Наблюдая за этим, Стас бесшумно усмехнулся и машинально покачал головой как после очередной шутки Пашки.

Медленно проплывая по невидимому из-за глубины течению мимо серо-зеленых кустов, Оля зачарованно рассматривала однотипные, но в то же время такие оригинальные пейзажи. Местами из обрушившегося бережка торчали кудрявые корни невысоких деревьев, собирая вокруг себя весь природный мусор, желавший проплыть в море.

— А мы же хотели просто на тот берег, почему мы плывем по реке? — вдруг спросила Оля.

— Видишь поворот? — Стас кивнул ей за спину, где русло реки поворачивало направо, скрываясь за кустами. — Нам туда. Это начало устей. Сейчас все увидишь.

Когда лодка свернула направо, течение ощутимо усилилось, а взору ребят открылся выход в бушующее море. По сторонам от устья высились высокие песчаные берега-обрывы, по всей видимости, размытые так сильным течением воды.

Резко прижавшись к одному из них, лодка врезалась в темный мокрый песок. Стас быстро выпрыгнул из лодки и стал подтаскивать ее за веревку, еще сильнее усаживая на песок.

— На выход, дамы. — сквозь зубы скомандовал парень, со всей силы удерживая лодку за веревку бортика, чтобы сильное течение не снесло ее в море.

Быстро выбравшись из нее, девочки собрались под песчаным обрывом, наблюдая за Стасом, который, держа лодку на поводке, словно собачку, направился пешком вверх по течению, чтобы вернуться к Кириллу и Пашке.

— Пойдем, я знаю куда нам. — Оксана стала ловко карабкаться по крутому песчаному обрыву, который был выше них обеих сантиметров на сорок. Впиваясь тонкими длинными пальцами в темный песок, девочка быстро поднималась, оставляя Оле свои следы в качестве помощи.

Проследив за подругой, Плотникова повторила ее путь точь-в-точь, и наконец оказалась наверху. Коснувшись грязными ладонями мокрой травы, девочка поднялась с колен и, отряхнув руки, стала осматриваться. Пейзаж мало изменился — только Стаса, вернувшегося к области без сильного течения и запрыгнувшего в лодку, было видно лучше. Он устало перебирал веслами, сопротивляясь, как стало понятно только сейчас, сильному подводному течению.

Добравшись с Оксаной до нужного места, Оля бросила свой рюкзак с провизией на песок и устало потянулась. Они расположились в десяти метрах от шумного моря, рядом с двумя большими бревнами, наверняка служившими лавочками вокруг костра, от которого между ними осталось черное пятно с угольками.

— Ох… — досадно вздохнув, Оксана бухнулась на бревно напротив Оли и, стянув фиолетовый сапог, с болью посмотрела на мокрый черный носок.

— У тебя дырявая обувь?

— Похоже на то… Блин, как же холодно теперь. — дрожащими пальцами девочка стала согревать замерзшую мокрую ступню.

— Нужно развести костер, посушишь ногу и сапог. — уверенно поднялась Плотникова и вытащила из огромного кармана Дроздовской куртки грязный рулон туалетной бумаги и слегла влажный коробок спичек.

Опустившись на колени перед черной кучей углей, девочка стала разматывать бумагу и бросать ее туда.

— Собери немножечко малюсеньких веточек. — посоветовала Оксана, указав пальцем в сторону. — Чтобы огонь перекинулся с бумаги на них, иначе бумага прогорит за секунду.

Кивнув, Оля сгребла пальцами слегка влажный древесный мусор, разбросанный вокруг нее.

— Они мокрые…

— Ничего. Разожжется. — уверенно убила сомнения подруги Яшнова. — Всегда так делаем.

— Отчаянные. — усмехнулась девочка, чиркая спичкой над бумагой и кучкой веточек. Оранжевое, как ее волосы, пламя быстро набросилось на тонкую бумагу и стало жадно пожирать ее, даря драгоценное тепло замерзшим пальцам Оли.

Спустя пару минут огонь все-таки смог перепрыгнуть на влажные веточки и заставил их тлеть. Подбросив туда палочки уже побольше, Оля довольно осмотрела результат своей работы.

— Спасибо… ой… — пододвинувшись к пока еще небольшому костру, Оксана села на холодный песок с вытянутой вперед ногой и засунула ее чуть ли не в самую рыжину пламени. — Не заболеть бы теперь. Ангина летом — худшее, что есть в мире.

Дождавшись, пока костер разгорится достаточно, чтобы бросить в него большие дрова, Оля достала из рюкзака нарезанную колбасу и, насадив диски на палочку, поместила их над огнем. Оксана по-хозяйски расположила недалеко от костра небольшую доску для резки, на которую в дальнейшем складывались слегка обуглившиеся ломтики колбасы.

От сильного голода и холода утреннего побережья Оля с удовольствием отправляла в рот даже почерневшие кусочки, находя их просто волшебно вкусными и сытными.

— Вот когда она в холодильнике лежит, то она не нужна, — с набитым ртом восхищалась Оля, глядя на подругу, — а когда очень холодно и хочется есть, то это просто ну вообще деликатес.

Оксана посмеялась, едва ли не потеряв изо рта кусочек хлеба:

— Рада, что ты это поняла. Но то ли еще будет после рыбалки. Ты будешь готова съесть абсолютно все. Мы иногда даже с голодухи поднимаем упавшие в песок колбасу, огурцы и помидоры и едим.

— Прям с песком?! — лазурные глаза сильно округлились, а челюсть перестала жевать.

Оксана рассмеялась снова, только теперь уже во весь голос:

— Предварительно обмыв в море от него.

Только что доставив на другой берег Пашу и вещи, Стас вернулся за оставшимся ждать Кириллом и последним мешком с сетями.

— Аллилуйя! — устало вздохнул парень, усевшись в лодку. — Ненавижу приезжать последним, сдохнуть можно на берегу одному. — сетовал Ворон, развалившись в лодке, как на софе.

— Надо было тебе Оксанку оставить для компании. — усмехнулся Стас, уже из последних сил перебирая веслами по черной и будто бы ставшей густой воде, которая то и дело хваталась за весла и не давала поднять их.

— А тебе Ольку? — парировал Кирилл, ядовито растянув пухлые губы.

— А я не жаловался на скукоту. — поджав губы, отмахнулся парень.

— И все-таки, — Ворон приподнялся так, чтобы видеть лицо друга, — нравится?

— Что?

— Рыженькая. — протянул Кирилл, пробуя слово на вкус, как леденец.

Замолчав, Стас продолжал грести, выбирая, какой из двух возможных ответов ему озвучить.

— Мне тоже. — ответив на молчание, усмехнулся парень.

— А? — нахмурился Стас, будто бы ожидал услышать все, но не это. — Что ты несешь?

— Я сказал, что мне нравится Оля. — повторил он, продолжая улыбаться чужой реакции.

— А Оксана? — вскинув темные брови, Дроздов неодобрительно поджал губы, будто бы все сильнее разочаровываясь в собственном друге.

Не в силах сдерживаться, Кирилл громко расхохотался, прикрывая рот ладонью.

— Ладно-ладно, я пошутил. Но это стоило твоего выражения лица. Вижу теперь, что нравится.

Закатив глаза, Стас с облегчением выдохнул и все же слегка улыбнулся:

— Ну и дурак же ты, Киря.

— Ты что, реально мне поверил? — обиженно опустил уголки губ Ворон.

— Ну-у, разве что с большой неохотой и огромной надеждой. — признался друг.

— Ревность? — хихикнул он.

— Злость. Оксана все-таки и мой друг. — резко ответил Стас.

— Я же говорил, что скорее отращу волосы, чем расстанусь с Оксюшкой. — проведя по своей коротенькой стрижке ладонью, напомнил Воронцов.

— Ты не стригся две недели. Мне начать переживать? — улыбнулся Дроздов.

— Да ну тебя! — махнул рукой Кирилл и отвернулся к камышам.

Стас громко засмеялся, одержав победу в этом раунде, после чего прочистил горло и опустил темные глаза, задумавшись о том, что в каждой шутке есть крохотная долька правды.

Море недовольно шипело, дыша йодом в спину Оле, пытавшейся согреть замерзшие пальцы над рыжиной извивающегося на ветру костра, а тяжелое серое небо постепенно белело и поднималось, теряя вес и уступая место голубым пятнам над головами. Рыжие кудряшки еще сильнее закрутились между собой от особой близости к морю и влажного тяжелого воздуха, который будто бы своими холодными пальцами спутывал пышные волосы, изредка по случайности касаясь тонкой кожи на шее и щеках.