Горло сжимает спазмом. Ком образовывается такого размера, что дышать тяжело. Я еле сглатываю, чувствуя адскую боль в груди. Смотрю в полные сожаления темные глаза уже бывшего мужа и думаю… Это проверка такая? Может, Господь бог решил проверить наши чувства на прочность?

Бред какой…

Миша облизывает губы. Отпускает одну мою ладонь, нервным движением проводит рукой по шее, а потом зарывается пальцами в свои волосы, тянет их. Качнув головой, снова сжимаем мои запястья.

— На самом деле причина была не в тебе. Это я понял, когда без тебя остался. А насчёт другой бабы… Нет, Саш. — Его голос — сплошной хрип, в котором я едва различаю слова. — После тебя у меня ни одной женщины не было. Не знаю, что тогда творилось в душе, но… оставшись без тебя, я понял, что сам был хреновым супругом. Прости меня…

— Как это — не было другой женщины, если от тебя воняло женскими духами? — разозлившись, повышаю голос. — Ты меня за идиотку держишь? Сам тогда признался, что от нее приехал!

— Идиот я сам. — Он шумно сглатывает. — Ну какой мужик вернется домой к жене, если действительно поехал к другой, Саш? Была бы она мне нужна, остался бы там. Но нет. Наговорил тебе… всякого, а сам свалил. Думал, ты прекратишь постоянно делать что-то мне назло.

— Я никогда и ничего не делала тебе назло, Миша. Пошла против тебя лишь раз, когда те дети к нам приходили… После ссоры с тобой я по-любому перестала бы с ними заниматься, но ты решил сделать все, чтобы назад дороги не было. И добился своего. Молодец. Сделал все необходимое, чтобы наши пути больше не пересекались. И документы о разводе подписал, не моргнув глазом. Чего тогда сейчас хочешь, а? Иди… Продолжай жить как ни в чем не бывало. И я продолжу. Мне и без тебя хорошо. Нас больше ничего не связывает!

Вру. Нагло вру. Опять дерет горло, но я упорно смотрю в Мишины глаза, где плещется злость и боль.

— Ты ошибаешься, Саш. Нас связывает наш малыш. — Отпустив мою ладонь, он легонько касается пальцами моего живота. — И неугасшие чувства.

— Кто сказал, что малыш от тебя? — язвлю в ответ, замечая, как в его глазах пробегает недобрый огонек.

— Саш, прекрати… — цедит Миша, крепче сжимая мою ладонь. — Я прекрасно знаю, что этот ребенок — мой.

— Да? Но когда я сообщила тебе о беременности, ты посреди улицы орал совершенно другое! Конечно, я даже не представляла, что буду вынуждена преподнести эту новость таким образом. И уж точно не ожидала подобного ответа! Не об этом я мечтала целых пять лет!

— Тогда за мной следили, и я не мог поступить иначе. Я до сих пор не могу тебе позвонить. Связался с Таней с другого номера, попросил, чтобы она тебе трубку передала, когда вы будете наедине и не в школе. Но у нее не получилось. Пока мне нужно держаться от тебя как можешь дальше. Саш, все прекрасно знают, что мое слабое место — именно ты! Поэтому и будут бить именно туда. Думаешь, зря этот Денис нарисовался именно в той школе, где ты работаешь? Думаешь, просто так в твоём дворе постоянно кто-то за тобой наблюдает? Какие-то твои фотографии с левым парнем снимают и мне высылают? Нет, все это не просто так. Но я вынужден играть по их правилам, чтобы ты не пострадала.

— Какой-то криминальный мир, ей-богу! Что-то я такого раньше не замечала… Он, видите ли, оказывается, меня защищает! — Из горла вырывается нервный смешок.

— Такого раньше не было, — усмехается Миша, игнорируя мои последние слова. — Жили себе спокойно. А сейчас… Приходится прятаться от хвоста, искать везде жучки и помнить про прослушку. В компании снова завелась крыса, и кто это, мы пока вычислить не можем. На звонки матери и сестры я тупо не отвечаю, хотя уверен, что они могут сообщить мне что-то важное. Зато и ляпнуть лишнее тоже могут. Все очень серьезно, Саш.

— Но никто не тянул тебя за язык и не заставлял говорить мне гадости именно в ту ночь.

— Той ночью я все наговорил по глупости. Да и нервничал сильно. Проблемы начались потом. Даже в тот день, когда я… — Он выдыхает, уткнувшись лицом в мои колени. А потом поднимает голову и смотрит так, что я тону в бездне его глаз. — Когда те проклятые документы подписывал. Саш, я понимаю, какую ошибку совершил, и искренне сожалею. Прости меня.

— Ну да. Попросил прощения, и я сразу все забуду, да? — усмехаюсь горько. Голос всё-таки срывается. На глазах моментально наворачиваются слезы. — Миша, поставь себя на мое место, а? Я ору на тебя, говорю, что устала… что у меня появился другой! Ухожу, а потом возвращаюсь посреди ночи, воняя каким-то левым мужиком! Было бы приятно?!

Миша скрипит зубами и собирается ответить, но я перебиваю:

— Подожди, я не закончила! Потом я обвиняю тебя черт пойми в чем! Например, в том, что ты переспал с другой и сделал ей ребенка! И это притом, что ты ничего подобного не совершал. Даже мысли не было! То есть я ставлю тебя в позицию мужика по вызову! Это вежливый вариант, если что! — рычу от злости. — Мало того, все это я ору тебе в лицо посреди улицы! Спокойно развожусь, а через несколько дней оказываюсь в объятиях другого человека, и именно в тот момент, когда я совершенно не должна думать о мужиках! А ты смотришь на это и разрываешься от боли и разочарования. Понимая, что все эти годы любил не того человека! Понимая, как ты ошибся, когда выбирал спутника жизни! Все это я прочувствовала на собственной шкуре, Загорский! Ну! Нравится?! О каком прощении сейчас может идти речь, а?

Миша поднимает голову, но раздается телефонный звонок. Который, как мне кажется, спасает его ответа на мой вопрос. Что-то процедив сквозь зубы, он поднимается и достает из кармана брюк мобильный. Зло смотрит на экран.

— Да, мам!

— Миша! Ну хоть бы раз взял трубку! — Свекровь говорит настолько громко, что я чётко слышу каждое слово. — Пока ты там занимаешься делами, жену окончательно потеряешь! Дома не появляешься, чтобы я смогла с тобой поговорить! У Саши уже ухажёр появился! С цветами к ней приходит, ухаживает!

Миша щурится, глядя мне в глаза. Стискивает губы, сжимая телефон рукой у уха так сильно, что белеют костяшки пальцев.

Хочется закатить глаза. Ну да, я бы удивилась, если бы Светлана Аркадьевна промолчала по этому поводу.

— Я к ней поехала. Чтобы поговорить, понять, что между вами произошло. И узнала про тебя не очень хорошие вещи, сынок. Ты что, начал смотреть налево, хотя у тебя есть прекрасная жена, в которую может влюбиться любой мужчина?! Как ты вообще о таком подумал? Как не стыдно! Отец в гробу перевернется, Миша!

Боже… как же перебарщивает свекровь. Если честно, мне нравится, что она на моей стороне, но в то же время говорит такие вещи…

— Мама, хватит! — рявкает Загорский.

При этом он так и не сводит с меня глаз. Стоит передо мной в полный рост, смотрит сверху вниз. Такой огромный, такой сильный, любимый… Если бы не его ужасные слова, которые так и вертятся в голове, я бы хотела его обнять. Но не могу забыть тот день.

— Что, хватит? Что? Ты вообще головой думаешь? Саша — очень хорошая девушка! Достойная уважения и любви! А ты с ней так… Кто та девица, на которую ты ее променял? — кричит Светлана Аркадьевна.

— Мы с Сашей развелись, мама. И что бы ты ни говорила, этот факт не изменится. Не надо мне названивать и учить уму-разуму, — цедит он сквозь стиснутые зубы. — Хватит. Саша меня совершенно не волнует. И ты забудь о ней. Как ты сказала, у нее появился ухажёр… — Холодный тон сменяется яростным. — И у нее есть на это полное право. Я никакого отношения к ее личной жизни больше не имею. На этом все. Лучше дочерью занимайся, а меня оставь в покое.

Загорский отключается. Бросает телефон на стол, прожигая меня недовольным взглядом.

— Какой, к черту, ухажёр, Саша? — выговаривает негромко. И мне совсем не нравится его тон. — Кто тебе цветы приносит? Впустила в дом левого мужика?

— Левого мужика? Впустила, да, и даже цветы принимала. А ты против?