— Никто, как и всегда, не виноват, оно всё само… — вздохнул Георгий Васильевич. — И я, пусть и больше многих убеждён в вашем могуществе, всё же не могу представить, что вы могли сделать, чтобы вызвать столь масштабный экономический кризис. Остаётся признать, что это всё как-то само…
— Поэтому-то нам и нужно строго придерживаться выбранной экономической стратегии, — сказал Аркадий. — Будь мы действительными архитекторами чего-то подобного, мы бы легко могли предусмотреть точную реакцию промышленников и правительств, но, увы, сейчас они способны на что угодно. Так что действуем исключительно осторожно, берём помалу, но много…
— Я буду действовать по плану, — произнёс Чичерин. — Но, насколько мне известно, сейчас лучше не торопиться.
— Верно, — кивнул Аркадий, после чего решительно взял ещё одну печеньку из блюдца. — Кризис должен достичь пика, который мы просто обязаны не прохлопать.
В его прошлой жизни он пережил целых два мировых экономических кризиса. Первый был в самом конце 20-х, а второй непосредственно перед Третьей мировой. Причём последний для него кризис во многом и спровоцировал эту последнюю войну. Это должно было быть что-то маленькое, быстрое и победоносное, но не получилось.
— Итак, у меня есть список из двух сотен средних предприятий, которые бы отлично смотрелись в нашей экономике, — Аркадий достал из планшета документ. — Нам нужно всё очень тщательно обдумать…
*17 ноября 1929 года*
— И что он сказал? — спросил Геннадий Парфёнов.
— Я был рядом, поэтому услышал, твёрдо и чётко: это коррекция рынка, которая закончится в ближайшее время, — ответил Леонид Курчевский.
— Ха-ха-ха!!! — рассмеялся Кирилл Смутин, куривший у бортика бассейна.
Потушив сигарету в пепельнице, он оттолкнулся от бортика и продолжил купание.
— Забавный парень этот Гувер… — произнёс Парфёнов.
— Да, забавный, — согласился Курчевский. — И он со мной был довольно милым: сказал, что мои действия по сокращению безработицы — это блистательное проявление истинного американского духа.
— Ещё и милашка, каких поискать, ха-ха… — усмехнулся Геннадий.
А Леонид всё это время занимался снятием сливок с рынка труда. Очень многие предприятия среднего и некоторые предприятия крупного бизнеса не придумали ничего лучше, чем начать массовые сокращения — они рассчитывали выжить за счёт уменьшения трат на зарплаты и сокращения объёмов производства.
Но перед Курчевским стояла противоположная задача — превратить свою двухцентовую лапшу в одноцентовую. Достичь этого можно было только за счёт расширения производства, чтобы удешевить единицу товара.
Предварительно, поставленную перед собой задачу он уже выполнил примерно на 95% — в следующем месяце его стандартная лапша быстрого приготовления будет стоить ровно один цент. Лапша класса «экстра» станет двухцентовой, а её «четырёхцентовое место» займёт лапша класса «премиум». Лапша класса «люкс» в цене не изменилась — она как стоила двадцать центов, так и стоит, потому что сильно дешевле её не сделать, ведь там применяется много вяленого мяса и недешёвых специй. Да и аудитория у неё не та, которая считает центы у кассы…
Леонид с удовольствием отпил из стакана с «царским виски», то есть, смесью виски с «Царь-Колой», после чего вернулся к чтению «Нью Йорк Таймс».
— У нас же всё идёт по плану? — уточнил Парфёнов, зашедший в бассейн.
Кирилл и Геннадий любят дом Леонида даже больше, чем он сам. У них ведь нет собственных бассейнов и армии прислуги. Дело не в том, что им запрещают, а просто для них это не имеет особого смысла — они постоянно в разъездах, по причине особенностей работы.
— Почти, — вздохнул Леонид. — Правительство пересмотрело свой взгляд на заказ техники и самолётов в следующем году, поэтому мне срочно нужно искать контракты на стороне. Банкиры визжат, как свиньи на бойне, поэтому Гувер ищет деньги, чтобы спасти их. Армия пострадала первой.
— А если и на стороне не будет никаких контрактов? — спросил подплывший Смутин.
— Тогда мне придётся держать свои военные компании на плаву за счёт продовольствия, — пожал плечами Леонид. — Но я думаю, что контракты будут. Я же произвожу лучшие орудия для убийства людей — небольшое уменьшение цены за единицу и желающих прикупить себе пару сотен бомбардировщиков или истребителей будет навалом…
— Ну-ну… — произнёс Кирилл, вылезший из бассейна и начавший обтираться полотенцем. — А что с лапшичкой?
— Продажи растут скачкообразно, — улыбнулся Курчевский и выпил остаток напитка в один глоток. — К-хек! Ух… Можешь писать в газетах что хочешь, но людей не обманешь. Люди чуют, что дело пахнет паршиво, поэтому закупают лапшу, как в последний день. Причём, когда в магазинах кончается двухцентовая, сметают четырёхцентовую. Жалуются, что магазины специально убирают двухцентовку с прилавков, чтобы больше брали другие классы.
— Вот погань, — поморщился Кирилл, севший на шезлонг по соседству. — Можешь замешать мне царя?
Леонид налил в чистый стакан полпальца виски и дозаправил его колой, после чего передал Смутину.
— А что поделать? — усмехнулся он. — Бизнес.
— Хреновый бизнес, — произнёс Кирилл. — Нельзя так с людьми.
— Можно и ещё не так, — покачал головой Курчевский. — Скоро увидим…
Центр запретил ему лезть в Европу — там, по-видимому, он будет работать сам. А Леониду и не хотелось лезть в дела Старого Мира, где капитал крайне традиционен и не пускает к себе чужаков. Америки ему хватит за глаза.
— А что будем делать с Гватемалой? — спросил Смутин, пригубивший напиток.
— Ничего не изменилось, — ответил на это Леонид. — Если кристерос плевать на кризис, то нам уж тем более — мы поставим Мексике нужное количество бронетехники и самолётов, чтобы эти фанатики, в конце концов, смели Гонсалеса и его режим. Но делать это мы будем постепенно и без участия «Царской стражи». Теперь это чисто коммерческое предприятие.
— А твои разногласия с «Юнайтед Фрут»? — уточнил Кирилл.
«United Fruit Company» прислало к Курчевскому своего эмиссара, который предупредил его, чтобы он не лез южнее Мексики, а также намекнул на некие «особенные связи компании в правительстве». Что бы это ни значило, Леонид чувствует за собой силу и способность сворачивать если не горы, то холмы, поэтому воспринял этот выпад очень лично.
Если до этого он не собирался трогать «объединённых фруктов» в Гватемале, то теперь он отдаст всё на откуп кристерос, после чего зайдёт в очищенную страну со своими идеями бизнеса…
— Эти ублюдки пострадают от рук мексиканцев, а не от моих, — усмехнулся Леонид.
— Это тебе не мафия и бутлегерство, — произнёс Смутин. — Во фруктовом бизнесе и убить могут.
Посидев ещё полчасика у бассейна, под царский виски и принесённые Кармелой копчёные колбаски, Курчевский проводил Смутина и Парфёнова к машине, после чего поднялся на второй этаж, где отдыхала Кэтрин.
Беременность проходила неплохо, хотя иногда её бросало в разные крайности — Леонид ещё не научился определять, когда у неё хорошее настроение, а когда плохое.
Кармела внимательно следит за тем, чтобы Кэтрин ни в чём не нуждалась, поэтому его присутствие дома было необязательно, но желательно, потому что Кэтрин начинает чувствовать себя одиноко. В отличие от него, прислугу она за людей не считает…
Когда пришло время, Леонид облачился в свой выходной костюм и поехал на встречу с высшим менеджментом своих компаний.
По дороге он прочёл свою речь, кое-что подкорректировал, а также решил для себя, что ему нужен новый катер, попросторнее и, возможно, с полноценной кроватью и столом.
— Приветствую вас, джентльмены, — заговорил он, встав у кафедры в конференц-зале. — Я вижу на ваших лицах обеспокоенность. Я и сам очень обеспокоен, так как тоже вижу, что происходит по всей стране. Но эти неурядицы коснутся нашего бизнеса весьма условно и опосредованно. Мы не будем сокращать штат сотрудников, не будем ограничиваться в производстве, потому что мы — это реальная экономика, а не тот воздушный пузырь, раздутый жадными и бесчестными людьми, разучившимися делать настоящий бизнес!
