едет, что ты сидишь⁈ — Возмутилась шеф.

— Вы за рулем, — напомнил я.

— Так ты молчишь, — проворчала брюнетка, заводя мотор и выруливая из закутка. — Генри, поактивней!

— Он активный! — Заикнулась в мою защиту Марла. — Он очень, очень активный!

— А ведь мне про ваши спецоперации еще отчеты писать, — погрустнела Агнес, даже не став ругаться.

— Разве триумфаторы пишут отчеты? — Полюбопытствовал я.

— Мы вообще-то серьезная организация, Генри. Без отчетов — никуда.

— А я, я тоже пишу⁈ — Поерзала от нетерпения Марла.

— Ты — нет! — Рявкнула шеф.

— Но мне есть о чем написать!

— Нет! Потому что нет настолько дальнего монастыря, куда тебя можно было бы за этот отчет законопатить!

— Она слишком много кричит, — доверительно шепнула Марла. — Это означает, что приближаются «они».

— «Они» — это кто? — Не сразу сообразил я.

— Суровые будни, разумеется. Без убийств, погонь и разврата с симпатичными мальчиками.

— Слава Ему, — выдохнул я невольно.

— Слава, — искренне поддержала шеф.

И только Марла насупилась.

Взрыв искорежил машины: разорвал и перекрутил металл, оторвал двери, выбил замки капота, приподнял и с грохотом уронил остовы на асфальт. Часть стены здания, подпирающего авеню, осыпалась алым кирпичом сверху. Стеклянное крошево выбитых окон из здания напротив отразило алые лепестки пламени, пожиравшие бензин из баков и быстро перебравшиеся на резину и салон.

В секундной тишине, образовавшейся после взрыва, прозвучал дикий женский крик на высокой ноте. И почти тут же — очередь из автомата, азартная, на треть магазина. Выстрелы, под рев двигателя и звуки стираемой об асфальт резины, удалились от места взрыва в сторону города, пока не стихли столь же резко, как и возникли.

Кортеж из двух внедорожников и «хамви», двигавшийся метрах в двухстах от громких событий, притормозил.

«Уходи», — молча шептал я, глядя талантом на квартал сверху. — «Езжай в порт. Ты направлялся в порт», — ангелом-хранителем пытался я подсказать старику-китайцу.

Головной внедорожник кортежа — черный Форд Эксплорер — отправился в проулок, искалеченный взрывом. Он остановился на развилке, включил дальний свет, разогнавший чадный дым от резины и мотора. Замер, связываясь с другими машинами.