А пациент, что лежит передо мной, совсем уж в плохом состоянии. Если он довёл ноги до гангрены, значит, совсем никогда у эндокринолога не наблюдался.

— Кондо-сан, вы его сегодня впервые увидели? — настороженно спросил я.

— Впервые, Кацураги-сан, клянусь! — воскликнул он. — Если бы заметил такую картину, сразу бы положил. Родственники сказали, что он один жил. Диету не соблюдал, ел всё подряд. И таблетки никакие не пил, само собой.

Оно и видно. Артерии в нижних конечностях забиты наглухо. Этот процесс при сахарном диабете начинается из-за нарушения проходимости сосудистой стенки. Сахар захламляет мелкие сосуды, через них кровь перестаёт поступать в ткани нижних конечностей. Отмирают нервы, а затем уже от всех перечисленных нарушений перестают функционировать крупные сосуды.

И всё — сухая гангрена готова.

— И что, его просто оставили здесь без хирургической помощи? — нахмурился я. — Спасти ноги и так мало шансов, а если мы потянем время — будет только хуже.

— Да я понимаю, Кацураги-сан, — ответила анестезиолог. — Но делать нечего, свободных рук нет.

Есть. Я могу его прооперировать. Хоть у меня и нет диплома по сосудистой хирургии, но иссечь омертвевшие ткани я смогу. Может быть, у меня даже получится восстановить кровоток с помощью магии…

— Времени терять нельзя, — заключил я. — Если так продолжится и дальше, к уже омертвевшим тканям может присоединиться инфекция, а затем возрастёт риск сепсиса. Перевозим его в общую хирургию. Хирургов свободных нет, но хотя бы одна операционная точно найдётся. Этого мне достаточно.

— Но вы ведь сегодня дежурите! — напомнила Нода Тирико.

— Я вас прикрою, Кацураги-сан! Раз я всё это заварил, то мне и расхлёбывать, — заявил Кондо Кагари.

Но на этом проблемы не закончились. В палату ворвалась постовая медсестра и воскликнула:

— Кацураги-сан, там в приёмное отделение мужчину привезли. Говорят, с гангреной…

— В смысле — с гангреной? — не поверил своим ушам я. — Ещё один с гангреной?

— Фельдшер скорой сказал, что он чуть ли не сутки в снегу пролежал, — объяснила медсестра. — Он там… — девушка прикрыла рот. — Картина, мягко говоря, не из приятных.

Я взмахнул рукой и влил в конечности больного немного лекарской магии.

— Кондо-сан, следите за его состоянием. Я скоро вернусь. Осмотрю второго и буду решать, за кого браться в первую очередь, — объяснил я.

— Хорошо, Кацураги-сан, можете на меня положиться!

Я спустился в приёмное отделение и обнаружил лежащего на носилках мужчину. От него несло продуктами распада алкоголя. Удивительно, что на свежем воздухе всё это не выветрилось.

Тут же меня встретил фельдшер Нода Такео — брат Тирико.

— Кацураги-сан, я осмотрел всё его тело, — произнёс он. — Отморожение везде, но с ногами совсем беда…

Я уже пробежался глазами по телу пострадавшего. Температура опустилась до двадцати восьми градусов. Общее переохлаждение достигло критической отметки. Чтобы больной не скончался от одной лишь гипотермии, я выплеснул в него часть магии и заставил активизироваться механизмы термогенеза. Мышцы начали потихоньку сокращаться, остатки бурого жира принялись сгорать, а кровообращение рвануло во все точки, которых только могло достичь.

Но только не в ноги.

Стопы пациента раздуло. Ещё немного — и произойдёт мумификация — полный некроз тканей стоп и их последующее отторжение. Если у предыдущего больного шансы были, то этому ноги точно придётся ампутировать.

В такие моменты невольно вспоминается специалист по киберпротезам — Шиногару Рюсэй. Скольким людям он мог бы облегчить жизнь, если бы достиг своей цели.

— Этого везём в хирургическое отделение, — скомандовал я. — У нас на очереди ещё один пациент почти с такими же ногами. Но этого будем оперировать после.

Сейчас нужно восстановить общее состояние больного, обезболить, и позволить омертвевшим тканям на ногах немного отслоиться. Отсроченная ампутация позволит нам выиграть время для первого пациента. А там, может, и другие хирурги освободятся.

Мне искренне не хотелось проводить эту операцию, но иного выхода не было. Если отморожение дошло хотя бы до третьей степени, то спасти конечности был бы шанс.

Первые три степени повреждение от холода проникает сквозь разные слои кожи. А уже на четвёртом идёт катастрофическое повреждение и некроз всех структур конечности.

Пока пациента везли к лифту, я быстро поднялся к Кондо Кагари, который до сих пор сторожил своего диабетика.

— Ситуация вышла из-под контроля, Кондо-сан, — произнёс я. — Помогать готовы?

— Конечно, — закивал он.

— Сейчас привезут больного с отморожением. Просто поддерживайте его общее состояние! Больше до освобождения других хирургов ничего не делать, вам ясно?

— Да, Кацураги-сан! — кивнул Кондо Кагари.

— Тогда бегите, а я займусь диабетиком.

— Одна нога здесь — другая там, — заявил Кондо Кагари, эмоционально взмахнул руками и случайно задел краем ладони стопу пациента с сахарным диабетом.

Большой палец правой ноги с тихим щёлком упал на кафель…

— Упс… — прошептал Кондо, став белее декабрьского снега.

— Что же я наделал⁈ — воскликнул Кондо Кагари. — Что я натворил? О нет, нет, нет… Кацураги-сан! Клянусь, я случайно!

— Кондо-сан… — попытался возразить я, но коллега болтал без умолку.

— Нет! Вы не должны закрывать на это глаза, — произнёс он и зажмурил глаза. — Доложите обо мне! Увольте меня! Я палец отломал пациенту! Нарушил главную заповедь «Не навреди»!

— Кондо-сан, успокойтесь и послушайте меня… — я схватил Кагари за плечи, но тот продолжил отнекиваться.

— Вы ведь всё видели! И вы, и Нода-сан!

Я взглянул на Ноду Тирико, но анестезиолог лишь пожала плечами. Видимо, девушка уже имела кое-какой опыт работы и понимала, как и я, что вины Кагари в этом нет.

— Кондо-сан, я бы в любом случае этот палец отрезал! — повысил голос я, чтобы коллега хотя бы постарался прислушаться к моим словам.

— А? — удивился он. — Как это? Что вы имеете в виду?

— Если палец самоампутировался, значит, лечить его было уже бесполезно, — произнёс я. — Понимаете?

— Но он ведь не сам…

— Но и вы — не хирургический инструмент, — ответил я. — Ткани уже мертвы. Скорее всего, придётся ещё несколько пальцев ампутировать. Но стопы постараюсь спасти.

Кондо Кагари всего трясло. Похоже, он всерьёз решил, что был хоть какой-то иллюзорный шанс спасти пальцы ног нашего пациента.

— Кондо-сан, прошу не забывать, это — сахарный диабет. Причём запущенный! — напомнил я. — В таких случаях ноги отрезают, не говоря уже о пальцах.

Я не пытался поддержать Кагари. Мне лишь хотелось объяснить ему суть произошедшего. При развитии сухой гангрены происходит глубочайший некроз тканей. Даже кости обламываются без труда из-за того, что сосуды их уже давно не питают. Вся органика в них давно умерла.

— Кондо-сан, ну, вспомните хотя бы эксперимент из школы. Делали на уроках химии такой? С куриными костями? — я решил перевести тему, чтобы мой коллега пришёл в порядок.

Если он так и будет паниковать, ему вряд ли удастся заняться тем больным с отмороженными ногами. А разорваться и вылечить всех сразу я не могу — такой возможности магия мне ещё не давала.

— У нас таких экспериментов не проводили, — помотал головой он. — Не помню!

— Тогда я вам напомню. Кратко, чтобы, наконец, достучаться до вашего рассудка, — вздохнул он. — Если подержать кость над пламенем, что выходит?

— Она сгорит? — предположил Кондо Кагари.

Нода Тирико, кажется, знала ответ на вопрос, но терпеливо ждала, когда мы с коллегой закончим беседу.

— Не совсем, — помотал головой я. — Костная ткань состоит из двух типов веществ. Из неорганический и органических. Органика на огне сгорит. А всё остальное останется. Кость сохранит твёрдость, но станет крайне хрупкой. Рассыплется от любого повреждения.

— Точно… — вздохнул Кагари. — А если поместить в кислоту…