— На самом деле она хотела, чтобы я Новый год с ней отпраздновал, когда узнала, что мои родители уедут, — сказал Кагари. — Но я отказался и пришёл в терапевтическое отделение, чтобы поддержать тебя.
— Погоди, я ведь точно помню, что ты говорил, будто Нагиса-сан тоже куда-то уехала.
— Я солгал, — грустно усмехнулся Кондо Кагари. — Вот такая вышла дурацкая ситуация.
С одной стороны, действительно — дурацкая. Расстаться из-за такой глупости? Хотя, если уж говорить начистоту, их взаимоотношения меня не больно-то волнуют. Но кое-что важное я всё же понял. Кагари решил меня не бросать и пришёл в ночь моего дежурства, рискнув своими отношениями. И рискнул фатально.
Это дорогого стоит. Той ночью он подарил мне и другим дежурившим сотрудниками фигурки «Дарума», и я даже загадал желание, которое постепенно становится моей главной целью.
— Прости, Тендо-кун, я только что сильно вспылил, и теперь мне стыдно, — он устало протёр глаза. — Я не должен был всего этого говорить.
— Расслабься, — усмехнулся я. — По крайней мере, ты говорил откровенно. Забудем, сделаем вид, что этого разговора не было. Лучше скажи уже, наконец, кто тебе эту чушь разболтал?
— Савада Дэйчи! — заявил Кондо Кагари.
— Савада? — удивился я. — Вот уж от кого не ожидал. Он иногда номер своего кабинета вспомнить не может, не говоря уже о том, чтобы слухи распространять. Ты уверен, что услышал это именно от него?
— Слушай, я, может, иногда и подтупливаю, Тендо-кун, но я — не идиот, — ответил Кагари. — Савада рассказывал об этом в ординаторской. Мне и ещё двум медсёстрам.
— Понятно, похоже, мне стоит с ним на эту тему серьёзно переговорить, — ответил я. — Спасибо за предупреждение, Кагари-кун.
— Только я не думаю, что изначально всё это пошло именно от него! — бросил мне вслед коллега. — Савада-сан, может и переборщил немного с распространением слухов, но сочинять такое сам точно не стал бы.
Очевидно, что не стал бы. Это сделал кто-то другой. Кто-то, кто до сих пор точит на меня зуб. Когда я устроился в клинику «Ямамото-Фарм», врагов у меня было — хоть отбавляй. От фельдшера Ноды Такео до главного врача Ягами Тэцуро. Однако самые ярые нарушители моего спокойствия уволены, а со всеми остальными я уже давно нашёл общий язык. Кому же тогда взбрело в голову сочинить эту идиотскую историю?
— Кацураги-сан! — услышал я женский голос за своей спиной.
В конце коридора стояла моя пациентка — Ширусаки Макима. Её лицо опухло ещё сильнее. Похоже, женщина, только-только прекратила плакать.
— Кацураги-сан, я сходила на УЗИ сердца, — всё ещё заикаясь от пережитого приступа истерики, произнесла она. — И к Цубаки Арате на приём тоже ходила. Он сказал мне, что кардиохирургия тут бессильна. Придётся наблюдаться у кардиолога или у вас. Поэтому я решила… Начать с вашего совета.
Как я и думал. «Работает — не трогай!». Вот Цубаки Арата и не стал предлагать Ширусаки Макиме операцию. Правда, без неё ей придётся всю жизнь сидеть на таблетках. И даже так мы не исключим риск внезапной сердечной смерти.
Похоже, придётся ненадолго отложить мои разборки с накопившимися слухами. В первую очередь надо довести до ума состояние моей пациентки.
— Пройдёмте в кабинет, — позвал её за собой я. — Сейчас со всем разберёмся.
Расположившись в кабинете, я пробежался глазами по заключению эхокардиографии и сразу же отдал распечатку больной. Всё это мне уже известно.
— Что ещё за «сердце лягушки», Кацураги-сан? — едва сдерживая слёзы, спросила она. — Я что, превращаюсь в какую-то… рептилию⁈
Я не стал объяснять ей разницу между рептилией и земноводным и сразу же перешёл к делу:
— Нет, Ширусаки-сан, это крылатая фраза у врачей такая. Подобных фраз существует очень много. Касаемо вашего состояния…
— Но я ведь согласилась на операцию! — перебила меня она. — Я сказала Цубаки-сан, что готова рискнуть. Мне уже надоело выглядеть… Так! Я набрала десять килограммов за несколько месяцев. И всё это — отёки. Мне порой дышать даже нечем, Кацураги-сан. Особенно в последние дни. Не знаю, как я жила с таким сердцем тридцать пять лет, но… Кажется, больше я с ним жить уже не смогу.
Если говорить грубо, то состояние её тридцатипятилетнего сердца соответствует сердцу какого-нибудь восьмидесятилетнего старца. Пока что идёт стадия субкомпенсации, когда организм едва-едва справляется с навалившейся на него нагрузкой.
Но уже очень скоро сердечная недостаточность уйдёт в декомпенсацию. Кроме отёков жидкость появится ещё и в брюшной полости, лёгких — везде. Ширусаки Макима станет стокилограммовым шаром с водой.
Но помочь я ей ничем не… Стоп. Проклятье, да что ж меня вечно так распирает выбирать рискованные решения! На самом деле есть один способ, и я могу испробовать его прямо сейчас. Правда, придётся немного солгать своей пациентке.
— Ширусаки-сан, по стандартам оказания медицинской помощи я могу помочь вам только таблетками, — признался я. — Если кардиохирург сделал своё заключение, то я уже не имею право как-либо менять план вашего лечения в глобальном смысле этого слова. Однако! — я скрестил руки на груди и добавил: — Мне нужна ваша уверенность в моих действиях. Я могу сделать небольшой массаж — и сердцу станет лучше. Но только с вашего согласия.
Разумеется, не массаж я собрался делать, а пользоваться лекарской магией. Но как-то эту процедуру я обозвать был обязан. Если я просто так изменю структуру одного из её главных органов — это будет подозрительно. Лучший вариант — сделать вымышленную физиопроцедуру и назначить таблетки. Уж мочегонные препараты ей пить придётся в любом случае.
Вопрос только в том — как долго. Месяц или всю жизнь?
— Кацураги-сан, я готова, но немного переживаю, — ответила она. — Когда мы сможем начать?
— Прямо сейчас, — ответил я. — Ложитесь на кушетку, закройте глаза, чтобы не переживать из-за предстоящей процедуры. Болезненной она не будет — даю слово. Однако, если вы почувствуете дискомфорт, который продлится более пяти или десяти минут — мы всё отменим и пойдём по стратегии Цубаки Араты.
— Договорились, — кивнула она и тут же переместилась на кушетку.
Сакамото Рин наблюдала за всем происходящим с большим удивлением. Взглянув на медсестру, я вспомнил слухи, о которых рассказал мне Кондо Кагари, и во мне вновь вспыхнул гнев. Да кто ж умудрился нам так поднагадить?
— Я готова, Кацураги-сан, — вытащила меня из размышлений Ширусаки Макима.
— Отлично, а теперь делаем глубокий вдох, закрываем глаза, — медленно произнёс я. — И дальше — дышим спокойно.
Как только Ширусаки Макима хотя бы немного успокоилась, я приступил к работе над её сердцем. Мой план был рискованным, но в любой момент я мог обернуть его вспять.
Основная проблема пациентки в том, что её предсердия никак не разделены между собой. Хирурги могли бы сделать перегородку искусственно, но боятся, что организм можно отреагировать на это слишком резко. Не сможет адаптироваться к новой системе кровообращения.
Я, как и хирурги, могу воссоздать эту перегородку. Взрастить её лекарской магией из окружающих клеток. Пожертвую частью мышц и запасами питательных веществ в организме Ширусаки Макимы — это ничтожная цена. Она сможет восполнить утраченное за пару недель.
И всё бы ничего, но одна проблема остаётся не решённой. А вдруг её сердце не справится с новыми функциями? Если оно сделает это сразу — я уберу перегородку в тот же момент. Риск был велик, поэтому я и не стал предлагать подобное на первом приёме.
Но что, если сердце и все сосуды перестанут справляться с новыми обязанностями через какое-то время?
Что ж, у меня заготовлен козырь и на этот случай. За время отсутствия пациентки успел его обдумать.
Как же всё-таки давно я не пользовался своим «превентивным анализом». Удивительно, но несколько месяцев у меня даже повода для этого не возникало.
Почти полгода назад я мог заглядывать в будущее организма на шесть часов вперёд. Интересно, как далеко я могу подглядеть теперь, когда моя сила возросла на несколько ступеней?
