Правда, они видели, что если бы ледяная гора находилась ближе к берегу, хотя бы на пятьдесят футов, они могли бы перебраться со своей косы на какую-нибудь льдину и в трехстах футах далее достигнуть крепкого берегового льда, а, следовательно, и спастись. Но теперь между ними и берегом тянулась широкая полоса темной воды, в которой бурлило течение, направлявшееся от их горы к береговому льду.

К северу от них, в расстоянии полумили, сидели на отмели две огромные ледяные горы, которых они не заметили ночью. Словно для того, чтобы отнять у них всякую надежду на спасение, перед ними тянулось на протяжении нескольких миль широкое ледяное поле, преграждавшее доступ отдельным пловучим льдинам, на которых можно было бы добраться до безопасного места.

Но и это было еще не все: с усилением прилива они отчетливо чувствовали вздрагивание горы, на которой находились, а между тем от новолуния и усиленных мартовских приливов их отделяло только несколько дней. Старый Ак-ша-ду покачивал головой и говорил, что дело плохо.

Они поставили небольшую юрту, в которой ютились, просушивая обувь на ворванных лампах.

На следующее утро Нан-нук отозвал в сторону Ак-ша-ду и изложил свой план. Он попытается добраться до берегового льда, устроив плот из двух саней. Поплывет на санях верхом. Потом он поставит сани на пловучую льдину, крепко привяжет их и все могут перебраться по одиночке в безопасное место с помощью тросов, которые можно сделать из тюленьих ремней, санной упряжи, собачьих постромок и бичей из прочной моржевой кожи. «Паром» можно будет тянуть взад и вперед. По счастью у них было четыре запасных набора ременной упряжи из очень прочной моржевой кожи.

Старик одобрительно кивнул головой.

— Можно было бы попытаться, — согласился он, — если только сани выдержат тебя и ты не замерзнешь, но ты погрузишься до подмышек в воду, а в ней очень холодно.

— Если мне удастся, — внезапно сказал Нан-нук, — ты отдаешь мне в жены Оо-лай-ю. Предложим сначала Канч-о. Если он не согласится, то пойду я. Только Оо-лаю будет не нужна мне, — прибавил он задумчиво, — если я отморожу ноги и не буду ходить па охоту.

Они позвали Канч-о и предложили ему попытать счастья, но он не хотел и слышать об этом. Зато он быстро согласился отступиться от Оо-лай-ю, если Нан-нук предпримет опасное путешествие.

— Есть и другие девушки, — прибавил он с философским спокойствием. Он не был рожден героем.

Сани связали вместе; сделали две длинных веревки из тюленьих ремней и наладили грубое весло. Сухие штаны из оленьей шкуры и такую же рубаху Нан-нук привязал себе на голову; затем он обмотал вокруг шеи пару запасных тюленьих ремней и приготовился в путь. Паром был спущен на воду. Нан-нук сидел на нем, спустив ноги по краям саней.

Сначала паром под тяжестью юноши погрузился так глубоко, что Оо-лай-ю громко вскрикнула от испуга; но когда плечи пловца оказались над водой, он убедился, что паром выдерживает тяжесть и стал грести. Теперь все усилия ловкого юноши были направлены на го, чтобы паром не перевернулся. Он понял, что невозможно было бы переправить таким путем женщин. С неимоверной осторожностью он едва мог удерживать равновесие.

Было, вероятно, около 20 градусов ниже нуля. Отдавшись на волю течения, Нан-нук поддерживал равновесие веслом. Почти замерзавший, достиг он материкового льда.

Первым его движением было раздеться, быстро обтереть тело старой рубахой и облечься в сухой олений костюм. Он заметил, что два пальца на ноге были обморожены, но не обратил на это внимания и принялся бегать взад и вперед в течение нескольких минут, пока ни восстановилась циркуляция крови. Теперь предстояло самое трудное: надо было подыскать большую льдину и крепко привязать к ней сани. Работая в ледяной воде, он несколько раз замораживал себе пальцы, но мужественно продолжал и, наконец, закричал своим, ожидавшим с замиранием сердца, что все готово. Привязав запасные ремни к парому, он дал сигнал тянуть и, с своей стороны, стал отдавать трос.

Сначала стала переправляться старуха с одним из детей. Накинув себе на плечи одеяло, она села в сани и положила на колени ребенка и несколько горшков посуды. Это было все, что мог выдержать утлый ледяной паром. Когда они благополучно спустились на материковый лед, Нан-нук велел ей спешить к берегу и крикнул Ак-ша-ду и другому ребенку готовиться к переправе. Они добрались. Старик хотел было помогать ему, но Нан-нук отказался.

— Надо спешить, — прибавил он.

И, действительно, их ледяная гора начинала заметно колебаться; там и сям от нее отрывались куски льда и падали в воду, вызывая сильное волнение. Она непременно должна была переместиться или перевернуться во время этого прилива.

Когда паром был подтянут в третий раз, Нан-нук увидел, что ледяное поле на севере раскололось, и огромная масса льда быстро несется к горе, на которой еще оставались Оо-лай-ю и Канч-о.

Чувство самосохранения — основной закон жизни, а Канч-о не был героем…

Паром мог выдержать только одного. И вот, в бессильном бешенстве Нан-нук видел, как Канч-о прыгнул на паром и отчалил, оставив девушку одну…

Нан-нуку оставалось только как можно скорее притянуть его к себе. Если бы у него была винтовка, он бы подстрелил Канч-о и велел бы девушке сбросить его в воду…

Паром причалил, и трус выбрался. Не обращая на него ни малейшего внимания, Нан-нук крикнул Оо-лай-ю, приказывая как можно скорее подтягивать паром к себе. Она стояла, положив у своих ног два одеяла— свое и Нан-нука, и его ружье.

Большая ледяная глыба была теперь совсем близко от горы и очевидно было, что, при огромной тяжести и скорости движения этой глыбы, гора, в случае столкновения, выйдет из неустойчивого равновесия и опрокинется со страшным разрушением.

— Прыгай скорее на паром, — закричал Нан-нук. — Брось одеяла! — Но. когда паром приблизился, Оо-лай-ю схватила одно одеяло в руку, ружье и мешок с боевыми запасами — в другую и легко прыгнула в санки, сопровождаемая двумя собаками.

Нан-нук тянул к себе паром так быстро, как только мог. Вода заливала санки и захлестывала стоявшую в них на коленях девушку. Быстрота течения все возрастала, но паром подвигался медленнее, чем в прежние разы. Нан-нук понимал, что если бы ледяная гора столкнулась с глыбой льда, так быстро к ней приближавшейся и отстоявшей теперь только на несколько аршин, и его, и девушку постигла бы самая страшная смерть: они утонули бы, крутясь, с разбитыми членами, расплющиваемые между обломками льда. Он это знал, и ему ни разу не пришла мысль бежать самому, бросив девушку.

Когда паром приблизился к береговому льду, гибкая Оо-лай-ю, сильно побледневшая, но хладнокровная и проворная, быстро соскочила. Задний край парома, не уравновешиваемый более ее тяжестью и не подтягиваемый, как прежде, с горы, погрузился в воду. В тот же момент паром перевернулся и исчез подо льдом, на котором они стояли.

— Бежим, бежим, — закричал Нан-нук, схватывая драгоценное ружье в одну руку, а в другую маленькую руку Оо-лай-ю. В тот же момент ледяная глыба ударилась о гору.

Молодые люди с быстротою оленей бежали от надвигавшегося потопа.

Ледяная глыба наскочила га низкий выступ горы, покрыв его громадными массами движущихся кусков льда. В следующий момент, с шумом, подобным залпу тяжелых орудий, ледяная гора дрогнула, наклонилась и рухнула в воду с оглушительным треском. Чудовищная волна взбивалась в кипящую пену и подбрасывала вверх огромные обломки расколовшегося материкового льда.