Хорошо обученный рыцарь, облачённый в штурмовой доспех, являлся настоящей машиной убийства. Он мог двигаться быстрее молнии, совершать резкие, противоречащие законам инерции манёвры, делать длинные высокие прыжки, и обрушивать на врага весь богатый арсенал вооружений, оставаясь при этом практически неуязвимым.
Каждый доспех подгонялся под своего владельца индивидуально, становился, как бы избито ни звучал этот штамп, его второй кожей. И для меня был абсолютно, полностью и без вариантов бесполезен.
У доспехов не имелось каких-то кнопок, джойстиков, сенсоров или органов управления, все движения передавались на силовые приводы только через магию владельца. У меня же магия пока что полностью отсутствовала. Конечно, если бы я произвёл глубокую модификацию доспеха, то как-то бы им управлять смог. Вот только в том и дело, что лишь «как-то» — есть определённый предел, который с помощью протезов никак не преодолеть. Мне пришлось бы затрачивать ментальные усилия на каждое движение, управлять сгибанием каждого сустава и сокращением каждой псевдомышцы, в то время как любому обладающему магией человеку было достаточно двигаться, как он это делал с самого детства. К тому же, используя магию своих имплантатов для управления движением, я бы полностью потерял возможность создания чар.
Возможно, имелись способы обойти и эти ограничения, обратиться к Незель с просьбой превратить артефактный комплекс в огромную реликвию, но смысла в этом не наблюдалось. Даже если бы мне удалось научиться двигаться в броне на уровне новобранца, то в бою я бы всё равно стал обузой. Поэтому я решил сосредоточиться на том, что умел лучше всего — создании и изменении магических структур.
Среди королевских рыцарей имелись не только мужчины, но и женщины — в мире Итшес тут царило полное равноправие, ведь сила человека не зависела от роста и от мышечной массы, прекрасным примером чего являлась моя Кенира. Я отобрал четыре комплекта, ориентируясь в первую очередь на размеры и использованные материалы, так как магические структуры я собирался сильно модифицировать, расширить штатное вооружение и средства защиты дополнительными артефактами, а буферные накопители и самые уязвимые узлы перенести в пространственные складки.
Так как дома у меня подходящего оборудования не имелось, да и мастерские университета специализировались чуть на другом, я без малейших колебаний обратился к Жагжару. Безвозмездные услуги, оказываемые государству, окупились и в этот раз. Мне предоставили возможность использовать ремонтно-промышленный комплекс одного из военных предприятий, расположенных на одной из окраин Нирвины, к сожалению, противоположной от моего дома.
Мне было гарантировано свободное использование любых материалов и артефактов со склада, у Жагжара имелась лишь одна-единственная просьба: позволить армейским специалистам наблюдать за моей работой и, если я не сочту это за неподобающую наглость, отвечать на кое-какие вопросы. Учитывая, что на заводе имелся свой фабрикатор, пусть немного похуже университетского, я посчитал такой обмен более чем справедливым. Вернее, совершенно несправедливым — большую часть работ я собирался проводить с помощью Таага-18, так что сомневался, что эти спецы смогут много увидеть и понять.
Идея с доспехами, показавшаяся поначалу такой чудесной, в итоге вылилась в огромное количество трудностей, большая часть которых была связана с женщинами. Что Кенира, что Мирена выделялись высоким ростом, но основная беда заключалась не в этом, всё-таки в определённых пределах регулировались доспехи штатно. Грудь моей Кениры была полной и пышной, так что она столкнулась приблизительно с теми же трудностями, что и раньше, когда впервые надела кожаный костюм, снятый с убитого мною врага. К сожалению, женщина-рыцарь, под фигуру которой эта броня проектировалась изначально, была одарена гораздо слабее, так что мне пришлось полностью разбирать грудную часть доспеха, подгонять существующие элементы и создавать новые.
Но все трудности Кениры не шли ни в какое сравнение с затруднениями её мамы. Грудь Мирены была столь объёмна, что мне пришлось вносить серьёзные конструктивные изменения: переделывать силовой каркас, переносить энергетические контуры и менять положение эффекторов защитных барьеров. А из-за того, что штурмовую броню с внутренней частью, покрытой слоем гелеобразного вещества, приходилось носить на голое тело, меня ожидали долгие часы мучений.
Четырёх инженеров, среди которых была и одна женщина, в эти моменты прямо-таки мечтающих не только наблюдать за секретами моего мастерства, но и для уверенности снять иллюзию, прогнала прочь Кенира, а моей компании Мирена вовсе не стеснялась. Пока я метался между нею, фабрикатором и артефактными комплексами металлообработки, она, лукаво сверкая глазами, постоянно вертелась на постаменте отладочного стенда, обмахивала лицо ладонью, приговаривая, насколько тут жарко, совершенно фальшиво чихала, ссылаясь на то, что в этом почти что стерильном помещении полно пыли, а также из-за «этой жары» отказывалась накидывать халат.
Каждое её движение вызывало колыхания груди, сродни гипнотическому, так что, когда подгонка подошла к концу, с ней почти подошло к концу и моё терпение. Меня настолько одолевало возбуждение, что только форсированный режим мозга, который я время от времени активировал для просчёта прочности конструкции, позволял не наброситься на неё прямо тут, не заботясь о последствиях. Которые, в свете того, что Мирена теперь являлась очень сильным магом, вышли бы очень печальными.
Я частенько задавался вопросом, почему она не только меня не стесняется, но, наоборот, пытается всячески провоцировать? Почему заигрывает, во всех ракурсах демонстрирует свою великолепную фигуру, и ведёт себя так, словно моё соблазнение — главная мечта её жизни? Будь я молод и привлекателен… Проклятье, да хотя бы просто молод, то мог бы посчитать, что стал её храбрым рыцарем, спасшим из ужасного плена изувера и садиста, а она, в полном соответствии с фильмами и иллюзиями, полюбила меня всем сердцем. Но я видел последствия её травматичного опыта, собственными ушами слышал, что она опасается любых мужчин, лучшим подтверждением чего стала близость с Незель. И о том, что она как-то возжелала меня, дряхлого старика, старался не думать даже для смеха.
Мне повезло оказаться в нужном месте и в нужное время, где и встретить Кениру. Цепочка обстоятельств привела к тому, что та, вопреки любой логике и здравому смыслу, начала испытывать ко мне сильные чувства. Я влюбился в неё без памяти — просто потому, что не влюбиться в такую женщину невозможно, ну а то, что она полюбила в ответ — самая большая удача в моей жизни после знакомства с Ирулин.
Я женился одной из самых красивых девушек, что встречал в двух мирах, ещё одна ослепительная красавица не раз делила нашу постель. И поверить в то, третья столь же восхитительная женщина испытывает ко мне желание, не смог бы никогда в жизни.
Так что её поведению имелось одно-единственное объяснение, которое ставило всё на свои места. И, как бы больно ни било бы оно по самолюбию, я не видел в нём слабых сторон. Для Мирены я стал безопасным. Безобидным дедушкой, которому можно продемонстрировать прелести без каких-либо последствий, убедившись, что даже после тех ужасных событий она вызывает похоть и желание.
Хуже всего было то, что я бы мог попросить её со мной переспать. И она бы эту просьбу выполнила, чтобы таким образом расплатиться за оказанную помощь. Разумеется, я бы скорее умер, чем сделал бы на это даже намёк.
И когда я примерял броневые сегменты защиты живота, а она, чуть наклонившись, едва не вжала моё лицо себе в грудь, моё терпение лопнуло. Быстро вручив броню в крепкие щупальца Таага, я бросился из мастерской прочь, безошибочно отыскивая Кениру. Схватив за руку, я потащил жену за собой, пока мы не забрались в одно из складских помещений, где я до этого брал металлические слитки и кристаллы. Быстро заперев за собой дверь, я притянул к себе Кениру, обнял изо всех сил и крепко поцеловал.
