Я поспешил за Номурой Даруми назад в терапевтическое отделение больницы Камагасаки. Знает же старик, как меня подкупить! Я ведь от интересного клинического случая никогда не откажусь.

— Вы сказали, что половина лица отслаивается у пациентки. Что вы имели в виду? — решил уточнить я.

— Сейчас сами всё увидите. Мне совершенно неясно, что с ней происходит. И симптомы слишком уж… Разные.

— А что её беспокоит? — спросил я.

— Да вообще всё! — воскликнул Номура Даруми. — Я не знаю, с чего и начать.

Теперь я точно не мог уйти домой, и дело даже не в моём профессиональном интересе. Номура напрямую сказал, что не понимает, как лечить пациентку. Если оставлю её без диагноза, то слишком уж высок риск, что её и вовсе здесь не спасут.

Я прошёл в приёмное отделение и тут же почувствовал, как взбунтовался мой «анализ».

Сейчас поработаем, дружище, не спеши. Мне самому любопытно.

На кушетке лежала девушка лет двадцати пяти. Её сильно знобило. Пациентка ворочалась и громко стонала, будто испытывала непреодолимые мучения.

— Как её зовут? — спросил я Номуры Даруми.

— Годзи Хината, — ответил он.

— Годзи-сан, вы меня слышите? Можете со мной поговорить? — обратился к девушке я.

— Могу, — сквозь слёзы ответила она.

— Меня зовут Кацураги Тендо, я — врач терапевт. Расскажите мне, что вас в данный момент беспокоит? — спросил я.

— Знобит… — ответила она. — И всё тело жутко ломит. Особенно суставы! Грудь тоже болит, Кацураги-сан, сил нет больше терпеть…

— Тридцать восемь и пять, — сказала медсестра, измерив температуру инфракрасным термометром.

— Слушайте, Кацураги-сан, а может быть у неё какая-нибудь аномальная форма гриппа? — прошептал мне Номура Даруми. — Температура, суставы, грудь… Очень похоже.

— Согласен, суставы часто поражаются при гриппе, но пока что рано делать выводы. Для начала мне нужно осмотреть лицо, — произнёс я.

Действительно, кожа на щеках Годзи Хинаты была неестественного блёклого цвета. Она отслаивалась крупными комками, совсем не похожими на эпидермис. А под отслоившимися тканями зияла красная…

Стоп. Такое впечатление, что под этой кожей есть ещё один слой кожи.

Я включил «анализ» и понял, что отслаивающаяся ткань даже не имеет органического происхождения.

Тьфу ты! Номура Даруми больше запутал!

— Это не кожа, это пять слоёв тоналки, — сказал я. — Что ж вы сами-то пациентку не спросили?

— Тоналка? — удивился Номура. — Косметика? Я… Не знаю, почему не спросил. Я испугался.

— Годзи-сан, зачем вы нанесли столько слоёв крема? — поинтересовался я.

Очевидно, что она выдавила на лицо чуть ли не весь тюбик. В итоге крем просто не выдержал своего же веса и отслоился.

— Не хотела выходить на улицу с этой сыпью… — произнесла она. — Это выглядит… уродливо!

— Возьмите влажные салфетки, только не спиртовые, — попросил я медсестру. — Нужно стереть крем.

Пока медсестра была занята очищением лица Годзи Хинаты от тоналки, я принялся осматривать её тело «анализом». Только интуиция подсказывала мне, что правильный диагноз уже у меня перед глазами — прямо на её лице.

А в организме больной творился настоящий хаос. Воспалительный процесс затронул чуть ли не всё тело. Оболочки суставов отекли, из-за чего девушка и жаловалась на сильную боль. Кроме того, особенно тяжело обстояла ситуация в грудной клетке.

Плевра и перикард — мешки, в которых находятся лёгкие и сердца, тоже были воспалены. Именно поэтому Годзи Хината чувствовала боль в груди. Дело в том, что эти мешки состоят из серозной оболочки, которая содержит в себе нервные окончания. Возникший полисерозит спровоцировал болевой синдром.

— Чёрт возьми… — выругался Номура Даруми, увидев, что на самом деле скрывалось на лице пациентки.

А вот и главный признак заподозренного мной заболевания. Щёки красные из-за развившегося дерматита. И краснота расползлась по лицу, образовав столько знакомую мне форму «бабочки».

— Догадались уже, Номура-сан? Дерматит, полисерозит, полиартрит. О чём говорит эта триада симптомов? — спросил я.

— А как вы поняли, что у неё полисерозит? — удивился Номура.

— Послушайте внимательнее лёгкие. Слышно, как напряжённо трутся друг о друга листки перикарда и плевры, — объяснил я. — Это — системная красная волчанка.

— Что это такое? — испугалась Годзи Хината. — Это опасно?

— Сейчас я вам всё объясню, не беспокойтесь, — ответил я, а затем перевёл взгляд на Номуру Даруми. — Насколько я помню, ревматологического отделения в этой больницы нет, верно?

— Нет, — помотал головой Номура.

— Тогда попросите медсестёр, чтобы начали готовить палату в терапевтическом отделении. Я ещё немного поговорю с пациенткой, а потом распишу план лечения, если он вам, конечно, нужен.

— Буду очень признателен, Кацураги-сан, — поклонился Номура Даруми.

— Скажите, Годзи-сан, у вас эти симптомы возникли впервые? — поинтересовался я.

— Да… Три дня назад поднялась температура. Я думала, что простудилась. Потом вылезла эта дурацкая сыпь на лице. Но она не зудела, как обычная аллергия. Поэтому я её просто замазала, вышла на улицу и… Мне стало совсем плохо. Ноги перестали слушаться, — рассказала Годзи Хината.

— Смотрите, пока что диагноз предварительный. Но я уверяю вас, после обследований он подтвердится. Бояться не стоит, это заболевание хроническое и полностью его излечить невозможно. Однако современная медицина способна с лёгкостью контролировать системную красную волчанку.

— Я вообще впервые слышу об этой болезни! — зажмурилась она. — Что это? Откуда она взялась?

— Чаще всего она проявляется из-за генетических поломок. Но может быть спровоцирована вирусными инфекциями, ультрафиолетовым излучением и… Скажем так, причин много. Но суть одна — ваша иммунная система сочла весь ваш организм чужеродным объектом. Теперь в крови циркулируют иммунные комплексы и вызывают воспаление в коже, серозных оболочках, суставах. Если это заболевание не лечить, со временем заболевание может затронуть и другие органы.

Я не стал рассказывать ей подробности, поскольку они довольно неприятны.

Но, скорее всего, её ждёт выпадение волос, воспаление мышечной ткани — и это лишь мелочи. Если запустить процесс, произойдут необратимые изменения в сердце и лёгких. Затем разовьётся волчаночный нефрит — воспаление почек. Некоторые кости могут некротизироваться, а суставы деформируются, искривив конечности и пальцы.

Но всё это только в том случае, если она не будет наблюдаться у ревматолога.

Причём, судя по всему, я столкнулся с довольно редким вариантом системной красной волчанки. Самый распространённый её вариант — подострый. Симптомы обычно развиваются куда медленнее. Но у Годзи Хинаты вспыхнул весь организм всего за два-три дня. Острый вариант — очень неблагоприятный. Оставаться в этой клинике ей точно нельзя.

Девушку увезли в терапевтическое отделение, а я присел за стол приёмного и начал расписывать схему лечения. Ко мне подошёл Номура Даруми и вопросительно посмотрел на меня.

— Сейчас, Номура-сан, скоро допишу, — ответил я.

— Я просто шокирован, как быстро вы сориентировались. Как вам это удаётся? — пожал плечами он.

— Номура-сан, послушайте, — я проигнорировал его слова и сразу же перешёл к плану лечения. — Первое, что нужно сделать — это начать вводить глюкокортикостероиды. Схему я уже набросал. Но как только лечение начнётся, вам необходимо позвонить в главную больницу префектуры Осака. Слышите? Её необходимо перевести в ревматологию, желательно уже сегодня. В противном случае Годзи Хината умрёт или станет инвалидом.

А конкретную причину смерти у больных системной красной волчанкой назвать весьма трудно. Обычно такие пациенты погибают от полиорганной недостаточности. То есть — отказывает сразу несколько органов, и организм человека перестаёт функционировать.

— Понял вас, Кацураги-сан, — кивнул Номура Даруми. — Гормоны введём. В Осаку я позвоню. Что-то ещё нужно?