Но Аркадий постарается, чтобы и работу Фёдорова не оставили без внимания — возможно, это будет отличный вариант для экспорта, впрочем, как и ПД-25.
«Торговля пушками — это всегда было выгодно», — улыбнулся своей мысли Немиров. — «Пулемёты — это не „сомнительные“ самозарядные винтовки. Пулемёты — это уважаемое оружие, значение которого уже давно понятно абсолютно всем».
Самое подкупающее в пулемёте Дегтярёва — простота. По конструкции он проще Льюиса, проще Браунинга М1919, проще Мадсена и, уж тем более, проще тех французских чудовищ. А ещё он устроен более эргономично, чем зарубежные аналоги, не говоря уже о том, что он владеет двумя фокусами, которые не знают остальные — питается с ленты и магазина, а также меняет стволы, как перчатки.
Это универсальный пулемёт, который должен быть, со стандартным стволом — в пехоте и кавалерии, с утолщённым стволом — в бронетехнике и на флоте.
Пулемёт Фёдорова, наверное, лучше продать в США, чтобы там начали эксклюзивное лицензионное производство. Аркадий уже видел, что серию ПФ-25 они не потянут — не тот уровень промышленности. У американцев тоже не совсем тот, потому что у них на разных заводах совершенно разное отношение к точности и стандартам. Стандартов федерального статуса ещё не существует, а предприятия, вступающие в какие-либо сообщества производителей, придерживались внутренней стандартизации исключительно на добровольной основе.
Ко Второй мировой точность и стандартизация прирастут многократно, но до этого ещё десять с лишним лет — это огромный путь.
А вот у кого уже есть выдающаяся точность изготовления и приверженность стандартизации чуть ли не на религиозном уровне — это германская промышленность. Но им продавать такую технологию Аркадий очень не хотел…
Армия США давно уже мечтает о хорошем пулемёте, а Браунинг дал ей свой М1919, который был неплох, но не обеспечивал достойную скорострельность, был очень тяжёл, а также не владел фокусом с быстрой заменой ствола.
ПФ-25 может заинтересовать её, ведь пулемёт очень хороший. И самое сложное в нём — это роликовое запирание ствола, а всё остальное было проще, чем у того же Браунинга М1919. Если тот же Курчевский сумеет ворваться с ним на оружейный рынок…
— Мы ещё пистолет испытать должны… — напомнил Василий Алексеевич.
Аркадий, нежно погладивший воронённую ствольную коробку пулемёта, поднял на него взгляд.
— Шпагинский? — уточнил он.
— Да, — улыбнулся Дегтярёв, после чего посмотрел куда-то за спину Аркадию. — А вот и сам Шпагин, кстати говоря.
Георгий Семёнович принёс какой-то деревянный ящик и положил его на стол, рядом с пулемётом, после чего поочерёдно пожал руки Немирову и Дегтярёву. Шпагин — человек простой, рабоче-крестьянский. За это любим и уважаем коллегами.
Но Фёдоров и Дегтярёв очень любят и уважают его совсем не за это. Шпагин, как говорят, метался между двумя «непримиримыми лагерями» конструкторского бюро, помогая то Владимиру Григорьевичу, то Василию Алексеевичу.
Помимо этой бурной деятельности он разработал усовершенствованный приклад к ППД-18, а также сконструировал накручиваемый дульный тормоз-компенсатор к револьверу системы Нагана, увеличивающий кучность стрельбы на 12–14%, что довольно-таки неплохо. Второй жизни револьверу это не дало, так как Красная Армия хочет что-то получше, но тыловые части всё ещё оснащаются Наганами, поэтому разработка была ненапрасной.
— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, — улыбнулся Шпагин Аркадию. — Здравствуйте, товарищ Дегтярёв.
— Здравствуйте, здравствуйте, — кивнул ему Аркадий.
— Здравствуйте, товарищ Шпагин, — улыбнулся Василий Алексеевич. — Готовы к испытанию?
— Уже давно, — ответил Георгий Семёнович и открыл ящик. — Я принёс сразу пять модификаций своего пистолета. Вот этот, модель № 1, стреляет стреловидными пулями 3×25 миллиметров, а вот этот, модель № 2, стреляет пулями 6,5×25 миллиметров…
Модель № 3 имела удлинённый ствол и способна стрелять обоими типами боеприпасов, но из-за тяжести затвора, для возможности стрелять стреловидными пулями, на ствол необходимо накрутить дульный ускоритель, (2) который и даст необходимую энергию для отдачи ствола.
А модель № 4 и модель № 5 использовали патрон 7,63×25 Маузер, но модель № 5 способна стрелять в автоматическом режиме, питаясь при этом из «улиточного» магазина, созданного по образу и подобию магазина от «артиллерийского» Люгера, но под маузеровский патрон.
Надёжность у этого магазина отвратительная, поэтому Фёдоров запретил Шпагину адаптировать его под другие калибры — это бесперспективно. Георгий Семёнович решил, что да, бессмысленно, поэтому занимается сейчас разработкой двурядного магазина на 25 патронов для модели № 3.
Он верно понял, что армия хочет что-то универсальное, чтобы можно было быстро разрядить в противника как можно больше пуль.
Длина ствола у всех моделей, кроме модели № 3, оснащённой 150-миллиметровым стволом, составляет 140 миллиметров, стандартный магазин вмещает 10 патронов, а вес без патронов составляет от 900 до 1020 грамм. Тяжеловато для оружия постоянного ношения, но чуть легче Кольта. А самое главное — это полностью своё изделие. Каждая деталь изготавливается в СССР, никаких внешних поставок.
Испытатель, какой-то старший сержант, имени которого Аркадий не знал, повинуясь знаку от Шпагина, вытащил из ящика модель № 1, зарядил её магазином со стреловидными боеприпасами и встал на огневой рубеж.
Дегтярёв дал знак сигнальщику и на вышках подняли красные флажки — так все будут знать, что ведётся стрельба.
Стрелял пистолет сравнительно негромко, а пули, как видел Аркадий, ложились очень кучно.
— Испытывали убойность на баллистическом геле, — поделился сведениями Дегтярёв. — И убойность лишь чуть ниже, чем у моего ППД.
Баллистический гель — это тоже рецепт от «внешней разведки». Ничего сложного в его изготовлении не было — нужен был лишь желатин, который уже давно выпускается в промышленных количествах.
До этого оружие и боеприпасы испытывались на трупах, что, по мнению Аркадия, несколько неэтично, ну и согласования занимают много времени, поэтому он внедрил на каждом оружейном заводе производство мишеней из баллистического геля, что всё существенно упростило.
В Туле кому-то пришло в голову, что можно отливать из желатина копии органов, а также помещать внутрь гипсовую имитацию костей, для уточнённого понимания повреждений, наносимых пулей.
И первые же стрельбы по довольно точной имитации тела человека дали пищу для размышлений не только конструкторам-оружейникам, но и участвовавшим в разработке тела врачам.
При скоростной съёмке была обнаружена своеобразная ударная волна, возникающая в геле после попадания высокоскоростной пули. При попадании в труп такого не увидишь, а прозрачный желатиновый гель даже сохраняет границы этой загадочной ударной волны.
В Коврове, где первоначально испытывали гель, этому значения не придали, это ведь оружейные конструкторы, а не медики, поэтому открытие засчитали Туле.
— Без задержек, — сообщил старший сержант. — Уложил в поле «9».
— Переходи к модели № 2, — кивнул ему Шпагин.
Испытатель зарядил пистолет магазином с патронами 6,5×25 миллиметров, взвёл затвор и открыл огонь по новой мишени.
То, о чём Аркадий знал уже давно, стало научной сенсацией в области баллистики, медицинское сообщество начало изучать явление, поэтому даже в Ковровский оружейный завод приехала делегация от Семашко. Самому Николаю Александровичу до этого особого дела нет, ведь у него хватает проблем с организации принципиально новой системы здравоохранения, но заинтересованных учёных он, через свой наркомат здравоохранения, в Ковров послал.
Медики, в цеху по изготовлению мишеней, конструируют желатиновых людей, чтобы потом проверять на них действие пуль, холодного оружия и гранатных осколков. А ещё они хотят, чтобы в оружейный завод привезли миномёт…
Теперь можно было не сомневаться, что к войне у советских врачей сформируется полноценная школа по изучению боевых травм. Это очень положительно скажется на качестве и скорости лечения раненых, а также убавит количество белых пятен в этой области.
