В будущих моделях броневиков будут применяться рациональные углы бронирования, «пироги» из стали разной твёрдости, усиление локального бронирования для защиты экипажа и прочие ухищрения.
У НН-2 полно недостатков, которые очень тяжело устранить, не повышая его массу, поэтому он продержится в войсках недолго.
Новый, трёхосный броневик, разрабатываемый на ВАЗе уже кучу времени, слишком сильно капризничает — надёжность очень далека от желаемой, а ещё есть проблемы с «трофейной» трансмиссией, которую передал Курчевский.
— А вот это интересно… — вынул Аркадий щуп из сквозного отверстия. — Похоже, что это двойное пробитие…
Щуп пробил обе пластины, но пуля не прошла дальше, а застряла в броне, судя по тому, что что-то упало внутрь, при давлении на щуп.
— Это пуля, товарищ генерал-лейтенант! — сообщил Митрофан. — Хвостовик оторвался, но тело у меня в руках!
— А, тогда нормально! — кивнул Аркадий. — Инженеров сюда — разбирайте броню и начинайте фотографировать, пока светло!
Антиматериальная винтовка показала себя неплохо — броневики, когда их истинная роль на поле боя будет окончательно прояснена, быстро «похудеют», то есть, их бронирование снизится до уровня противопульного, поэтому СВВ-24, без какого-либо изменения бронепробития, будет становиться всё актуальнее и актуальнее.
Модель с 12-кратной оптикой будет присутствовать на полях сражений только в штучных экземплярах, для особых целей, а вот модель с оптикой попроще будет поставляться в войска в приличных количествах, с прицелом на оснащение этой винтовкой антиснайперских подразделений.
Над весом СВВ-24 ещё предстоит поработать — сейчас она весит девять с половиной килограмм, но это пока прототип, у которого ещё есть, что убрать. Владимиров предполагает, что сможет снизить вес до семи килограмм.
Все попадания были запротоколированы, с результативностью. Броневик испытание, в целом, выдержал — лобовая броня его признаётся достаточной для противодействия пехотным средствам борьбы с бронетехникой.
— Продолжайте испытания, — сказал Аркадий Митрофану. — Как закончите всю программу — возвращайся в Смольный и пиши рапорт.
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант! — козырнул Русаков.
Аркадий же поехал в Петроград, чтобы закончить свои дела в городе, после чего ехать во Владимир.
*2 марта 1925 года*
В кабинете директора автозавода было слегка прохладно, но это, скорее всего, вызвано не проблемами с отоплением, а недавним проветриванием — в цех проведено центральное отопление, а сквозняков нет, так как все окна новые.
— Поясните, — попросил Немиров, удобнее устроившись в кресле для посетителей.
— Никак не соответствует заявленному моторесурсу, товарищ генерал-лейтенант, — ответил Владимир Иванович Ципулин, директор ВАЗа. — В документах написано, что трансмиссия должна показывать бесперебойную работу не менее пяти тысяч километров, но проблемы начинаются уже через двести километров.
— На ошибки в чертежах вы уже всё проверили? — предположил Аркадий.
— Конечно! — ответил Ципулин. — Наши конструкторы, после детального разбора чертежей, уверяют, что всё сделано в точности, как начертано, а чертили далеко не дураки — в самих чертежах ошибок нет. Но моторесурс вот такой…
— Может, масло не то? — сделал ещё одно предположение Аркадий.
— Да мы на американском масле их испытываем, для чистоты эксперимента! — ответил на это Владимир Иванович. — И бензин проверяли, и водителей-испытателей меняли — всё одно, не хочет трансмиссия работать.
— Но в чём может быть дело? — нахмурил брови Аркадий.
— Выясняем, — пожал плечами директор ВАЗ. — Всё остальное уже готово — броневик полностью функционален, за исключением трансмиссии.
— А что именно идёт не так? — поинтересовался Аркадий.
— Судя по всему, очень быстро крошатся зубья, — вздохнул Ципулин. — Сначала грешили на металл, но мы применили цементированную сталь 10Г, поэтому дело точно не в этом. Прочностные характеристики у неё те же, что и у стали, применённой американцами…
— А это что за марка? — уточнил Немиров.
— Марганцевая сталь, ударопрочная — самое то для зубчатых передач, — пояснил директор.
— Советую вам начинать искать проблему именно в этом, ранее отметённом, варианте, — произнёс Аркадий. — Мы закажем специально для вас ту марку стали, которую используют американцы. Проведёте испытания и выясните, в чём же дело.
Вопрос со сталями до сих пор стоит остро. Отставание от передовых стран, в этом вопросе, проявляется наиболее наглядно — почему-то у Немирова возникло ощущение, что дело именно в применяемом для зубцов металле. В металлургии американцы уже давно и далеко впереди, поэтому Курчевский использовал для своей трансмиссии самые лучшие марки стали.
«Моё упущение, что не проконтролировал вопрос», — подумал Аркадий с досадой. — «Значит, наш Полезный скоро получит новое сверхсекретное задание».
Возможно, удастся вполне официально купить у Леонида патенты на некоторые стали, которые он выкупил с потрохами для нужд своих заводов — высоколегированные стали нужны как для самолётов, так и для броневиков, а Курчевский не любит тратить деньги на патентные выплаты. Во всяком случае, он создаёт себе такую репутацию.
Американские газеты называют его «королём патентов», так как Леонид покупает вообще всё, что имеет мало-мальскую перспективу. Этот образ действия ему навязал Центр, чтобы в шквале покупаемых патентов ненавязчиво провести те, которые продаются ему из СССР — так не особо видно, что он покупает что-то не особо нужное или откровенно бесполезное. А за всё это платятся доллары США, свободно конвертируемые в золото…
Из-за очень настороженного отношения Штатов к СССР, напрямую обменять доллары на золото никак не получается, поэтому Наркомату иностранных дел приходится работать через страны-посредники, которые получают доллары и обменивают их в США на золотые слитки, за свой процент. Золото едет в СССР, а доллары в США и все, вроде бы, довольны.
Но добывать золото таким путём тяжело, процент у посредников разный, поэтому доллары предпочитают тратить на покупку станков, средних предприятий и техники.
Правда, автомобильную промышленность американцы «трогать» запретили — Конгресс США принял «Закон о стратегических отраслях», который запрещает продажу автомобильных заводов и связанных с ними технологий без особого разрешения от Конгресса. То есть, ударили они будто бы по всем, но «своим» в Конгрессе легко выдадут разрешение.
Гайки закручиваются, Штаты вырабатывают своё отношение к СССР, но скоро эти гайки будут очень быстро раскручены. Осталось подождать года три-четыре…
«Вот тогда-то мы и оторвёмся», — позволил себе улыбку Аркадий.
— С шестернями и валами тоже проблемы — при пиковых нагрузках возникают микротрещины… — продолжал директор Ципулин. — А что делать — ума не приложим. Двести-триста километров и всё, прорыв…
— Я думаю, проблема кроется в материаловедении, а не в чертежах, — вздохнул Аркадий.
Он внимательно читал присылаемые с завода отчёты, копии которых до сих пор попадают ему на стол, поэтому был, скажем так, вовлечён в тему.
— Даже если так, то мы потеряем очень много времени, — вздохнул директор.
Выработка новой стали, пусть даже по полной технологической карте, займёт очень много времени и ресурсов. Впрочем, это точно стоит того.
— Да, потеряем, — согласился Аркадий. — Но у нас нет другого выхода. Время уже потрачено.
Новую трансмиссию, на имеющихся материалах, делать бессмысленно — она будет сильно хуже, не ответит повышенным запросам броневика, а также высокий моторесурс не будет гарантирован.
Немиров представил, что бы было, если бы человек вроде него, только из НАТО, оказался в 1910-е годы в США…
Во-первых, он бы, в итоге, стал долларовым миллиардером, если бы не начал глупить. В ходе этого он бы сделал себе феноменальную карьеру на оружии и бронетехнике, гораздо более яркую, чем та, которую делает сейчас Курчевский.
