— Я все еще в шоке, что ты реально смог найти его… — Оля потерла лоб, искренне поражаясь этому.

— Хах! Я постоянно погружаюсь под воду с маской и ластами, когда мы купаемся на рифах и ищем морских ежей. Лучше меня в этом деле вряд ли найдется кто-то в деревне. — хвастался парень, взглянув на себя в зеркало заднего вида.

Его самоуверенность стала давить на Олю, будто бы пыталась выдавить девочку из салона на улицу, где снова начинало моросить. Циклон появился очень вовремя, и погода будто бы подстраивалась под происходящее, постоянно вальсируя от неплохой к мерзкой. Вот и сейчас, когда сгущались события и нагнеталась обстановка, над головой чернели тяжелые облака.

Добравшись до знакомого деревянного домика с выцветшей голубой краской и ржавой калиткой, они вошли во двор и, приблизившись к облезшей металлической двери со множеством вмятин, постучали. Женщина вышла очень быстро, почти сразу открыв дверь и смирив гостей спокойным взглядом.

— Здравст…

— Понимаю, почему вы пришли. Заходите. — перебила Кирилла она, уступив место в проходе.

— Спасибо. — кивнул парень и вошел первым.

— И простите нас, что мы так убежали в прошлый раз…

Женщина мягко посмотрела на Олю, но в ее синих глазах по-прежнему оставался неясный холодок:

— Это было ожидаемо.

Пройдя в гостиную, женщина присела на кресло, стоящее напротив небольшой софы, где разместились подростки. Небольшой старый домик был уютно обставлен лаковой мебелью из темного дерева, а на стенах по-домашнему висели расписные ковры с вензелями.

— В прошлый раз мы не успели толком поговорить. — уверенно начала девочка, что разительно отличалось от ее поведения при первом визите. — Я хочу знать, почему Людмила Воронцова вообще прокляла мою семью. Мне же можно узнать хотя бы это? — требовательно спросила Оля, в упор глядя в синие глаза, изучающие ее уверенность. Девочке уже нечего было терять — завтра она уедет отсюда, если все останется так, как есть.

— Можно. — подумав, медленно ответила женщина, расслабляясь в кресле. — У Людмилы был не только сын. — она посмотрела на Кирилла, о чьем отце шла речь. — У нее была младшая дочь Анастасия. Она до безумия была одержима твоим отцом. — Людмила вновь обратилась к Оле. — Они несколько раз встречались, но нелюдимость девушки не нравилась ему, поэтому их отношения длились недолго. Чувства его быстро прошли, но Настя, для которой он был первой и, как вышло, последней любовью, не могла оставить его. Вскоре она узнала, что их встречи не прошли бесследно — она оказалась беременна. Но к этому моменту он уже провожал приезжую девушку, твою матерь. От глупой и наивной робости двадцатилетней девушки Настя не смогла встать между ними и даже не решилась рассказать о беременности. От увиденного чужого поцелуя девушка убежала к маяку, где они с ним гуляли все те разы, и прыгнула с обрыва. Как говорила сама Людмила, от боли Настя стала сиреной, отказавшись от своей болевшей души. Но Людмила не хотела отпускать проклятую судьбой дочь, а потому, когда у твоих родителей родилась ты, она заключила контракт с какой-то силой с помощью зеркала. Я не разбираюсь в этом, поэтому точнее рассказать не могу. Людмила решила наказать всех: родителей тем, что они лишились дочери, как она сама, а тебя тем, что лишилась родителей и жизни, как не родившаяся дочь Насти. — женщина заметила испуг в лазурных глазах. — Я сказала жизни потому, что Людмила рассчитывала на то, что неведение и кошмары, навеянные проклятием, сведут тебя с ума, и ты тоже покончишь с собой. — добавила она, опустив синие глаза к синему одеянию.

— Дела… — парень потер длинными пальцами переносицу, нарушив короткую паузу. — Как я понимаю, наша семья забыла о Насте так же, как о родителях Оли забыли все, кто их знал?..

— Все верно. — кивнула Людмила.

— В голове не укладывается. — прошептал он и, поднявшись с софы, подошел к окну.

— Оля, — женщина привлекла ее внимание, — я понимаю, как бредово и дико звучит тот способ разрушить проклятие, о котором я рассказала в прошлый раз. Но если ты сомневаешься, не заставляй себя делать это.

Проникнувшись доверием к Людмиле, которая будто бы подкупила ее своей добротой и спокойствием, Оля чувствовала только то, как крепчает ее решение. Подгоняемая предвкушением и скорым отъездом, свалившимся, словно снег на голову, девочка решительно выложила на стол свой сине-зеленый кулон.

— Делайте с ним то, что нужно для моего спасения.

Кирилл тихо обернулся, наблюдая за тем, что происходит за столом. На его светленьком личике скользнула холодная улыбка, которая вполне могла показаться Оле боковым зрением. Старые настенные часы, висевшие прямо над головой девочки, стали громче отсчитывать секунды, — одну из которых Оля собиралась провести мертвой, — будто бы протестуя ее решению. Воздух вибрировал от напряжения и леденящей пространство тишины, нарушаемой лишь часами. Казалось, весь дом замер в ожидании, не в силах что-то изменить.

— Зеркало — мощнейший инструмент, с помощью которого Людмила прокляла тебя. Твой кулон имеет зеркальную поверхность на задней части, которая крепится к оправе. Именно этот маленький камешек и станет твоим телом на секунду. Но с камнем мне не нужно ничего делать. Кирилл принес мне его еще вчера, когда нашел. Я уже все сделала. Ритуал занимает много времени.

— И ты промолчал? — Оля обвинительно посмотрела на друга.

— Если бы ты решила не ехать сюда, ты бы и не узнала. Но это же никак хуже не сделало бы. — парень пожал плечами. — Хотел как лучше.

— Так что, мы можем начать? — осторожно уточнила Людмила, придвинувшись вперед.

От резкости Оля снова начала ощущать необъяснимую тревогу в животе, которая будто бы специально тормозила развитие событий. Неужели это тоже было проклятие, так отчаянно хотевшее жить?

— Я… я бы хотела сделать это в деревне. — зачем-то отсрочив свою коротенькую смерть, заявила Оля. — Думаю, что, если Кирилл подержит меня в воде, пока я не потеряю сознание, а потом вытащит, то все получится.

— Хм… — Людмила смирила девочку недоверчивым взглядом. — Боюсь, как бы вы не перестарались…

— Все будет под контролем. — решительно бросил Ворон, отлипнув от подоконника, на который доселе облокачивался. — Я все проконтролирую, Людмила Васильевна.

— Что ж… — она вздохнула, глядя на пустой столик. — Хорошо, дети. Но ради всего хорошего, будьте очень осторожны. Это очень опасно. Ее жизнь будет зависеть от тебя, мальчик.

— Я понимаю. — согласно кивал он, будто бы стоял перед учителем, распинавшимся по поводу каких-то правил поведения. — Идем, Оля. — когда женщина замолчала, он махнул подруге и направился к выходу из маленького домика, скрипя неровными деревянными полами, которые тоже будто бы пытались образумить девочку.

Сев в машину, как в тумане, Оля уставилась на свой кулон, расположенный на ладони, после чего застегнула его на шее — там, где он и должен быть. Сжав его в руке, она уперлась взглядом перед собой, глядя в никуда. Оля чувствовала себя так, будто бы находилась во сне и либо была не в силах управлять собой, либо по какой-то невидимой причине верила в успех своих безумных действий.

— Ты в порядке? — остановив машину, вдруг спросил Кирилл и развернулся к Оле.

— Да. — машинально ответила она. — Просто как-то страшно ехать и знать, что ты едешь умирать, пускай даже и на мгновение. — невесело усмехнулась девочка, не глядя в чужие глаза. — Давай просто поедем и сделаем уже, а то это ожидание просто убивает меня. Заранее.

Кивнув, Воронцов продолжил поездку. Решив, что все будет происходить на пирсе, ребята поехали именно туда.

Берег моря встретил их черной соленой воды, которая из-за дождей стала больше похожа на лужу. Над неспокойной водой висело черное небо, плачущее моросью, а промозглый ветер забирался под одежду и неприятно щекотал когтями кожу. Тревога скреблась с внутренней стороны ребер, давила на легкие, подбрасывала ком к горлу, пытаясь всячески помешать Оле пойти на смерть, но опьяняющее желание наконец-то жить нормальной жизнью заглушало абсолютно все, точно наркоз.