— Я согласен с вами, что мы уклонились от сути разговора, А, ведь, мы говорили о покупке Бониты. Я, конечно, мог бы перекинуть ее через седло и увезти ее отсюда. Но я не стану этого делать. Вы получите этот мешочек с деньгами, сенора, а в день свадьбы еще такой же мешочек.

Коричневая рука впилась в деньги.

— Хорошо, — пробормотала сенора Вальдез, — а когда же свадьба?

Мужчина встал,

— Дни меня не молодят. Скажем, — в течение недели.

Веселый и бодрый ехал он через деревню к дону Торрито, к человеку, продавшему, по словам Бониты, душу дьяволу.

Но дьявол, вероятно, заплатил ему очень щедро, потому что дон Торрито мог жить в большой гациенде и держать двух слуг. И, может быть, его сатанинское величество знало, за чем ездил дон Торрито по ночам в пустыню.

Когда дон Боб подъехал к дому дона Торрито, тот с помощью вспотевшего слуги влезал на лошадь. Короткая ножка мексиканца долго и напрасно тянулась к стремени. Наконец, он сделал последнюю отчаянную попытку и поймал ногою стремя. Дон Торрито одновременно вздохнул с облегчением и выругал слугу.

— Ах. дон Боб, — воскликнул он жирным голосом. — С годами теряешь ловкость. Я еду на разведки. Дела плохи. Мне сообщили, что пойманы трое из шайки. Говорят даже, что опознан их предводитель Аль-Койот.

— А если так?　

— О, если так… то это　очень плохо. За его голову уплатят тысячу пезос, и где же он будет в безопасности?

— Птицы здесь плохо кормленые, — задумчиво произнес дон Боб, но зачем же давать им жиреть на таком нежном мясе, как ваше? Чего стоит жизнь человека, который ищет денег за кровь Эль-Койота? У него есть друзья…

— У него есть друзья, но это было вчера. Сегодня его единственный друг, может быть, я. Но мы шутим. Я вернусь до утра. А пока…

— А пока вы можете мне привести мешек-другой с деньгами. Я отдал последний сеноре Вальдез. Для свадьбы нужен еще один мешок.

Глаза Торрито стали совсем круглые.

— Сумасшедший, сумасшедший! Вы и за треть купили бы эту мексиканскую девченку. Да и к чему свадьба?

— Может быть потому, что мне так хочется, может быть, просто, потому, что сейчас весна.

— Весна! — Торрито засмеялся. Это я еще могу понять, — но женитьба больше напоминает зиму. Ну, я еду. Так что же мне сказать Аль-Койоту, если я его встречу?

— Скажите ему, чтобы он ничего не боялся. Тот, кто захочет получить деньги за его голову, должен знать, что его ждет…

Многозначительный разговор окончился.

Торрито дал шпоры лошади.

— В эту ночь, в дальнем конце деревни, разыгралась одна из незаметных житейских трагедий.

— Два мешка с золотом, дура, — кричала старуха, — столько золота за твое грязное черное тело.

— Он такой старый, — ныла Бонита.

— Старый! Ему едва ли тридцать лет, он красивый и сильный.

— Он меня поцеловал, — девушка сделала гримасу. — Мне гораздо больше нравился, когда меня целует Педро.

— Так ты можешь получить и Педро. — Дон Боб говорит, что нет.

— Дурочка, ты скоро поумнеешь. Мужья слепы, Бонитами часто уезжают.

Глаза девушки заблестели.

— Мне это кажется очень смешно, но если ты хочешь, я выйду за него замуж… но ненадолго.

Уверенная в победе, мать погладила дочь по черным волосам.

— Ты выйдешь замуж через два дня. И ты не пожалеешь, не очень пожалеешь.

Она отошла к печи и стала готовить ужин.

Дон Боб встал на рассвете и выехал за деревню. Он останавливался, чтобы последить за пчелами, собирающими с цветов мед, слезал, чтобы понюхать росший у дороги жасмин. И радовался всему, как ребенок. На повороте дороги из кустов вдруг вынырнул юноша — мексиканец и поднял руку.

Всадник остановился, оглянулся направо и налево и спросил:

— Ну, в чем дело?

— Бонита и вы, — просто ответил Педро.

Дон Боб соскочил с лошади. Он был гораздо выше юноши и с любопытством заглянул в его смелые глаза. Потом улыбнулся.

— Что же дальше?

— Я люблю Бониту, — все так же просто сказал юноша.

— Так почему же, к чорту, вы не женитесь на ней?

— У меня нет мешков с золотом, сенор.

Дон Боб рассмеялся.

— Хорошо сказано, друг мой! Пусть это положит начало, — он вынул монету и бросил ее юноше.

Монета упала на землю.

— Сенор, — Педро говорил торопливо, точно боясь, что голос изменит ему, — счастья не может быть без любви. Мне так говорил падре. Откажитесь от Бониты, разве вы можете купить ее душу? Я люблю ее уже много лет, сенор, и душа ее принадлежит мне.

— Вы читали слишком много романов, Педро. Люди постарше вас и меня говорят с достоверностью, что женщины не отягощены таким грузом, как душа. Кроме того, я заплатил деньги только за ее тело. Вам же посоветую заняться другими девушками. Со мной, по крайней мере, они никогда не упрямились.

Дон Боб сел верхом, а юноша крикнул ему вслед.

— Один из нас все равно умрет!

Два дня спустя священник беспрекословно произнес слова, которые, по мнению людей, соединяют мужчину и женщину воедино.

Бонита спокойно стояла рядом с мужчиной. Потом она поцеловала его как ребенок, и повела за руку к домику, который он купил.

Она быстро и радостно разбирала немногие принадлежавшие ей вещи. Он смотрел на нее и горло его сжималось оттого, что сегодня воплощались в действительность его надежды. Они заживут новой жизнью и строить ее начнут сегодня же.

Вечером они весело купались в реке и в сумерках сидели у дверей дома. Он обнял ее, но она выскользнула из его рук. Тогда он поймал ее и, притянув к себе, поцеловал в шею и в голову. Но глаза ее засверкали и мелкие зубы впились в его руку.

— Я этого не люблю, сенор Боб.

Он опустил руки и сказал:

— Так я не буду этого делать.

Он молча курил, пока девушка ловкими движениями плела корзину.

— Бонита, откуда появляются на свет дети?

— Падре приносит их, — пальчики продолжали усердно плести.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

Стемнело. Маленькие пальчики выпустили неоконченную корзину. Глаза Бониты были закрыты. Он взял ее на руки, отнес в комнату и положил на кровать. Она сонно открыла глаза, улыбнулась ему и снова заснула.

Как бегущий сам от себя человек, зашагал дон Боб к гациенде Торрито.

— Надеюсь, что у этого свиньи есть виски, — бормотал он.

Час спустя из дверей гациенды вышла, пошатываясь, странная фигура. Щеки человека были в красных пятнах, глаза бессмысленно уставились на луну, заливавшую светом долину и пустыню за ней. Дон Боб раскланивался со своей тенью и напевал пьяным фальцетом.

Но когда дон Боб проснулся на рассвете возле гациенды, ничто уже не напоминало ему о слишком большой порции выпитого ночью виски. Он окунул голову в стоявшую возле дома бочку с водой, взял одну из лошадей Торрито и уехал. После часовой прогулки он почувствовал сильный голод и вернулся назад.

Возле гациенды он увидел Торрито.

— Вы рано выезжаете, — приветствовал его мексиканец, — а новости плохие, плохие. Две ночи тому назад солдаты нашли главную пещеру, конечно, забрали все.

Глаза дон Боба сузились.

— Как же они нашли пещеру?

— Какие вы задаете вопросы! Разве я вам не говорил, что поймали троих из шайки. Но кроме того в Ларедо ходят слухи, что Эль-Койот все еще в этих местах. И говорят, что Эль-Койот не мексиканец, а американец.

Дон Боб задумался, потом сказал:

— Пошлите к Боните мальчика. Пусть он ей скажет, что я вернусь только вечером. Ваши новости задали мне работы.

Для Бониты день прошел в труде, а вечером явился Педро. Юноша так странно смотрел на нее, что Бонита рассмеялась и спросила:

— Ты думал, что меня съели?

— Где он? — спросил Педро, мрачно опустив глаза.