Сиси молчит, глядя в окно, ее глаза почти закрываются.

Намереваясь дать ей немного отдохнуть, я сосредотачиваюсь на дороге, мысленно перебирая возможные сценарии.

Идея «под прикрытием» неплохая, и как только мы доберемся до моих компьютеров, я проведу углубленный анализ Сакре-Кёр и просмотрю некоторые из последних видеозаписей, чтобы изучить их закономерности. Я уже знаю, что их охрана довольно жесткая, и, хотя раньше мне было легко добиться некоторого успеха, то сейчас ситуация должна измениться теперь, когда я не всеобщий любимец публики.

Без сомнения, Мать-настоятельница тоже, должно быть, была предупреждена о моих поисках Майлза, и она обязана предпринять какие-то меры безопасности, если я приду с визитом.

Моя губа кривится от отвращения, когда я думаю о той женщине, которая всю свою жизнь издевалась над Сиси. Она мне никогда особенно не нравилась, но она управляла Сакре-Кёр крепко, и я знаю, что многие местные мафиози видят в этом преимущество, когда дело доходит до того, чтобы уберечь своих любимых дочерей от соблазнов мира.

Сиси и Каталина были не единственными, кого туда отправили. На самом деле, многие незаконнорожденные дочери десятилетиями воспитывались в Сакре-Кёр.

Да ведь я помню, что у самого Бенедикто Гуэрра есть сестра, которая приняла постриг, и еще несколько человек оказались в такой же ситуации.

Тем не менее, все, кто был вовлечен в схему Майлза, должны были быть уведомлены о том, что меня окутывает жажда крови, так что я не ожидаю, что в Сакре-Кёр будет иначе. При любом другом раскладе было бы бесконечно проще ворваться, обыскать кабинет Матери-Настоятельницы и допросить ее, а затем исчезнуть.

Но в данном случае идея Сиси о работе под прикрытием имеет наибольшие достоинства. И без ее ведома у меня есть еще один скрытый мотив для того, чтобы проникнуть в монастырь. Наконец-то ее мучители узнают, что такое настоящий ад, прямо там, в их святом месте.

— Мы дома? — сонно спрашивает она, протирая глаза тыльной стороной ладони.

— Почти, — отвечаю я и слышу, как у нее урчит в животе, на ее лице появляется смущенное выражение. — Мы закажем что-нибудь поесть, — говорю я, и она одаривает меня улыбкой.

— Я не могу дождаться, когда смогу хорошенько выспаться, — зевает она, внезапно выглядя такой юной и уязвимой.

— Мы оба сделаем это, а потом займемся всем остальным.

Я мчусь по городу, чтобы успеть домой до того, как стемнеет.

Комплекс совершенно пуст, когда мы пробираемся внутрь. Нам быстро удается устроиться в спальне, и Сиси кладет все свои вещи в мой шкаф, прежде чем мы идем за едой и направляемся на кухню.

— Тебе нужно позвонить Саше, — говорит она, откусывая кусочек своего бургера. — Я не думаю, что хорошо обработала твою рану, и мне не хотелось бы, чтобы у тебя из-за этого были осложнения.

— Мне не больно, — пожимаю я плечами.

— Может быть, это и не повредит тебе, но кто знает, что происходит внутри твоего тела? — она качает головой. — Я хочу, чтобы тебя осмотрел настоящий врач.

Я хочу возразить и сказать ей, что это ничто по сравнению с некоторыми другими травмами, которые я получил за эти годы, но один взгляд на нее, и я знаю, что не могу спорить. Поэтому я смягчаюсь, звоню Саше и вкратце рассказываю ему о своих повреждениях.

— Рана не такая уж глубокая, — замечает он, когда мы находимся в лазарете. — Я просто продезинфицирую ее и зашью как следует. Тебе повезло, что пуля не разорвала мышцу. Это вывело бы тебя из строя на некоторое время, — комментирует он, и я хмыкаю, отмечая, как Сиси оценивает все, как акула, чтобы убедиться, что Саша хорошо заботится обо мне.

— Готово, — говорит он, накладывая повязку на мое плечо. — Позвон

и мне, если будет что-то еще, — кивает он, выходя из комнаты.

— Видишь, это было не так уж сложно, — Сиси поднимает бровь, глядя на меня, берет мою руку и ведет в нашу комнату.

Мы оба засыпаем в тот момент, когда наши головы касаются подушки. Прижимая ее к себе, я знаю, что теперь, когда нашел свой рай, то никому не позволю забрать ее у меня.



— Ты уверена, что он мертв? — спрашиваю я, используя ногу, чтобы развернуть тело.

— Да, — Сиси закатывает глаза. — Я ударила его довольно сильно, — она приседает, двумя пальцами блуждая по его шее, чтобы найти точку пульса.

— Ты должна была подождать меня, Дьяволица, — стону я, наклоняясь, чтобы тоже проверить.

Как я и обещал Марчелло, мы навели кое-какие справки о новых священниках в Сакре-Кёр, и действительно, из двух один был хуже другого, со склонностью к проституткам.

После долгих споров и аргументов с моей стороны Сиси удалось убедить меня позволить ей разобраться со священником, подойдя к нему публично и попросив его о помощи. Я все время держал ее на прослушке, когда она завела мужчину в темный переулок, и пару раз я был готов взорваться слишком рано, когда его слова были на грани оскорбления.

Я знаю, что Сиси хотела, чтобы я доверил ей это, но даже когда мой разум знает, что она может постоять за себя, то мое сердце не может смириться с мыслью, что она может быть в опасности.

Мне потребовались все силы, чтобы остаться на месте и позволить ей делать свое дело, особенно после того, как Сиси сказала мне, как сильно хотела чувствовать себя частью операции.

— Я не хочу чувствовать себя беспомощной, Влад. Никогда больше. Мне нравится контролировать ситуацию, и, хотя я ценю твою заботу, но ты же знаешь, что я могу сама о себе позаботиться.

Сиси обижалась на меня, углубляясь в подробности и перечисляя все причины, по которым она могла справиться со священником самостоятельно.

И поэтому я оставался на месте до тех пор, пока больше не мог. При первых признаках того, что между ними была борьба, я выскочил из своего укрытия только для того, чтобы найти священника на полу, без сознания.

— План состоял в том, чтобы ты заманила его, а не убила у всех на виду, — добавляю я, когда понимаю, что пульса нет.

— Скажи ему это, — бормочет она себе под нос, вставая и поправляя одежду. — Он был в одной секунде от меня, поэтому я просто ударила его по шее, как ты меня учил. Я думаю, что, возможно, ударила его слишком сильно, — задумчиво добавляет она, глядя на мертвеца.

— Ты убила человека голыми руками. И я не знаю, гордиться ли мне или злиться, что ты подвергаешь себя опасности. — Я присвистываю, вид ее в этой обтягивающей юбке дает мне третий выбор — трахни ее за то, что меня окутывает одновременно гордость и злость.

Сиси хлопает ресницами, медленно приближается ко мне, перешагивая через труп.

— Обычно я бы спросила тебя, что ты собираешься с этим делать, — говорит она, указывая пальцем мне в грудь, проводя им по грудным мышцам и шее и позволяя ему остановиться под моей челюстью, — но я не думаю, что это было бы разумно, когда у наших ног мертвый мужчина. На виду у всех.

— Дьяволица, — я ловлю ее палец, уже неприятно злой, — ты играешь нечестно. — Я рычу, чувствуя, как она прижимается ко мне спереди, член прижимается к ее животу.

Моя рука опускается ниже, когда я закидываю одну ногу на бедро, нащупывая ее обнаженную плоть, и провожу пальцами по ее бедру, обводя форму одной ягодицы.

— Ты знаешь, что у меня встает, когда ты говоришь со мной о трупе, Дьяволица. Но когда ты на самом деле бросаешь его к моим ногам? — Я стону, мой большой палец скользит между ее ягодиц, когда я двигаюсь ниже.

— Я думала, тебе понравится шоу, — у нее хватает наглости ухмыляться мне, утыкаясь лицом в изгиб моей шеи, ее язык высовывается, чтобы лизнуть мой пульс.

— Сиси, — я закрываю глаза, мои пальцы уже пропитаны ее возбуждением. — Я в одной секунде от того, чтобы прижать тебя к стене, прямо в этом грязном переулке, где все могут нас видеть. — Мое дыхание прерывистое, мой член болезненно твердый, я едва могу контролировать себя, когда просовываю палец в нее, чувствуя, как ее плотный канал душит жизнь из меня.