— Мое имя ты уже знаешь, Ольга. Будем знакомы. — медленно кивнула старушка. — Ну, расскажи мне, зачем ты пришла.

Девочка в недоумении перевела взгляд на Воронцова, который выглядел пугающе уверенно. Его лицо сильно изменилось за последние несколько минут, проведенных в чужом дворе, будто бы перед ней сидел вовсе не тот Кирилл, которого она успела узнать.

— Кирилл все мне рассказал, Оля. Но я хочу услышать твою версию. — протянула женщина, заметив растерянность гостьи.

— Я… — горло моментально высохло и сжалось, а слова, что все четырнадцать лет жизни без родителей копились в груди, вдруг разбежались по телу неуверенностью. — Мои родители пропали, когда я родилась. Никто не говорит их имена, а все их знакомые будто бы забыли о них все, что знали. — боролась со своим стеснением Оля. Она не могла смириться с тем, что ей приходится говорить такие вещи такой взрослой женщине. — А вы… разве не можете сами узнать, что я хочу сказать?

Старушка вскинула седые брови, после чего хрипло засмеялась:

— Я же не ведьма, голубушка. И даже не гадалка.

— Что?! — непроизвольно раскрыл рот Кирилл. — Но вы же говорили, что знаете способ помочь!

— Я его знаю. — спокойной кивнула женщина.

Оля переглянулась с Кириллом, понимая, что происходит что-то непонятное.

— Я знала ту самую колдунью из известной вам легенды. И только я помню ее, несмотря на проклятие. Я знаю, как проклятие устроено.

— Так оно существует?.. — запуталась Оля.

— К сожалению, я не восприняла слова Людмилы всерьез, а потом стало слишком поздно. — она опустила взгляд к сморщенным рукам. — Может быть, если я смогу помочь тебе, голубушка, я искуплю свою вину.

— Так… — замялась Оля, — мои родители живы?

— Живы. Но ни они, ни кто-либо еще не может говорить о проклятии.

— Почему? — девочка нахмурилась.

— Если ты узнаешь, где твои родители, то умрешь. — просто выдала женщина, будто бы в ее словах не было ничего жуткого. — Чтобы ты сумела вернуть родителей, тебе нужно умереть.

Сердце провалилось куда-то вниз, а на шее сжались костлявые пальцы ужаса. Казалось, воздух в саду стал гораздо холоднее, а участившиеся капли дождя стали обжигать, словно кислота. Оле стало казаться, что у нее кружится голова — все звуки и предметы стали смешиваться, а глаза потерянно забегали по пустому столу.

— Не навсегда. Лишь на секунду — этого будет достаточно. Когда объект проклятья исчезнет, исчезнет и само проклятие. Людмила всегда повторяла это.

— Но это невозможно! — Оля поднялась с кресла и ошарашенно уставилась в зеленые глаза, белая кожа вокруг которых была покрыта сеточкой морщин.

— Возможно только при одном условии. — она жестом приказала девочке вернуться на место. Замерев на пару секунд, Оля все-таки послушно опустилась. — Твоя душа должна занять место в каком-то значимом для тебя предмете, а когда она сделает это, тебя должны вернуть к жизни. Тогда ты снова будешь жить, в отличие от твоего проклятия.

В кармане Воронцова зажужжал мобильник. Достав его, парень ответил Оксане, которая успела потерять ребят.

— Да. Да. Мы уже едем, все в порядке, Сюша. — улыбаясь, говорил Кирилл, будто бы ничего не происходило вокруг. — Идем. — взяв руку Оли в свою, Ворон, потеряв теплую улыбку, быстро поднялся с кресла и направился к калитке.

Обернувшись к старушке, девочка с ужасом смотрела в спокойное морщинистое лицо, которое выражало такую наглую уверенность, что вызывало злость. Неужели она думает, что Оля поверит и согласится на подобное?

Претерпевая удары холодных капель по лицу, Оля послушно следовала за Кириллом, который целенаправленно вел ее к машине. Услышанное в заросшем дворике ударило по голове, словно камнем, ненадолго полностью оглушив. Смятение толкало в спину, ставило подножки, душило обидой и саднило в груди.

— Что это вообще было сейчас? — уже сидя в машине и наблюдая за дворниками, что трудились, убирая воду с лобового стекла, настойчиво и как-то обозленно спросила Оля.

— Я откуда знаю?! — следуя интонации девочки, ответил Кирилл. — Чертова бабка…

— О чем ты? — наблюдая за какими-то странными, полурастерянными движениями Воронцова, пытающегося завести машину, тише спросила Оля. — Где ты ее взял вообще?

— Это она меня нашла. — машина тронулась с места.

— Объясни по-человечески, хватит мяться.

— Короче, когда я стал копать под твою семью, еще будучи не совсем уверенным, что она вообще существует, я встретил эту женщину здесь. Она сама подошла ко мне и спросила, являюсь ли я внуком Людмилы Воронцовой, но пялилась на меня тогда так, будто бы уже знала, что да. Она сказала, что дружила с моей бабкой и знает, как работает проклятие. Мне она не рассказала полностью, поскольку это нарушает условия его существования и твоей жизни. Я тогда махнул рукой, потому что верить какой-то там тетке с соседнего села не собирался, но когда я увидел тебя, и твоя внешность оказалась точно такой, как она описывала, я стал сомневаться. Я поехал к ней снова и рассказал о тебе. Тогда она попросила передать тебе ту фразу и привести к ней. — Ворон сжал губы. — Я не увидел в этом чего-то опасного и привел. Но то, что она сказала про смерть, это уже слишком бред.

— Но… она ведь знала мою внешность, да?

Воздух в машине будто бы застыл, превратившись в кусок невидимого льда.

— Слушай, может она и правда была подругой моей бабки, но к старости сошла с ума и решила просто убить тебя таким образом. Да, конечно, ее версия реально звучит убедительно, ведь если ты умрешь, то по факту проклятие умрет тоже, ведь проклята ты, но вот что касается твоего чудесного воскрешения… Это какая-то детская сказка. — парень сбавил скорость на повороте и, выслушав возмущения бьющего по крыше дождя, повернулся к девочке. — Оля, прошу тебя, только не говори никому об этом. Ни Оксане, ни мальчишкам, ни тем более у себя дома. — Воронцов будто бы невольно накрыл ее ладонь, лежащую на ее же ноге, своей.

— Да я бы и не стала… — замялась она, глядя на этот жест. — Никто не верит в это, да и мы сами… как будто бы тоже не верим. — Оля медленно вытащила свою ладонь из-под его, однако Кирилла это ни капли не смутило, и рука просто осталась лежать уже на ноге.

— Спасибо. — горячие пальцы сжались на ее бедре совершенно бесстыдным образом.

— Можешь убрать руку? — не выдержала Оля, начав дышать отвращением к другу, чьи слова и выражение лица никак не вязались с действиями. Притом никогда.

— Нет проблем. — безразлично взглянув на ее ноги, парень поднял руку и опустил на руль, после чего машина снова тронулась.

Догадки, страхи, надежды и сомнения спутались между собой цветными нитями разной толщины — какая-то тянула сильнее, какая-то слабее, а иная и вовсе готова была лопнуть, оставив безобразный клубок в груди тлеть и дальше. Мечта о прекрасном возвращении родителей скреблась в сердце в попытках заглушить голос разума и даже была готова связать и спрятать страх перед смертью так глубоко, что Оля могла бы решиться на то, что предложила подруга покойной ведьмы. С каждым пройденным машиной метром, что отдаляли ее от загадочной женщины в голубом, Оля ощущала выжигающее душу желание вернуться и расспросить столько, сколько позволяли условия существования мерзкого проклятия, в реальности которого сегодня она перестала сомневаться.

По мере приближения к берегу реки дождь успокаивался, все тише и тише протестуя Олиным мыслям. Смиренно и как-то уже безразлично вдыхая ядовитый кислый дым сигареты Кирилла, она рассматривала черно-зеленые холмы, которые со всех сторон облизывал такой же ядовитый, как и сигаретный дым, туман.

— Сделай лицо попроще. — с сигаретой во рту приказал Ворон. — А то как будто бы кто-то умер за нашу поездку. Хочешь выслушать тонну вопросов от наших чуваков о том, что произошло?

— Я бы на тебя посмотрела, если бы ты был на моем месте. — грубее, чем обычно позволяла, высказалась она.