Но это уникальный случай, когда удалось выйти на контакт с отчаявшимся представителем очень крупного бизнеса, а так, управление «С» копошится в более низком сегменте. Оно выкупает бесчисленные мастерские с хорошим оборудованием, небольшие производственные цеха, а также шерстит рынки оборудования, где очень часто можно найти отличнейшие заводские станки по бросовым ценам.

Помимо этого, Советское бюро в США подбивает клинья к Генри Форду, у которого, ввиду экстремального падения автомобильного рынка, дела обстоят откровенно нехорошо.

Форд уже получил предложение, от которого невозможно отказаться: при условии, что он продаст два своих завода по ценам вдвое ниже докризисных, ему разрешат очень выгодно поучаствовать в строительстве четырёх автомобильных заводов в СССР.

Есть серьёзная проблема с конверсией американского оборудования на другую систему мер — у них футы и дюймы, что для советского человека решительно непонятно и крайне неудобно.

Всё оборудование поступает на хранение в Петроград, где Всесоюзный научно-исследовательский институт метрологии и стандартизации занимается его конверсией, после чего отправляет уже исправленные станки конечным адресатам.

Но всё поступающее из США, пока что, как капля в море.

По состоянию на 1929 год, станочный парк СССР насчитывал примерно 730 000 станков. В США в том же 1929 году насчитывалось примерно 4,5 миллиона станков. Разрыв колоссальный, но хуже всего то, что примерно 35% станков в СССР уже морально устарели или исчерпали свой ресурс, потому что начинали работать ещё при последнем царе или даже предпоследнем.

Новые станки всех типов изготавливаются суммарно по 15 000 в год, но план Пятилетки предусматривает увеличение этого значения до 35 000 в год. И всё равно этого слишком мало. Так Америку не догнать…

Но первая Пятилетка посвящена затыканию дыр в электрификации и базовой промышленности, такой как чёрная металлургия, а вот вторая Пятилетка будет посвящена в основном станкостроению. Если у страны есть мощная индустрия по производству станков, производящих станки, то она может всё.

Да, кто-то может сказать, что неэтично пользоваться чужой бедой, но у Аркадия есть ответ на это: альтернативой дешёвому выкупу служит переплавка этих станков на металл или их бессмысленное разложение в навсегда закрытых цехах. Уж он-то хорошо знал, что именно заложило основу «Ржавого пояса» США. (3)

Первые заброшенные заводы начали появляться именно из-за Великой депрессии, а когда она закончилась, что случилось после Второй мировой, выяснилось, что эти цеха дешевле так и оставить, чем пытаться реанимировать эту конструкцию из ржавчины и бетона.

Но истинный масштаб деиндустриализации показали 70-е — впрочем, сами США от этого не пострадали, а, скорее, наоборот.

«Глобализация…» — подумал Аркадий. — «Очень важный стратегический момент — после войны нужно будет держать руку на пульсе этого процесса».

Сейчас он проводит в США небольшую деиндустриализацию, которая никак не повлияет на их экономическую ситуацию, но сильно поможет СССР.

У них в шесть раз больше станков и Великая депрессия на этом скажется не сильно — реальная экономика-то никуда не денется, поэтому Аркадий считает, что количество производимых станков будет только увеличиваться.

Госплан посчитал и подумал, после чего решил, что если удастся добиться того, что в США будет лишь вдвое больше станков всех видов, чем в СССР, дальше Союз начнёт лидировать в вопросе индустрии — просто потому, что плановая экономика эффективнее, когда речь идёт о тяжёлой промышленности и вопросах войны. (4)

А мирный аспект экономики успешно решается артелями, которые предполагается укрупнять и подчинять всесоюзному плану, но не тупым лобовым ударом, а плавно и нежно, на манер ГДРовских народных предприятий — Аркадий не знал глубоких подробностей, но имел общее представление, созданное изучением опыта построения плановой экономики. Это нужно было ему для произведения, и тогда он обалдел от осознания того, как слепа была партийная номенклатура, игнорировавшая опыт своих немецких товарищей.

Укрупнение артелей будет производиться по отраслевому принципу, их всё ещё будет очень много, но не так много, как сейчас — страна, всё-таки, гигантская…

Именоваться эти бывшие артели будут народными предприятиями, тут Аркадий решил ничего не менять, и станут базовыми единицами лёгкой и средней промышленности, которые будут работать не только на план, но и на рядового потребителя. У немцев как-то получалось на их народных предприятиях, поэтому он не видел ничего невозможного в том, чтобы получилось у всего СССР.

А тяжёлая промышленность, как и всегда, будет работать исключительно на интересы государства, то есть, на снабжение всего лёгкого и среднего сегмента материалом, а также там, где не способны работать народные предприятия.

Модель выглядела рабочей — даже Ларин, после двухнедельных споров, вынужден был признать, что это может сработать, если всё правильно сделать.

Уже сейчас, на нынешнем уровне потребностей не избалованных изобилием граждан СССР, удаётся получить товарное разнообразие на прилавках, а дальше будет больше.

Юрий Ларин, с которым Аркадий сумел сработаться, продумывает будущую модель, которая очень красиво ложится на реформированную систему управления.

Есть проблемы, которые уже видны.

Во-первых, будет тяжело интегрировать новые народные предприятия в общую систему, так как артели-то сейчас будто бы подвешены в вакууме и являются лишь статьёй расхода материалов для крупных предприятий, а также чем-то вроде эпизодических субподрядчиков на несложные работы. Новая модель предполагает углубленную интеграцию тяжёлой промышленности и народных предприятий. Это будет тяжело, но не невозможно.

Во-вторых, нужно определиться, кто будет играть на первой скрипке в управлении экономикой. Идея, при которой партия готовит управленческие кадры, Немирову решительно не нравилась, потому что он знает, чем такое закончилось в прошлый раз. Ставка на честь и совесть эпохи не оправдалась, по причине того, что номенклатура склонна к вырождению — никто этого не знал, ведь подобный опыт был беспрецедентным, но Аркадий знает. Сейчас он склонялся к тому, чтобы верховенство управления было за Госпланом.

В-третьих, ещё непонятно, как решать проблему устаревания оборудования. Если с условным заводом всё понятно — назначаешь поэтапную модернизацию и проводишь её цех за цехом, что непросто, но вполне реально, то вот с артелями или даже более крупными народными предприятиями всё будет непросто. У бизнесменов это решается естественным отбором, а в плановой экономике отбор искусственный, поэтому необходим микроконтроль — возможно, придётся разводить новое ведомство, которое будет заниматься исключительно модернизацией.

И прямо из этого исходит «в-четвёртых», связанное с высоким риском чрезмерной бюрократизации. Процессный подход существенно повысил общую эффективность СНК и ВЦИК, а также прекрасно показал себя на пилотных проектах с заводами, но если бездумно учреждать ведомства по каждому вопросу, то через пару десятков лет можно прийти к китайской имперской бюрократии.

Это далеко не все существующие проблемы, но самые из них критические. Их предстоит решить и проработать непосредственно до внедрения новой модели.

Искренне расстраивало его лишь то, что скоро очень большая война, которая вообще никак не стыкуется с его грандиозными планами. И её никак не отменить.

«Эх, почему эти придурки всё никак не успокоятся?» — подумал Аркадий. — «Они же даже не представляют себе, как сильно мы будем их бить, когда они к нам полезут…»

*8 июня 1930 года*

Строй парагвайцев стоял неподвижно — солдаты замерли, как статуи, а Пётр Аркадьевич ходил вдоль строя и придирчиво рассматривал новобранцев.

Смуглые крестьяне, откормленные за три месяца интенсивной подготовки, одетые в форму РОА, точно копирующую форму Русской Императорской Армии, смотрелись непривычно. У некоторых солдат есть значки за отличие в стрельбе и строевой подготовке, что служит для них значимым поощрением — как говорят инструкторы, местные очень ценят такого рода награды, ведь русских солдат тут принято уважать. За силу, которую они собой являют.