*10 ноября 1932 года*
— Поздравляю, мистер президент, — протянул Леонид руку Франклину Рузвельту.
— Благодарю вас, мистер Курчевский, — улыбнулся ему новоиспечённый президент и ответил на рукопожатие. — Если бы не ваша поддержка…
— Да разве это поддержка? — усмехнулся Леонид. — Это я так, чем смог.
— Вы смогли очень многое, — произнёс Рузвельт. — Насколько я помню, мы должны были обсудить некий приватный вопрос…
— Да, — кивнул Курчевский. — Но…
Тут к президенту подошёл губернатор штата Висконсин, Альберт Шмедеман, растёкшийся в старательных поздравлениях. Рузвельт принял их, после чего поехал прочь из зала, а Леонид последовал за ним.
Они вошли в сигарную комнату, где Леонид сразу же распечатал пару сигар.
— И что за вопрос? — поинтересовался Рузвельт, задымив сигарой.
— Он касается «Нового курса», о котором вы говорили на своих предвыборных речах, — ответил Курчевский, выпустивший колечко дыма. — Да, программа выглядит очень смело, но мне видится, её можно улучшить. Есть у меня несколько идей…
— Например? — нахмурился президент.
Критику он не любил, как и все, но, в отличие от многих, был способен воспринимать её — это очень редкое качество.
— Необходимо больше социальных реформ на первом этапе, — сделал предложение Курчевский. — Всё то, что дали своим рабочим наши, скажем так, конкуренты, и ещё чуть-чуть сверху. И нужно действовать сразу и смело. Зачем ограничиваться парой проектов по борьбе с безработицей, когда можно начать десяток? У меня есть много идей, но самая главная, по моей теории, может оживить нашу застывшую экономику…
— Что за идея? — поинтересовался Рузвельт.
В дверь деликатно постучали.
— Да? — спросил президент.
— Виски, сэр? — заглянул чернокожий дворецкий.
— Неси, Джеральд, — кивнул Рузвельт.
Дворецкий закрыл за собой дверь.
— Так что за идея? — спросил президент.
— Инфраструктурные проекты, — улыбнулся Леонид. — Как я это вижу? Строим, скажем, длинную автомагистраль, по которой будут ездить сонмы грузовиков. Вдоль неё мелкие предприниматели обязательно откроют магазинчики, закусочные и заправки. Малый бизнес начинает оживать. Проводим магистрали до стратегически важных городков, в самих городках строим больницы, школы, полицейские участки, инвестируем в местные предприятия — туда потянутся люди, людям социальные гарантии, а дальше всё заработает…
Придумал он всё это не сам. Он просто выполняет программу Центра — отсюда такие странные, на первый взгляд, идеи. Центр ещё никогда не ошибался, поэтому Курчевский сам верил в то, что говорил…
Он рассказал об идеях массового жилищного строительства, о льготных ипотеках с государственной гарантией, о талонах на еду, о закупочных интервенциях и государственном контроле цен товаров первой необходимости.
— Вы говорите, как большевик, — усмехнулся Франклин Рузвельт.
— Я же не предлагаю национализацию предприятий, — парировал Леонид. — Я предлагаю незначительное ужесточение контроля, чтобы выправить критическую ситуацию. Когда кризис спадёт, государственное участие можно будет радикально сократить.
— Это интересный подход, — после недолгой паузы изрёк президент. — Впрочем, нечто подобное я обдумывал и сам…
— Сейчас вам может показаться, что я ещё больший большевик, но… — начал Курчевский. — … следующим шагом должны стать массовая электрификация и массовое образование.
— Ха-ха-ха! — засмеялся Рузвельт. — Не владей я информацией о вашем финансовом состоянии, я бы заподозрил в вас коммуниста…
— Это то, что нужно для спасения Америки, — заявил Леонид.
— И, разумеется, эти все проекты предполагают ваше непосредственное участие? — уточнил президент.
— Необязательно, — покачал головой Курчевский. — Но было бы неплохо.
Рузвельт удовлетворённо улыбнулся. Видимо, предыдущие слова породили в нём крохотную толику сомнения — всё-таки, коммунистов очень боятся, ведь их в США немало…
— Я бы хотел поучаствовать в строительстве дамб, — добавил Леонид.
— Это можно устроить, — кивнул президент. — При условии, что ваш финансовый вклад составит не менее 20% в каждой дамбе. Тогда я не вижу никаких препятствий вашему внеконкурсному участию в их строительстве.
— 15%, — сделал предложение Курчевский.
— 17,5% — сделал контрпредложение Рузвельт.
— Сделка, — улыбнулся Леонид.
Это очень большие деньги, ведь дамба — это крайне дорогое удовольствие, но зато последующий «выхлоп» оправдает все затраты. И у Курчевского есть средства, чтобы вкладываться в столь крупные проекты.
Дворецкий Джеральд прикатил сервировочную тележку, на которой стояли бутылка виски, стаканы и несколько блюд. Мастерскими движениями он разлил напиток по стаканам и расставил блюда на столике, после чего удалился.
— Подробности проектов можем обсудить позднее, — произнёс президент, нюхая напиток.
— Тогда я должен сказать о «Бонусной армии», — озвучил следующую тему Леонид, взяв свой стакан. — Я уже начал решать проблему за Гувера — я расширил набор в свои строительные компании, с приоритетом для участников марша.
Марш «Бонусной армии» — это шествие ветеранов Великой войны и их семей, а также сочувствующих, состоявшееся в конце июля этого года. По сути, это был голодный марш, ведь ветераны вышли не просто так — многие из них остались без работы, что ставило их перед лицом голодной смерти.
Закон от 19 мая 1924 года обещал им выплаты пособий от государства, но только после 1945 года — они вышли на марш с требованием выплатить эти «бонусы» немедленно. Естественно, никто ничего выплачивать не собирался, поэтому Гувер применил силу. Генерал Макартур подавил это невооружённое выступление с помощью пехоты, кавалерии и танков.
Объяснялась такая острая реакция администрацией Гувера очень просто: это всё заговор коммунистов, желающих поднять восстание в каждом городе США и захватить власть в Капитолии. Но будь это правдой, Курчевского бы, наверное, предупредили…
И он увидел в этом отличную возможность. Ветераны зарубежных войн, лишённые работы и поставленные на грань выживания. Он решил отобрать лучших из них и нанять в «Царскую стражу», у которой, как ему кажется, скоро появится очень много работы…
Ну и стройки, заводы — эти люди готовы работать почти за любые деньги.
Конечно, рабочих рук сейчас полно повсюду, но конкретно эти доведены до отчаяния. И это самая лучшая аудитория для придирчивого работодателя.
— Я намекаю ребятам, что это никакой не Гувер… — произнёс Леонид. — У них складывается впечатление, что это делает Рузвельт, уже сейчас, до вступления в полномочия…
— М-м-м, — протянул президент. — Я рад, что мне не придётся решать эту проблему после 4 марта.
Инаугурация и вступление в должность президента США в этот раз будут по-старому, то есть 4 марта, но в марте этого года Конгресс предложил 20-ю поправку к Конституции США, которая существенно сократит период «хромой утки», (4), а также регламентирует, наконец-то, случаи безвременного выбытия избранного, но ещё не действующего президента. Когда поправка будет принята, закроется окно неопределённости — если того же Рузвельта пристрелят до 4 марта, то за него в должность вступит его вице, а до этого было решительно непонятно, что делать.
— И ещё один вопрос, — произнёс Курчевский, долго колебавшийся, нужно ли поднимать эту тему.
Он сделал глоток горячительного напитка из стакана.
— Какой вопрос? — посмотрел на него президент.
— СССР и его золото, — решился Леонид.
— Кто о чём, а мистер Курчевский о деньгах… — усмехнулся Франклин Рузвельт. — Ваши выгоды понятны — вы хотите получить их золото, но каковы выгоды для США?
— Все эти масштабные инфраструктурные проекты нужно будет чем-то оплачивать, — пожал плечами Леонид. — Сотни тонн золота, которое они готовы отдать нам за заводы и различную технику — это средства, за счёт которых мы сможем профинансировать всё необходимое и даже больше. Не находите, мистер президент?
