— Что выбрали, господа? — улыбчиво спросила девушка.
— Мне, пожалуйста, два клубничных моти, и один моти с киви, — попросил Кондо Кагари. — И молочный коктейль!
— Будет сделано, мой господин! — кивнула «служанка», записав заказ в блокнот.
— Мне карри и кофе американо, — сделал заказ я.
— Принято, мой господин! — воскликнула девушка, сделав серьёзное лицо и подставив ладонь к голове так, будто выражает воинское приветствие. — Приступаю к выполнению задачи!
— Да уж, такого от сегодняшнего вечера я точно не ожидал… — произнёс я, пока Кондо Кагари смеялся над моей реакцией.
— Расслабься, Тендо-кун, просто ты не понимаешь культуры «отаку», — ответил Кагари. — Это нормально! Наверное, даже к лучшему. По крайней мере, у тебя нет зависимости от аниме. Я вот каждый вечер смотрю что-нибудь, прежде чем лечь спать.
— «Отаку»? — переспросил я. — Что это за культура?
— Да, любители аниме, манги и прочего развлекательного контента, — коротко ответил Кондо Кагари. — Другими словами, твоя полная противоположность. Хотя могу посоветовать тебе аниме про врача! Такое тебе точно понравится. Там один японский врач попал в Германию и…
— Ваш заказ, господа! — перебила Кагари служанка.
— О-о-о! Моти! — обрадовался Кондо, напрочь забыв о том, говорил ранее.
— И ваш карри, мой господин! — воскликнула девушка, поставила тарелку на стол, затем подогнув одну ногу, попрыгала около нас, исполнив какой-то чудаковатый танец, а после удалилась.
На моём карри кетчупом была нарисована кошачья морда, которую большинство японцев назвали бы «кавайной» — то есть милой.
— Обожаю моти, — с набитым ртом пробурчал Кондо Кагари. — Я думал, что ты тоже что-нибудь сладкое закажешь, Тендо-кун.
— Нет уж, я голодный, как волк, мне мясо нужно, — ответил я и вынужденно испортил рисунок, погрузив в блюдо палочки.
Про моти, которым набивал желудок Кагари, я уже слышал. Это японская сладость, состоящая из риса и сладкой фруктовой начинки. Как правило, внутри находится настоящий фрукт, а не какой-то заменитель.
Закончив уплетать карри, я взял чашку кофе и обнаружил, что официантка допустила небольшую ошибку. А точнее — катастрофическую! Вместо моего любимого американо, мне принесли капучино. На его молочной пенке была изображена какая-то анимешная девочка.
Но для разнообразия я был готов и капучино выпить. Просить поменять не стану. Мне и так пришлось не по нраву, что местные официантки бегают между клиентами и порой откровенно унижаются. Уверен, что для них это нормально. Но моему русскому мозгу это не понять.
Закончив ужин и оплатив счёт, мы с Кагари выдвинулись к выходу из кафе. Несколько служанок крикнули нам вслед: «Будем рады вас видеть ещё раз, господа!».
Но я сомневаюсь, что кто-нибудь ещё затащит меня в мэйдо-кафе. Уж слишком это не про меня.
— Ого! — услышал я знакомый голос, как только мы оказались на улице. — Вот уж кого точно не ожидал тут увидеть! Кацураги-сан? В кафе с горничными?
Да ладно… Нас ещё и заметил кто-то?
Перед входом в кафе оказались два терапевта. Савада Дэйчи и… Куренай Цукаса⁈
Ладно, первый! Он вполне походит на «отаку». Но Куренай-то куда? Мужику уже за пятьдесят, какие ещё горничные⁈
Причём Куренай Цукаса, похоже, думал точно так же. Он потупил взор, будто надеялся, что так я его узнать не смогу.
— Изучаю культуру Токио, — ответил Саваде я. — А вы тут какими судьбами? Никогда не видел, чтобы вы с Куренай-саном хоть как-то взаимодействовали.
— Я уговорил Куренай-сана, чтобы он стал моим неофициальным наставником, — объяснил Савада Дэйчи. — Устал я сидеть на первом ранге. Надо двигаться наверх, вместе с вами. А в кафе мы решили пойти, потому что оба увлекаемся…
— Ну будет вам, Савада-сан! — перебил его Куренай Цукаса. — Не раскрывайте всех наших карт!
— Куренай-сан, так мы ведь не осуждаем, — пожал плечами Кондо Кагари.
Терапевты прошмыгнули мимо нас в кафе, а мы с Кондо направились домой.
Каким бы странным не показался мне этот вечер, а всё-таки интересно узнавать такие мелочи о культуре местных жителей.
Вернувшись домой, я взглянул в календарь. До праздничного предновогоднего ужина с министрами осталось всего два дня. Приличный костюм я себе уже приобрёл прямо перед походом в театр. Он подойдёт для этой встречи. Осталось только придумать, как вывести Томимуру Ичиро на чистую воду. Больше всего он печётся за свою репутацию. Особенно перед коллегами. Если тот же министр культуры прознает, чем занимается его заместитель, Томимура тут же потеряет власть.
Следующие два дня пролетели в штатном режиме. Вакцинация, приём, дежурства. С приближением праздников пациентов становилось всё меньше и меньше. Больше всех зашивался наш хирург Рэйсэй Масаши и отделение травматологии. На улице образовался гололёд, и всё население Токио начало массово ломать себе конечности.
— Сдуреть можно, Кацураги-сан, — вздохнул Рэйсэй, когда мы встретились с ним около автомата с кофе. — Три перелома шейки бедра за один день. Три штуки, представляете? Все этой зимой, как с цепи сорвались. Никогда ещё не видел, чтобы у людей напрочь отключался инстинкт самосохранения.
— Так сейчас же корпоративы везде проходят, — напомнил я. — Вот все, предварительно поддав градус, и ломаются.
— Да даже не о пьяных речь идёт, тут трезвые-то творят какой-то кошмар! — воскликнул Рэйсэй. — Какие-то идиоты додумались скатать на крыше пятиэтажного дома большой снежный шар, чтобы потом скинуть его на прохожего. Напугать, якобы! А вы представляете, с какой силой бьёт такой шар, набрав ускорение при полёте с пятого этажа?
— Кошмар, к вам поступил такой пострадавший? — поинтересовался я.
— Скорее к Асакуре Джуну, — уточнил хирург. — Мужчине позвоночник переломили таким шаром. Вот теперь Асакура-сан будет всю ночь корпеть над нейрохирургической операцией. Ну да ладно, хватит о работе. Нужно хотя бы в перерыв забывать об этом ужасе. Лучше скажите, Кацураги-сан, как планируете Новый год праздновать?
— Хороший вопрос, — усмехнулся я. — Я так засуетился, что даже и думать об этом забыл. Скорее всего, доеду до родителей в префектуру Осака. И то, если мне все новогодние праздники дежурствами не забьют.
— А вы не берите! Пусть кто-нибудь другой трудится, — пожал плечами Рэйсэй. — Встречать Новый год в стационаре — ужасное мероприятие. Как-то раз мне довелось через это пройти. В терапии одни пьяницы, а в хирургии все с острым панкреатитом. Кто объелся, кто напился — жуть в общем. Ах да, и переломы! Куда ж без них?
Закончив разговор с Рэйсэем, я пошёл к своему кабинету. Пациенты уже закончились. Я на всякий случай подготовил сообщение для сотрудников «Ямамото-Фарм», чтобы новые вакцинированные были готовы принять дополнительную дозу противовоспалительных, если проявится индивидуальная непереносимость.
Мы с Сакамото Рин проторчали в поликлинике до вечера, подготавливая годовые отчёты. Попивая кофе, я время от времени выглядывал в окно, рассматривая падающий снег, и меня впервые обуяло мощнейшее чувство ностальгии.
Жутко захотелось увидеть русскую зиму! Не такую, как здесь. С морозом под тридцать градусов, чтобы даже ресницы белели! Жаль только, что до следующего отпуска у меня ещё полгода. На этот раз я бы с радостью слетал на Родину.
Я увлёкся этим чувством и не заметил, как Сакамото Рин ушла к Ватанабэ Кайто со стопкой отчётов. Вернувшись, медсестра окликнула меня:
— Кацураги-сан… Тут вас кто-то ждёт, — произнесла она.
Я взглянул на часы. Восемь вечера! Ни о каких пациентах уже и речи быть не может. Возможно, это снова кто-то из вакцинированных?
— Там девушка сидит, — объяснила мне Рин. — Плачет. Говорит, что ждёт уже четыре часа, когда вы закончите работать.
Ждёт четыре часа⁈ И даже не заглядывает? Это точно не пациентка. Большинство моих больных готовы дверь с петлями вынести, лишь бы скорее проникнуть в кабинет.
Я вышел в коридор и обнаружил, что на скамье неподалёку от моей двери сидит Томимура Сайка.