Я поморщился от досады. За всё время мне ни разу не пришло в голову обследовать эту скульптурную композицию, зато я, словно идиот, таскал её всюду, где селился. И то, что Кенира слала мне эмоции сочувствия и утешения, помогало мало.
— Вы знали всё, что я делал, имели доступ ко всем моим артефактам, чарам и разработкам. В любой момент времени вы были на шаг впереди, — почти простонал я.
— Не стоит так расстраиваться, — со вполне искренним сочувствием ответил Эгор. — Многие вещи приходят с опытом, а во времена Империи мне пришлось получать этот опыт нелёгким путём. Если тебе от этого станет легче, ты превзошёл все мои ожидания.
— Это несложно. В моём отношении они у вас были всегда занижены.
— Нет, я имею в виду даже те, что я ждал бы от бывших учеников. Тебе есть чем гордиться — ты обрёл магию, создал для себя новое усовершенствованное тело, превратил двух выжженых женщин в умелых и сильных магов. Каким-то непостижимым образом умудрился принудить одного из армейских чурбанов изучать магическую теорию — об этом достижении когда-нибудь будут слагать легенды.
От Ксандаша донеслась волна искренней обиды, и он громко засопел, почти как Хартан.
— И что дальше? — спросил я.
— А дальше просто. Вы убираетесь домой, живёте долгую счастливую жизнь, служите своей богине. Возможно, мы когда-нибудь снова увидимся, но я бы на это не рассчитывал. Способ, которым ты вычислил координаты Цитадели, явно основывался на твоей связи с божеством, так что придётся приложить некоторые усилия, чтобы он никогда больше не сработал. Было очень интересно поговорить, но у меня хватает дел. Прощайте!
— Подождите, — сказал я. — У меня к вам просьба.
— Да? — улыбнулся Эгор. — По-моему, я знаю её содержание.
— Ради госпожи я готов пойти на что угодно, — взмолился я. — Я буду служить вам, как не служил никогда раньше, исполнять все ваши желания и распоряжения. Помогать во всех начинаниях, сражаться с вашими врагами, защищать от угроз. Отпустите богиню! Пожалуйста! Пожалуйста, Хозяин!
Последнее слово встало у меня поперёк глотки, но я всё равно умудрился его выплюнуть, почти не меняя тон.
— Не стоит так унижаться, — покачал головой Эгор. — Не стану скрывать, твоё предложение мне действительно интересно. И при других обстоятельствах я бы его принял с радостью. У меня хватает фел, я могу призвать нового бога — может какого-то мерзкого кровожадного божка, без которого мир станет чище.
— Вот только… — прошептал я.
— Если бы Ирулин оставалась всё тем же слабым божеством на грани исчезновения, если бы количество её последователей исчислялось единицами или даже десятками, не возникло бы никаких возражений. Но она стала жертвой своего Права. Ты исполнял обязанности священника очень успешно — слишком успешно, можно сказать. Культ обрёл силу, получил массу верующих, количество храмов подходит к тысяче. И только благодаря тому, что я призвал Ирулин в период величайшей слабости, мне удалось её пленить. Чем она становится сильнее, чем многочисленней её культ, тем крепче мои оковы на ней. Как считаешь, удастся ли мне повторить успех, даже если на моей стороне окажется вся удача мира?
Я молчал. Моё сердце учащённо колотилось, а душу охватывало облако отчаяния. Я действительно вложил немало сил в её религию. Освящал гостиницы, просвещал людей, создавал святые реликвии. Каждое моё действие, каждая молитва повышала ценность Ирулин в глазах Эгора, превращало добычу из просто очень ценной в уникальную. Оглядываясь назад, я понял, что же всё-таки натворил, сколько ошибок совершил.
Я не должен был проповедовать, не должен был разбрасываться святой силой. Я мог всё так же помочь Кенире, исцелить Ксандаша, спасти Мирену и обрести магию — для всего этого не требовалось храмов, хватило бы даже моей веры.
— Знаешь, именно твоя богиня пробудила во мне давно забытые чувства, — продолжал Эгор. — Впервые за сотни и сотни лет я вновь почувствовал себя глупцом. Призвав Ирулин, я посчитал её ещё одним мелким божком, обладающим никчёмным Правом. Я знал, что она повелевает сном, знал, что дарует душевное здоровье. Но как рыбак, живущий на берегу огромного озера, я не понимал, что та вода, которой вокруг слишком много, представляет для путника в пустыне немалую ценность. Дисциплинированный разум позволяет избежать душевных недугов, контроль магии и физиологии приводит сон в порядок, ну а раз я строго следил, чтобы не приближаться к пределу Натиз-Рууга, то мне никогда не грозило выгорание. Я не смог взглянуть на богиню со стороны обычного человека — человека, страдающего от бессонницы, человека, потерявшего магию, либо же нырнувшего в пучину безумия. Я свободно могу путешествовать по Итшес и по Вселенной, так что считал грёзы Ирулин чем-то вторичным, жалкой подделкой, которой не сравниться с настоящей жизнью. Мне не понадобилось много времени, чтобы осознать ошибку, ничего непоправимого не произошло, но теперь я даже жалею, что мне недоступно Царство её.
— Недоступно? — послышался удивлённый голос Ксандаша.
— Да, воин. Именно я, владеющий богиней, пленивший её и удерживающий в оковах, не могу прикоснуться к её силе. Я стал силой, антагонистичной её вере, врагом её единственного священника, а как бог влияет на верующих, верующие влияют на бога. А Ульрих был и долго оставался её единственным последователем.
— Эгор, вы не возражаете, если я скажу пару слов своим людям? — спросил я.
— Конечно, — кивнул маг. — Мне уйти?
— Нет, ваше присутствие мне тоже важно, — возразил я.
Я повернулся к своему врагу спиной и посмотрел долгим взглядом на своих спутников. У меня не было сомнений в ответе, но оставить вопрос незаданным я не имел права.
— Вы можете уйти, — сказал я. — Если я правильно понял, Эгор вас беспрепятственно отпустит.
— Совершенно верно, — послышался сзади его голос. — Даже прикажу Цитадели доставить в любую точку Итшес.
— Спасибо, — кивнул я. — Вы мне дороги, я вас люблю, и не могу допустить мысли, что кто-то из вас погибнет.
— Ну а ты, папа? — задал вопрос Хартан.
— Я паладин Ирулин, слово её, её щит и меч. Если я сейчас уйду, то больше не смогу найти её никогда. Оставшись, я могу потерять жизнь, но не оставшись — потеряю всё. Благодаря госпоже я вновь стал собой, обрёл друзей, семью и любимых. А теперь пришло время заплатить по накопившимся счетам.
— Я тоже обязана Ирулин всем, — тихо сказала Кенира. — Я получила магию, свободу и любимого человека. Даже не думай, что останешься один.
— Вы те — кого я люблю, — добавила Мирена. — Даже если бы Ирулин не дала мне так много, было бы достаточно этого одного. Я с вами.
— У меня появилась возможность сразиться с Повелителем Чар! — воскликнул Хартан. — В прошлый раз вы с мамой сделали всё сами, так что не пытайтесь удержать меня теперь!
— Ну а я человек простой, — усмехнулся Ксандаш. — Когда ты, Ули, собирался нанять мой клинок, рассказал о будущих опасностях. Я потребовал высокую оплату, и получил её авансом на пару сотен лет вперёд. Никто в этом мире не может сказать, что Ксандаш Табран не выполняет обязательств.
Я кивнул. Несмотря на нависшую над ними опасность, на сердце стало очень легко. Повернувшись обратно к Эгору, я сказал:
— Когда я был Нризом, то внимал каждому вашему слову. Когда стал вновь Ульрихом, то ненавидел вас. Теперь же… Мне действительно было интересно пообщаться. Очень жаль, что наши интересы совершенно противоположны и мы ни за что не сможем прийти к соглашению, приемлемому для нас обоих. Так что остаётся лишь одно решение.
— Мне тоже очень жаль, — кивнул Эгор. — Ты перестал вызывать отвращение, все мои похвалы были заслуженными. И если бы не конфликт интересов, ты бы стал первым человеком за четыре сотни лет, которому бы я с удовольствием дал гостевую печать Цитадели и предложил бы время от времени заскакивать. Могу заранее сказать — вам не победить. Но даже так — покажите, на что способны!
★☆★☆★
● «Слово „воробей“ прозвучало на английском языке.» — фильм «Пираты Карибского моря» в немецком прокате шли как «Fluch der Karibik» («Проклятие Карибов»), а Джека Воробья (пардон, капитана Джека Воробья) звали, как и в оригинале, Джек Спэрроу, а не Джек Шпац. Но, конечно же, Ульрих не мог посмотреть этот фильм ни так, ни эдак, ведь он отбыл с Земли гораздо раньше.
