«Саша, возьми себя в руки! Он тебя унизил, растоптал! Столько раз… Даже прилюдно!» — пытаюсь достучаться до самой себя, но, сделав глубокий вздох, я снова расслабляюсь в его объятиях. Таю…

Я люблю его до сих пор. И ничего не могу с собой поделать. Хотя следовало бы уже забыть, остыть. Чувства должны были хоть чуточку угаснуть…

Но не же! Нет!

— Нелегко. Но ради нас, ради нашего будущего… ради нашего малыша нужно постараться понять меня. Пусть не простить, но хотя бы и не отталкивать! Нам нужно быть вместе, Саш…

— Я не собираюсь прятаться за каждым углом! Я…

Не успеваю договорить, как Мише кто-то звонит. Он отпускает мои руки и смотрит на экран телефона, который лежит на столе, куда он его бросил.

Вижу имя: «Вик».

— Да. — Загорский берет трубку. Слушает, хмурится. Между его бровями образовывается складка. — Я понял. Хорошо, договорились. Хорошо, Витя, окей.

Он отключается, прячет мобильный в карман брюк. А потом достает из внутреннего кармана пиджака другой, кнопочный телефон, кладет на столешницу.

— Не доставай его нигде, хорошо? Я сам буду звонить тебе, — снова хрипло. — И не сбегай, Саш. Мы справимся со всем только вместе.

Они смотрит мне в глаза. Взгляд перемещается на губы, шею… Он сглатывает, проводя языком по своим губам.

— Мне надо идти. Срочно.

— Иди, — бросаю холодно.

— Я люблю тебя.

Я лишь фыркаю в ответ.

Миша снова обхватывает мое лицо ладонями, впивается в мои губы. Целует их с такой жадностью и напором, что дыхание перехватывает и колени подгибаются. Просовывает в мой рот свой язык, берет глубоко, страстно, так, будто в последний раз целует. Зарывается пальцами в мои волосы, массирует кожу головы, при этом не переставая ласкать мой рот.

Боже, как же это хорошо…

Не отвечаю, но я на грани.

— Люблю тебя. — Он наконец отрывается от меня. Грустно улыбнувшись, разворачивается и широкими шагами идет к выходу.

После ухода Михаила чувствую себя полностью опустошенной.

Он снова был рядом, как в старые добрые времена. Смотрел на меня полным надежды и отчаяния взглядом. Я вроде бы слушала его слова, но они сливались в нечто бесформенное, звучащее как отголоски боли и обещаний, которых я так ждала когда-то...

«Я люблю тебя», — повторяю мысленно его фразу, а на глаза набегают слезы. Чувствую, как в груди поднимается волна. Любовь? Это слово так легко произнести, но в него так трудно поверить.

Руки начинают дрожать, когда я думаю, что шанс остаться вместе еще есть, но вместе с этим внутри борются десятки эмоций. С одной стороны — желание поверить. Мечта о том, что у нас может быть светлое будущее. С другой — страх. Тот самый страх, который жжет изнутри. Который не даёт спокойно и адекватно думать…

Я вспоминаю его слова в прошлом. Все обещания, звучавшие так взволнованно и искренне, будто он не мог даже представить другого конца. Будто был уверен, что мы будем вместе до последнего вздоха. Но вот я здесь — с разбитым сердцем, с полными слез глазами, и все еще не могу поверить, что наш разрыв не ужасный сон, а реальность.

— Почему я должна тебе верить? Почему должна снова открыть дверь которую ты захлопнул, когда уходил к другой? — шепчу, чувствуя, как дрожат колени.

Опускаюсь на стул. Грусть накрывает меня волной, и я уже не пытаюсь сдержать слезы. Каждая из них — это капля моей истории, моего страха. Я не хочу снова становиться уязвимой. Не хочу снова проходить тот ад, который пережила, когда Михаил ушел.

Внутри все ноет так, что больно дышать. Я будто снова оказываюсь на краю пропасти, балансируя между тем, что было, и тем, что может быть. Мысли превращаются в кашу. Знаю, чего хочу, но страх… животный страх заставлять сделать шаг назад.

Да, я его люблю. Да, мне хочется верить ему. Но я больше не хочу испытывать ту адскую боль, которая чуть меня не уничтожила. Слезы не прекращают течь, но в душе начинает расти решимость.

Нет, я не позволю тебе снова разбить мое сердце. Забрать душу. Теперь я должна думать не только о себе, но и малыше под сердцем, которого хочу и о котором мечтаю больше всего на свете.

Слышу хлопок двери. В кухне появляется покрасневшая от слез Таня. Она смотрит на меня с печалью, но в то же время я отчетливо вижу, что она не жалеет о том, что сделала.

— Вам нужен был этот разговор, Сашуль. Прости меня.

Важен был, не спорю. Но он сломал все, что я с таким трудом выстроила после ухода Миши. Из-за этого разговора моя решимость дала трещину. Если еще утром я была уверена, что поеду с Ромой в деревню, где меня вряд ли найдут, то сейчас…

Нет, я не должна отступать.

— Я не могу подвергать опасности своего малыша, — шепчу онемевшими губами.

— Вопрос времени, Саш. Миша устранит все проблемы, а потом вы будете вместе. И с малышом все будет хорошо. Я уверена.

— Мне бы твою уверенность…

Злиться на нее нет смысла. Нам действительно нужен был этот разговор, хотя он мне ничего нужного не принес. Наоборот, выбил из колеи.

Поговорив с Таней ещё полчаса, мы готовим обед. Кусок в горло не лезет, но я пытаюсь есть, иначе на ногах стоять не смогу. В последнее время чувствую себя обессиленной, когда голодная.

Телефон подруги оживает. Посмотрев на экран, она хмурится.

— Секретарша, Антонина…

— Ну ответь.

— Она звонит крайне редко… — Таня прикладывает мобильный к уху. — Алло. Добрый день.

Не знаю, что говорит девушка, но Таня ставит на громкую связь.

— …надо было вам сообщить, что скоро у Раисы Петровны юбилей. Будем отмечать в ресторане. Короче говоря, вечеринка планируется шумная. Она попросила пригласить всех коллег. Абсолютно всех. Хочет запомнить этот вечер надолго. Ей же совсем чуть-чуть осталось до пенсии.

Таня закатывает глаза.

— Хорошо, я поняла. Когда планируется, ты сказала?

— Завтра. В шесть. Адрес ресторана и прочее я отправила в сообщении. И… Вы же с Александрой всегда вместе? Я до нее дозвониться не смогла. Можешь передать ей эту информацию? Пусть она уволилась, но все же…

— Конечно передам, — перебивает Таня и смотрит мне в глаза, которые горят огнем от слез.

Я до сих пор ощущаю на плечах тяжесть. Мне надо решить, как быть… Снова довериться мужу, вопреки всему? Зная, что опять могу обжечься? Или уехать отсюда? Даже не знаю.