— Ты как? — оказавшись на краю пирса, под которым бухали темные горькие волны, разбиваясь об опоры, вдруг спросил Кирилл с таким теплом в голосе, которого Оля никогда не слышала от него даже в отношении Оксаны.

Он снова пытался усыпить ее страх и, возможно, не только его.

— Пора. — не отвечая ему несколько минут, вскоре подала голос девочка и подняла уверенные светлые даже в такой темноте глаза на друга. Сжимая в руке кулончик, она поджала пухлые губы, как это всегда делал Стас.

Довольно улыбнувшись, парень опустил горячую ладонь на ее поясницу, собираясь толкнуть Олю в воду, ведь она вряд ли смогла бы утопиться добровольно.

— Готова умереть?

Чужой вопрос оглушил девочку, будто бы удар по голове, который тут же дал ей прийти в себя. Слово, которое она так не хотела произносить у себя даже в мыслях, резануло по ушам, причинив им ноющую боль, которая заставила разум проясниться.

Осознание схватило ее за шею сзади, впившись когтями в тонкую кожу.

— Людмила Васильевна… — Оля с ужасом посмотрела в синие глаза. — Воронцова Людмила Васильевна… Это один человек, это… Могила… без покойника… — девочка машинально дернулась назад, осознав, какую ошибку хотела совершить.

Сильная рука, лежавшая на ее пояснице, резко напряглась, блокировав возможность сбежать.

— Долго думаешь. — холодно бросил Ворон и со всей силы толкнул Олю с пирса.

Хрупкая фигура быстро поддалась чужой силе и вмиг оказалась в горько-соленой черноте, что моментально забилась в нос от неудачного вхождения в воду. Из светлых, щиплющих от соли глаз, выступили такие же соленые и горькие слезы, теряясь в океане, в котором не могли существовать. Сильная рука сразу же сжалась на макушке, запутавшись в мокрых кудрях, тем самым не давая Оле всплыть и вдохнуть спасительный воздух. Смерть коснулась ее ног, после чего костями истлевших рук начала подниматься, поглощая все больше и больше жизни в ее теле. Запас воздуха быстро портился в легких, вызывая ужасную боль в груди и голове, от которой Оля невольно открыла рот, и в холодной воде не раздался душераздирающий крик. Закрыв глаза, девочка постепенно перестала слышать звук воды в ушах, чувствовать убийственное жжение в груди и ледяные пальцы в горле, что душили ее уже несколько минут. Боль превратилась в условность, которую можно было легко отключить одним только желанием, а все эмоции обратились в простой набор ничего не значащих теперь слов.

Сине-зеленый камень на груди на секунду вспыхнул, излучив крохотное количество света, после чего погас так же, как и огонь жизни в девочке, чьи огненные волосы плавно опустились на замершую грудь рядом с камнем.

Раньше, чем она успела открыть глаза, в них бросилась чернота летнего неба, которая побежденно рассеивалась со стороны белыми фонарями пирса. Впервые почувствовав, как пахнет ночной воздух, девочка медленно села на холодном дереве. Снизу бу́хали те же темные волны, встречаясь с массивными опорами и рассыпаясь на желто-серую, грязную пену. Внезапное желание откашляться застало ее врасплох: она резко наклонилась и стала выплевывать оставшуюся в горле горькую морскую воду, которая по определению должна быть соленой. Она знала это.

— Юля? — ветер донес со стороны мужской голос, запутав его в мокрых прядях.

Теперь девочка разглядела в густой темноте Кирилла, сидящего на деревянной ограде пирса. Синие глаза, слегка подсвеченные отражением белого света и оттого сильнее источающие холод, выжидающе смотрели на нее.

— Да… — откашлявшись, прошептала девочка. — У нас получилось… — окончательно придя в себя, Юля вытянула перед собой руки и изучающе посмотрела на чужие ладони, которые теперь принадлежали ей. — У меня… есть тело?..

— Вставай тогда, — ухмыльнулся парень, протягивая ей руку, — сестра.

Поднявшись на ноги, Юля смирила их удивленным взглядом, когда Кирилл внезапно обнял ее и провел горячей ладонью по мокрым кудрям цвета огня.

— Рад, что получилось, но еще один моментик остался. — парень отпустил девочку и коснулся пальцами сине-зеленого камня на вновь поднимающейся груди, который тоскливо отражал свет высоких фонарей.

— Стой, давай запечатаем позже… — Юля быстро накрыла ладонью кулончик, в котором сохранилась настоящая Оля.

— А я думал, ты хочешь как можно скорее исполнить волю нашей бабули и посмотреть на выражение лиц ее родителей. — ласково улыбнулся Ворон.

— Кирилл?.. — позади раздались едва слышимые шаги и очень, очень расстроенный женский голос.

Оксана стояла возле его машины в домашнем халате, под которым была надета пижама с теплыми штанами, а за черными волосами девочки, сливающимися с темнотой, одиноко желтело окно ее дома, что возвышался прямо через дорогу.

— Оксюша? — его взгляд изменился, а адская синева в глазах стала светлеть. — Почему ты вышла в одной пижаме? Ты же болеешь. — Кирилл без раздумий оставил Юлю и подошел к Оксане, накинув ей на плечи свою джинсовую куртку.

— О чем ты говоришь, Кирилл?.. — девушка разочарованно изучала то левый, то правый глаз парня, пытаясь отыскать в них ответ. — Какого черта вы обнимаетесь здесь посреди ночи?

Оксана поджала розовые губы, чувствуя, что готова расплакаться, но до последнего пыталась держать выступившие слезы в глазах.

— Оля сказала, что завтра уезжает в город до сентября, поэтому попросила отвезти искупаться в море последний раз. — он махнул в сторону мокрой девочки, все еще стоящей на краю пирса в первобытной нерешительности. — Пацаны-то в Тайге машину достают, я же тебе написал.

Лицо девушки смягчилось — кажется, Оксана начинала верить своему другу.

— Оля, ты реально уезжаешь завтра? — решительно спросила она, взглянув на девочку.

— Да. — приблизившись, кивнула она, из-за чего мокрые пряди неуклюже упали на лицо, будто бы стараясь выдать новичка в управлении живым телом. — Захотелось сделать что-то безумное напоследок. — Юля растянула губы в неестественной улыбке, оголившей зубы, думая, что именно так и поступила бы на ее месте прежняя хозяйка тела.

— Но почему ты уже уезжаешь? Ты же только приехала…

— Ну… это семейные проблемы. — подумав, Юля пожала плечами.

— Давай дуй домой, выперлась раздетая. — строго приказал Кирилл, положив широкие ладони на узкие плечи Оксаны. — Я поеду, отвезу ее, а потом можем прокатиться, если захочешь.

— Я бы хотела дойти пешком. — махнула рукой девочка, уже двигаясь в сторону дороги.

— В смысле? — раздраженно спросил Кирилл, но, поняв, что может выглядеть подозрительно, смягчился: — Ты не замерзнешь?

— Не-а. — улыбнулась Юля, ускорившись. — Если пойду как можно скорее вместо того, чтобы болтать с тобой.

— Ты завтра еще выйдешь погулять? — вдогонку бросила свой вопрос Оксана.

— Думаю, да. — развела руками девочка, поймавшая раздраженный взгляд Кирилла, которого проклятие изводило так сильно, что любая отсрочка его исполнения превращала парня в психопата.

Нахождение в живом теле впервые за все существование собственной души было для Юли не просто в новинку, но настоящим шоком, а потому элементарные действия и даже прогулка до дома давались ей с большим трудом. Все выходило медленно, неуклюже и даже как-то фальшиво. Она все время наблюдала за тем, как делают это другие, пока ждала своего часа, но, оказавшись в настоящем теле, все равно не могла с легкостью управлять им.

Постоянно спотыкаясь и путаясь в стройных ногах, она сумела добраться до дома. К этому времени все уже спали, а потому Юля как можно тише пробралась в свою дальнюю комнату и закрылась в ней до утра. Этой ночью она впервые поспала как настоящий человек, а утром даже почувствовала голод, вследствие чего вкус еды и приятное насыщение. Юля не обижалась на Марго и общалась с ней, будто бы ничего не произошло, ведь между Юлей и Марго действительно ничего не произошло, а все чувства этого тела были уменьшены в несколько раз. Девочка едва ли ощущала, как Оля напрягалась при виде тетушки, а потому полностью игнорировала признаки того, что это тело все еще не принадлежало ей сполна. Глядя на себя в зеркало, Юля никак не могла смириться с тем, что будет выглядеть как та, что не дала ей родиться. Порой она даже ловила себя на мысли, что ей противно занимать тело той, что была одной крови с мужчиной, который довел ее мать до самоубийства и впоследствии становления бездушной сиреной. Возможно, если бы Анастасия тогда выбрала другой способ смерти, Людмила сумела бы спасти и ее душу, а не только Юлину, которую поместила в зеркале и создала заклятие, благодаря которому девочка смогла бы занять тело с той же кровью, что текла в ней самой.