Даже сейчас у него наверняка где-то установлена камера, и он наблюдает за происходящим из-за своей стены с множеством экранов, посмеиваясь за мой счет и над моими слабыми попытками сбежать.

Как только эта мысль возникает в моей голове, я быстро поворачиваюсь к потолку и сразу же нахожу камеру.

Чувствуя, что мой гнев нарастает, я топаю, пока не оказываюсь прямо перед ней. Я не знаю, есть ли здесь звук или нет, но мне нечего терять.

— Ты выбрал не того человека, чтобы связываться с ним, Влад. — говорю я ему, глядя прямо в дергающийся объектив. — Ты не можешь победить того, кому нечего терять, — ухмыляюсь я, мои руки тянутся к моему длинному свадебному платью, и я хватаюсь за подол.

Даже не задумываясь, я задираю кружева до колен, обнажая атласную подкладку. Используя зубы, я делаю то же самое, пока нижняя часть платья полностью не исчезает.

Получив свободу дыхания, я сразу же чувствую себя спокойнее, воздух струится вокруг моих ног и освежает мое тело. Мои движения также становятся менее ограниченными.

И поскольку мое терпение на пределе, я показываю ему средний палец. О, как бы я хотела увидеть его реакцию на это.

Но у меня нет времени думать об этом. Не сейчас, когда мне нужно выбираться отсюда.

Видя, что дверь — не лучший вариант, я направляюсь к окнам, с облегчением выдыхая, когда одно из них открывается.

По крайней мере, мне не придется ломать его.

Но мое облегчение вскоре сменяется страхом, когда я смотрю вниз и понимаю, что нахожусь далеко от земли. Что это? Второй? Третий этаж?

— Боже правый! — У меня возникает непреодолимое желание перекреститься, потому что, даже видя, как далеко земля от моего положения, я не могу не сосредоточиться на ней.

— Не похоже, что я не делала этого раньше, — я пытаюсь убедить себя.

Но ведь это было не так высоко?!

— Хорошо, сейчас или никогда, — шепчу я. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне становится страшно, и в моей голове зарождается мысль, что я никогда этого не сделаю. Поскольку мне не нравится оставаться в плену, это единственный вариант.

— Пошел ты, Влад. — бормочу я, злясь, что он вообще поставил меня в такую ситуацию.

Ухватившись за раму окна, я забираюсь на подоконник и крепко держусь, глаза полузакрыты.

— Почему это должно быть так высоко? — шепчу я в разочаровании.

Но, сделав глубокий вдох, я успокаиваю себя.

Раз. Два. Три.

И я прыгаю.

Глаза все еще закрыты, я жду неминуемого контакта с землей.

— Я вижу, что ты все еще умираешь от желания упасть под меня, — говорит мне голос в волосы, сильные руки держат меня, опуская на землю.

Открыв один глаз, а затем другой, я даже не знаю, как реагировать на то, что вижу его во плоти.

Я моргаю, смотрю на него, как будто пытаюсь разгадать головоломку.

Он все такой же, хотя прошло уже больше трех месяцев с тех пор, как мы виделись в последний раз. Но что-то изменилось.

Я чувствую это.

Его кожа загорела, и появилась новая щетина, которой раньше не было. За все время, что мы вместе, я никогда не видела Влада чисто выбритым.

Но изменения не только на коже. Более того, что-то изменилось в его энергии.

Что-то более теплое… что-то…

Стоп!

Я снова это делаю. Пытаюсь понять его там, где понимать абсолютно нечего. Мои губы кривятся от отвращения к самой себе и своей реакции на него, и я протягиваю руки вперед, отталкивая его от себя.

— Черт, Дьяволица. Разве так ты должна приветствовать своего будущего мужа? — прорычал он, его голос все еще хранил то манящее качество, которое всегда заставляло меня быть в его плену.

Я сглатываю, мое собственное тело выдает меня: по коже бегут мурашки.

— Что ты только что сказал? — я хмурюсь, делая шаг назад и отступая на некоторое расстояние.

— Хорошо, что ты проснулась, — говорит он, его глаза как-то странно оглядывают мое тело, — священник ждет.

Он даже не дает мне ответить, обхватывая пальцами мое запястье, притягивая меня к себе и почти таща меня ко входу в дом.

Мои глаза расширяются, когда я понимаю, где мы находимся. Вернее, когда я несколько раз моргнула, уверенная, что это, должно быть, сон.

— Ты не… — шепчу я, рассматривая переднюю часть дома, еще раз подтверждая свои подозрения, что это он.

— Ты привез меня в Новый Орлеан? — в шоке спрашиваю я, глядя на самый красивый дом, который я видела в своей жизни. Я должна была знать, ведь я уже давно слежу за его страницей в социальных сетях, просто завороженная историей и архитектурой.

Я должна была догадаться, что он будет следить за моими социальными сетями.

Черт!

— И наш будущий дом в обозримом будущем, — говорит он, его пальцы впиваются в мою плоть, пока он ведет меня вверх по трем ступенькам перед входом, останавливаясь только тогда, когда мы достигаем большого зала, где человек в костюме ждет перед открытой книгой.

— Господин Кузнецов, — улыбается он, переводя взгляд на меня, — и будущая госпожа Кузнецова, я полагаю? — спрашивает он.

— Кузнецова, да. А теперь, почему бы нам не сделать это побыстрее. Я тороплюсь, — комментирует Влад, все его тело напряжено.

Я настолько потрясена таким поворотом событий, что с задержкой мне приходиться отступить назад, вырывая свою руку из его хватки.

— Что это, черт возьми, такое, Влад? — Я смотрю на него пылающими глазами. Я не могу поверить в то, что он выкинул такой трюк, тем более что он ясно дал понять, что раньше я была ему безразлична.

Так что же изменилось теперь?

— Сиси, говори тише. — Он подходит ко мне ближе, его запах проникает в мои чувства. — Ты согласишься со всем, что скажет священник, и подпишешь свое имя на этом листе бумаги.

— Ты сумасшедший, — это все, что я могу произнести, вглядываясь в его черты, в то, как его губы слегка кривятся в высокомерной ухмылке, как его более длинные, чем обычно, волосы падают на лоб, делая его одновременно моложе и опаснее.

— Я ничего такого не сделаю, — я шиплю на него, делая еще один шаг назад.

Он, кажется, не понимает, что я не хочу быть рядом с ним, и упирается спиной в стену, загоняя меня в клетку.

— Ты сделаешь, — он наклоняется, его дыхание касается мочки моего уха в медленной и чувственной ласке. — Ты придвинешь свою красивую задницу к столу и скажешь «да». Ты улыбнешься, а потом напишешь свое проклятое имя на этом листе бумаги, или, боже упаси, тебе не понравится то, что я сделаю.

— Что, черт возьми, с тобой не так? — я нахмурилась, его внезапная вспышка послала мурашки по моему позвоночнику.

Его рука поднимается и обхватывает мою челюсть, поворачивая меня так, что я смотрю ему в глаза.

— Не испытывай меня, Сиси. Не в этот раз. Я в двух секундах от взрыва, и будет много трупов, если ты не сделаешь то, что я скажу, — он скрипит зубами, его глаза непреклонны, а пальцы крепко сжимают мою плоть.

— Я не выйду за тебя замуж, Влад, — говорю я, мой голос становится мягче. — Ни сейчас, ни когда-либо, — я хватаю его за руку и отбрасываю ее в сторону, толкаясь плечом в его плечо, чтобы уклониться от него.

Он быстро обхватывает меня одной рукой за талию, притягивая к себе.

— Я не буду повторять это дважды, Дьяволица, — говорит он, прижимаясь ко мне, и я чувствую свернувшуюся энергию в его теле, то, как его пальцы играют по моей спине, словно он может в любой момент разорвать меня на две части.

— Ты будешь улыбаться, — он поднимает руку к моему лицу, одним пальцем оттягивая уголок моего рта вверх, — и ты будешь выглядеть счастливой, как невеста, которой ты являешься сегодня. Ты сделаешь это, и никому не придется умирать, — он делает паузу, его лицо приближается, пока его рот не оказывается на расстоянии дыхания от моего, — пока.

Я не могу поверить в его наглость. Он смотрит на меня так, как будто он уже выиграл эту игру. Как будто он знает, что я повинуюсь ему. Черт, я вижу, как дергается его щека, как на ней появляется ямочка, и он изо всех сил старается не провозгласить победу.