Мои колени подгибаются, и я падаю рядом с ним, мои слезящиеся глаза ищут в его чертах подтверждение того, что он говорит правду.

— Ты моя особенная, Дьяволица. Единственная. И я не знаю, чувствуют ли нормальные люди любовь именно так… — Я останавливаю его, прижимая палец к его губам.

— Да, — шепчу я, — потому что ты тоже мой особенный, — говорю я и с удивлением наблюдаю, как выражение его лица меняется прямо на моих глазах. Лицо, опустошенное болью, внезапно становится радостным, его рот растягивается в самой великолепной улыбке, которую я когда-либо видела.

— Я люблю тебя, Сиси, — повторяет он, и одни эти слова приводят меня в неописуемый восторг.

— Я тоже люблю тебя, Влад, — говорю я в ответ, придвигаясь ближе к нему и обхватывая его руками, впитывая ощущение того, что я наконец-то стала цельной.

Потому что он дополняет меня неописуемым образом.

— Так много, — его голос ласкает мои чувства, когда он прижимает меня к себе.

И я чувствую это.

Я чувствую его любовь, и, оглядываясь назад, я вижу ее в каждом его действии.

Он просто не знал, что это любовь.

— Пожалуйста, прости меня, — шепчет он мне в волосы.

Мои руки крепко сжимают его рубашку, а слезы текут по моему лицу.

— Я буду лучше. Я обещаю тебе, что больше никогда не причиню тебе боль, — продолжает он, медленно раскачиваясь вместе со мной, его руки крепко обхватывают мою талию, его лицо находится в ложбинке моей шеи.

— Хорошо, — говорю я. Несмотря на свой бунтующий разум, несмотря на всю свою историю, я уступаю.

— Я прощаю тебя, — шепчу я, зная, что эти слова будут правдой в тот самый момент, когда я их произношу.

Возможно, я потеряла себя в ту ночь, но его слова любви послужили маяком, который вернул меня к самой себе.

И поскольку я действительно чувствую его любовь в каждом противоречивом действии и в каждом неверно произнесенном слове, я знаю, что никогда больше не смогу отпустить его.

— Я доверяю тебе свое сердце. Пожалуйста, не разбивай его снова, — говорю я ему.

Я не знаю, правильное ли это решение. На самом деле, я не уверена ни в чем, кроме того, что люблю его. И, может быть, хоть раз я должна позволить себе руководствоваться сердцем, а не разумом.

Мы так и сидим в тишине, просто прижавшись друг к другу.

— Мне жаль ребенка, — в конце концов говорит он, и я чувствую боль в груди. — Даже если он не мой, — продолжает Влад, и я чувствую его тяжелое дыхание на своей шее. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это.

Я всхлипываю, откидываясь назад, чтобы посмотреть на него.

Боже, он действительно это имеет в виду!

— Он был твой, — признаюсь я, внезапно устыдившись своей лжи. — С Рафом ничего не было. Я солгала. Я хотела причинить тебе боль… — я запнулась.

Но взгляд в его глаза заставляет меня смахнуть слезы, на его лице появляется легкость, его плечи опускаются в облегчении.

— Сиси, — простонал он, обхватив руками мое лицо. — Ты действительно причинила мне боль, — тихо говорит он, — я не думаю, что когда-либо знал большую муку, чем представлять тебя с кем-то другим. Беременна от другого, — закрыв глаза, он вздыхает, как будто с его груди сняли груз.

— Никогда? — спрашивает он снова, и я качаю головой. Он прижимает мое лицо к своему, осыпая меня поцелуями. — Ты даже не представляешь, что это значит для меня, — говорит он между поцелуями, — ты моя… только моя…

— Да, — признаю я, — ты единственный мужчина, которого я когда-либо целовала, единственный, к кому я когда-либо прикасалась, и ты будешь единственным, кому я когда-либо отдамся. Даю тебе слово. Как я могу думать о ком-то другом, когда все, что я вижу — это ты? Когда мое сердце так полно тобой? Даже когда я ненавидела тебя, я любила тебя, — признаюсь я.

И даже когда я ненавидела его, я понимала, что никто не сможет заменить его.

— Сиси…

— Без тебя нет и меня, — я прижимаюсь лицом к его груди, понимая, что никогда не говорила более правдивых слов. — Нет Сиси без Влада. — В наших отношениях нет ничего логичного, нет ничего даже отдаленно объяснимого в том, что я чувствую к нему. Я просто чувствую. Даже сейчас я чувствую его глубоко внутри себя, его присутствие успокаивает меня и умиротворяет мою мятущуюся душу.

— И нет Влада без Сиси, — завершает он фразу, кладя свой лоб поверх моего. — Я твой. И полностью твой, Сиси. Я бы никогда даже не взглянул на женщину, которая не ты, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к ней. Ты для меня единственная в мире, — произносит он, и меня охватывает облегчение.

Я никогда не позволяла своим мыслям блуждать там, потому что знала, что мысль о том, что он может быть с кем-то еще, сведет меня с ума. Но его подтверждение делает чудеса с моим настроением.

Мы смотрим друг другу в глаза, и я чувствую, как на меня снисходит покой.

— Мне жаль, что так получилось с ребенком, — говорит он со страдальческим выражением лица. — Если хочешь, я дам тебе десять. Нет, сто детей. Все, чтобы ты была счастлива, Сиси. Все, — говорит он с такой непоколебимой убежденностью, что я не могу удержаться от еще больших слез.

— Пока тебя достаточно, — шепчу я, тронутая его словами, но не уверенная, готова ли я снова пройти через душевную боль.

Он кивает, на его лице появляется небольшая улыбка, когда он проводит пальцем по моим шрамам. Его рот быстро следует за ним, и он целует все мое тело, накрывая каждый шрам.

Он кладет меня на пол, распластанную перед ним, на его лице выражение чистого обожания, когда он осматривает меня.

— Ты совершенна, Сиси. И мне нравится каждый твой шрам, — пробормотал он, опуская голову, чтобы провести языком по поперечному шраму. — Они сделали тебя такой, какая ты есть, — продолжает он, касаясь моей кожи и заставляя меня дрожать — сочетание его влажного языка и теплого дыхания туманит мои чувства. — И это делает их красивыми.

Я прижимаю руку к его щеке, впитывая его тепло, немного не веря, что все это реально.

— Пожалуйста, не делай мне больно снова, — шепчу я, остатки страха все еще остаются в глубине моего сознания.

— Я скорее умру, чем снова причиню тебе боль, Сиси. — Он легко подхватывает меня на руки и несет к кровати. — Я потрачу всю свою жизнь на то, чтобы компенсировать тебе все, что я сделал, — шепчет он, его дыхание обдувает мое лицо.

Его губы захватывают мои в сладчайшем поцелуе, и я чувствую его отчаяние, то, как он вкладывает все, что у него есть, в этот поцелуй.

— Останься со мной, — говорит он, его руки крепко обхватывают мое тело. — Останься со мной сегодня вечером.

Я замираю на мгновение, боль от предыдущего поцелуя все еще свежа в моей памяти.

— Нам не нужно ничего делать. Я просто хочу обнять тебя. Пожалуйста, Сиси, — умоляет он, и я киваю.

— Я боюсь… — я запнулась, пытаясь найти подходящие слова.

— Я знаю, — отвечает он. — И я не могу винить тебя. Мне жаль, — снова извиняется он, и я не думаю, что он когда-либо извинялся перед кем-то раньше — тем более столько раз.

— Мы это переживем, — я легонько ласкаю его лицо. — Потихоньку.

— Я буду идти так медленно и так нежно, как ты захочешь, Сиси. Мне просто нужно знать, что ты рядом со мной. Остальное не имеет значения.

Он прижимает меня к себе, обнимая сзади, пока я рассказываю ему обо всем, что произошло за последние несколько месяцев, а также о том, почему я согласилась выйти замуж за Рафа. Я чувствую напряжение в его теле каждый раз, когда упоминаю его имя, поэтому хочу дать понять, что Раф никогда не был никем, кроме хорошего друга.

— Я не знаю, что бы я сделал, если бы ты действительно переспала с ним, — внезапно говорит он, его голос становится мрачным. — Убил бы его? Выследил всю его семью и убил всех его живых родственников? Сделал бы тебе лоботомию… — он прерывается, и на моем лице появляется забавная улыбка.

— Ты бы сделал мне лоботомию? — Я сдвигаюсь, поворачиваясь к нему лицом.

И он определенно не шутит.

— Чтобы ты забыла, что когда-либо была с ним. Чтобы я был единственным для тебя. Никогда, — продолжает он, все такой же серьезный, как и раньше.