— Вижу, что вы всё уже решили, — вздохнул Сталин.
— Мы ничего ещё не решили, — покачал головой Калинин. — Сейчас мы выбираем вопросы для повестки заседания Верховного Совета — в этом и состоит работа Президиума. Предложение товарища Немирова будет выставлено на голосование — решение примут народные депутаты путём открытого голосования.
— А кто займётся организацией переселения? — спросил Иосиф Виссарионович.
— Феликс Эдмундович и Лаврентий Павлович, — ответил Калинин. — А политическое сопровождение возьмёт на себя Аркадий Петрович. Он предложил — ему и рассказывать всем, почему именно мы этим занимаемся.
— От председателя СНК что-то требуется? — уточнил Иосиф Виссарионович. — Какие будут задачи моему ведомству?
— Экстренное строительство временных лагерей для фильтрации, обеспечение медицинской помощи, а также ведение квотами по регионам, которые примут беженцев на постоянное размещение, — перечислил Михаил Иванович. — У вас достаточно наркомов, чтобы блестяще выполнить эти задачи.
Аркадий, на посту председателя СНК, практически злоупотреблял этой возможностью — он распределял все поступающие задачи между наркомами, по профилям их деятельности, а сам занимался исключительно контролем.
— Верно, — согласился Сталин. — Что ж, раз уж принципиальная договорённость достигнута, то предлагаю завершить заседание.
— Сегодняшняя повестка исчерпана, — кивнул Калинин. — Товарищ Немиров, прошу вас зайти ближе к 16:00, по вопросу Испании. Товарищ Груздева, подготовьте протокол заседания для подписей.
Когда заседание Президиума окончательно завершилось, что символизировало подписание протокола заседания всеми участниками, Немиров направился в свой кабинет, где его уже должен был ждать заведующий Южноамериканским бюро Американского кабинета Иностранного отдела Секретно-оперативного управления ОГПУ. Это бюро возглавляет подполковник ОГПУ Николай Семёнович Варшавский.
— Какие новости, товарищ Варшавский? — спросил Аркадий, севший за свой письменный стол и принявший из рук визитёра красную папку.
— Интересные, товарищ генерал-лейтенант, — улыбнулся заведующий бюро. — Специалистами в Боливии был завершён анализ статистики повреждений советской бронетехники. Это первая часть моего рапорта.
— И что показывает анализ? — уточнил Немиров, раскрывая папку. — О, НН-2 анализировали?
— На бронеавтомобиле НН-2 выявлено шесть уязвимых мест, о которых точно знают солдаты РОА, — ответил Варшавский. — Схематичные изображения в лобовой и бортовой проекции приложены к рапорту. Только два уязвимых места устранимы в полевых условиях, а остальные требуют заводской модернизации.
— Хорошо, что НН-2 уже сняты с производства, — усмехнулся Аркадий и перелистнул страницу с описанием каждой уязвимости.
— И оказалось, что тропическая система фильтрации решительно недостаточна, но боливийские специалисты закупают американские фильтры, показавшие себя лучше, — добавил заведующий бюро.
Немиров внимательно изучил первую часть рапорта и дошёл до БТР-1.
— Как так получилось, что бронетранспортёр столкнулся с гренадерами? — удивился он. — «Забросали гранатами РГ-14 и пробили днище»?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, — кивнул Варшавский. — Описание боестолкновения сообщает, что у боливийского экипажа закончились боеприпасы, поэтому противник сумел подобраться на дистанцию броска гранаты. Вероятно, знание уязвимостей нового бронеавтомобиля связано с захватом нескольких единиц в минувшем сражении за форт Бокерон.
— Скорее всего, — согласился Аркадий. — Видимо, испытывали на них всё, что у них есть. Нужно будет составить рапорт в КБ ВАЗ — пусть подумают, как усилить бронирование днища или, возможно, изменить его геометрию для отклонения взрывной волны. Пусть подумают.
— Принято, товарищ генерал-лейтенант, — козырнул Варшавский.
Аркадий продолжил изучение рапорта.
Следующая часть касалась анализа статистики потерь самолётов. Тут данные были гораздо скромнее, по причине того, что подбитые самолёты удаётся эвакуировать далеко не всегда. Впрочем, есть сведения о наблюдаемых боестолкновениях И-1 и И-2 с американскими К-3.
— Что, прямо на таран пошёл? — поднял взгляд на подполковника Немиров.
— Лётчики у боливийцев неопытные, к сожалению, — ответил тот. — Но данных о мотивации того лётчика у нас нет — сейчас он в плену у парагвайцев.
— Размен один к одному… — пришёл Аркадий к выводу, когда прочитал общую статистику воздушных боёв. — По истребителям мы лучше, но с ТБ-1 надо что-то делать…
— Огневой мощи оборонительного вооружения сильно не хватает, — сообщил подполковник Варшавский.
Это было известно Аркадию ещё задолго до Чакской войны, но поделать с этим ничего нельзя — ограничения по массе имеют решающее значение.
Тут либо устанавливать на самолёты больше пулемётов, но в ущерб бомбовой нагрузке, либо использовать больше истребителей сопровождения. Увы, последнее себя показало не очень — боливийцы иногда пренебрегают сопровождением бомбардировщиков, по причине нехватки материальной части на аэродромах. То у них самолёты нечем заправлять, то в момент вылета нет достаточного количества истребителей…
То есть, если бы они применяли их правильно, такого разрыва в потерях истребителей и бомбардировщиков не наблюдалось бы.
— Анализ показывает, что истребители И-2 вполне успешно конкурируют с американскими К-3, даже в одиночном противостоянии, — добавил подполковник ОГПУ. — Если бы было количественное превосходство, то боливийцы бы уже господствовали в небе.
— У нас нет такой задачи — выигрывать боливийцам эту войну, — усмехнулся Аркадий. — Мы нарабатываем бесценный боевой опыт. А самый лучший боевой опыт нарабатывается в примерно равных противостояниях.
Он вернулся к рапорту. Третья часть освещала лёгкое ручное вооружение, а также опыт эксплуатации станковых пулемётов.
Судя по всему, никто ещё не понял, что именно СССР продаёт за такие небольшие деньги всем желающим. ДП-25, первый в истории единый пулемёт, используется боливийцами как угодно, но не в этом качестве.
Рапорт показывает, что с броневиков их снимают и передают в пехоту, а на броневики устанавливают Браунинг М1919 и Браунинг М1921. Но последние — это крайняя редкость, по причине острого дефицита патронов и малого количества самих крупнокалиберных Браунингов.
Был указан эпизод, когда парагвайцы, то есть, служащие им русские националисты, взяли оборонительный узел, оснащённый тремя пулемётами Браунинг М1921, по причине исчерпания боеприпасов к этим пулемётам. Примечательно, что первый этап обороны, когда боеприпасов было в избытке, закончился для РОА очень печально — крупнокалиберные пули насквозь прошивали деревья, грунт, людей, лёгкую бронетехнику и камни, поэтому потери среди личного состава 1-го гренадерского полка оказались неприемлемо высоки. А вот когда у боливийцев закончились крупнокалиберные боеприпасы…
Исходя из этого, можно утверждать, что боливийцы концепцию единого пулемёта не поняли и не приняли. Впрочем, то же самое можно сказать и о РОА — ПФ-25, под американский патрон 7,62×63 мм, точно так же снимаются с броневиков М-3 и передаются в пехоту, для усиления её огневой мощи, а на броневики устанавливаются те же Браунинг М1919.
И Аркадий легко объяснял для себя такое поведение обеих воюющих сторон. М1919 слишком тяжёл, по сравнению с ПФ-25 и ДП-25, поэтому логично, что солдаты хотят себе именно их, а на бронетехнику передают то, что тяжелее, то есть, Браунинги М1919 и М1921.
Также указывается, что идея применения крупнокалиберных Браунингов в пехоте поддержки не нашла — офицеры РОА передают их в части второй линии, чтобы использовать в обороне. Это тоже находит у Аркадия понимание.
Для защиты от бронетехники этих пулемётов всё равно уже недостаточно, а другие их качества, такие как абсолютный пробой бруствера и лёгких оборонительных сооружений, ещё не распробованы и не осознаны.
«Не то, чего я ожидал от этой войны», — мысленно заключил Аркадий. — «Впрочем, это Латинская Америка — банановые республики, банановые президенты и банановые армии…»
