Здоровенные мягкие диваны в золотисто-рыжих тонах, газовый камин, сверху на полке ваза с фрезиями. Старинные деревянные столы, за которыми можно делать уроки. Повсюду девчоночье барахло: ленточки и резинки для волос, лак для ногтей, журналы, бутылочки из-под воды, надорванные пакетики со сладостями. Со спинки стула свисает зеленый шарф с узором из белых маргариток, тончайший и легчайший, как вуаль невесты, он колышется даже при самом слабом движении воздуха. Лампы, реагируя на датчик движения, вспыхивают, как предупредительные сигналы, совсем не гостеприимно. Эй, ты. Я слежу за тобой.
Две ниши со встроенными книжными шкафами, от пола до потолка, и каждая полка плотно набита книгами.
— Твою ж мать, — буркнула Конвей. — Не могли просто поставить здесь телик?
Звонкие детские голоса в коридоре, дверь позади нас распахнулась. Мы резко обернулись, но эти девчонки гораздо младше нашей компании. Трое, толпятся в дверях, пялясь на меня. Одна хихикнула.
— Кыш, — спокойно скомандовала Конвей.
— Мне нужны мои угги!
Малышка показала рукой на свое имущество, Конвей взяла обувку, сунула хозяйке:
— А теперь валите отсюда.
Они попятились. И начали взволнованно перешептываться еще прежде, чем я закрыл дверь.
— Угги, — проворчала Конвей, доставая перчатки. — Эти чертовы штуки надо вообще запретить.
Да, перчатки. Если книга и ключ действительно существуют, отпечатки могут иметь значение.
Каждому по шкафу. Пальцем по корешкам, снять и положить на пол первый ряд книг, проверить второй. Быстро, в стремлении вытащить на поверхность что-нибудь значительное. И пускай нашедшим буду именно я.
Конвей заметила и девчачий интерес, и смешки или просто почуяла неладное.
— Следи за собой. Я тебя, конечно, дразнила, но ты и впрямь выплясываешь перед этими девицами. В таком возрасте они так и норовят в кого-нибудь втюриться и тренируются на каждом более-менее приличном существе мужского пола, до которого могут дотянуться. Заходил в учительскую? Думаешь, случайно все учителя-мужики противные уроды? — Она покачала головой. — Это чтоб меньше с ума сходили. Несколько сотен девиц, уровень гормонов на грани взрыва…
— Я не Джастин Бибер. И не намерен устраивать тут беспорядки.
Радостное фырканье.
— Тут и не нужен Джастин Бибер. Ты не урод, тебе не шестьдесят — вполне достаточно. Они хотят романтических переживаний — отлично, используй это. Только не оставайся наедине ни с одной из них.
Я вспомнил, как Джемма клала ногу на ногу а-ля Шэрон Стоун.
— И не думал даже.
— Погоди-ка, — совсем другим тоном, и я подскочил, не отдавая себе отчета, — вот она.
Нижняя полка, задний ряд книг, незаметна среди ярких цветных корешков. Обшарпанный старинный переплет. Святая Тереза из Лизьё: Маленький Цветочек и Малый путь.
Конвей осторожно, кончиком пальца, вытянула книгу. Вместе с облаком пыли. На обложке фотка, сепия, молоденькая пухлощекая монахиня, тонкие губы изогнуты в улыбке, то ли пугливой, то ли блудливой. Сзади переплет прилегал неплотно.
Я двумя пальцами аккуратно взял книгу за верх и низ, пока Конвей приоткрывала ее. Уголок форзаца загнут и заклеен скотчем, образуя треугольный кармашек. Внутри ключ.
Мы к нему не прикоснулись.
Конвей сказала, будто отвечая на мой вопрос:
— И все равно рано устраивать шум. У нас пока нет ничего определенного.
Вроде настал момент поднимать кавалерию: следовательская группа прочесывает школу, криминалисты сверяют отпечатки пальцев, социальные работники дежурят на допросах. Это вам не фотка с запиской, где вероятность пятьдесят на пятьдесят, что скучающая девочка-подросток пытается привлечь к себе внимание. Тут очевидный факт: девочка, которая могла находиться на месте убийства, — а возможно, четыре девочки. Или вообще все восемь.
Если Конвей вызовет подмогу, ей придется продемонстрировать О’Келли все новые обстоятельства, которые оправдают бюджетные расходы на пока не раскрытое дело. И — та-дам, с головокружительной скоростью я буду отправлен обратно в свой отдел, к Конвей приставят опытного напарника с солидным послужным списком, О’Гормана или другого подхалима, а он уж найдет способ вписать свое имя в отчет о раскрытии, если раскрытие все-таки состоится. Благодарю за помощь, детектив Моран, увидимся в следующий раз, когда кто-нибудь положит вам прямо в руки очередной жирный шанс.
— Мы же не знаем наверняка, — сказал я, — что это ключ от двери в главный корпус.
— Вот именно. У меня в управлении есть копия подлинного ключа, я смогу сравнить. А до тех пор я не намерена ставить на уши половину отдела ради ключа, который может оказаться ключом от буфета чьей-нибудь бабули.
— И мы ведь только из той эсэмэски знаем, кто и когда его спрятал. Может, в прошлом мае его вообще тут не было.
— Может, и так. — Конвей прикрыла кармашек. — Я хотела прошерстить это заведение сверху донизу. Босс запретил. Сказал, нет доказательств, что в этом деле замешан кто-либо из Килды. Иными словами, все эти понтовые мамочки и папочки будут биться в истерике, если какие-то грязные детективы начнут рыться своими лапищами в нежном бельишке их драгоценных дочурок. Так что да — возможно, если бы и искали, то никакого ключа не нашли бы.
— Почему Джоанна с компанией не убрали его отсюда за столько времени? — удивился я. — Почему не выбросили подальше, когда Крис был убит и полицейские начали расследование?
Конвей бережно закрыла книгу. Умеет ведь действовать осторожно, когда надо.
— Видел бы ты, что здесь творилось после убийства. Девчонок не оставляли без присмотра ни на секунду — вдруг из шкафа выскочит Ганнибал Лектер и сожрет их мозги. Они даже в сортир впятером ходили. Повсюду наши ребята, училки патрулируют коридоры, монашки квохчут, а стоит кому-нибудь заметить хоть что-то странное, все орут и сломя голову несутся на улицу, как при пожарной тревоге. И вот с этим, — она указала пальцем на книгу, не прикасаясь, — самое разумное было оставить где лежит, не рисковать, привлекая к себе внимание. Через несколько недель учебный год закончился. А когда девицы в сентябре вернулись, они уже были ученицами четвертого года, и ни кода для гостиной третьего у них не было, ни уважительной причины там находиться. Вернуться за ключом было гораздо рискованнее, чем оставить его на месте. Как думаешь, насколько часто берут читать эту книжицу? Какова вероятность, что кто-нибудь обнаружит ключ или — даже если и так — догадается, что это такое?
— Если Джоанна или кто еще так и не выбросила ключ, есть шанс, что она и отпечатки не стерла.
— Угу. И мы их снимем. — Конвей достала из сумки пластиковый пакет для вещественных доказательств, встряхнула, раскрывая. — Кто, по-твоему, прислал СМС? Из компашки Холли никто не в восторге от Джоанны.
Она придержала пакет открытым, пока я бережно, двумя пальцами, опускал в него книгу.
– "Кто", — ответил я, — меня не особенно беспокоит. Я хотел бы знать — зачем.
— Моя грозная речь про опасность была недостаточно убедительна? — покосилась на меня Конвей, укладывая книгу в свою сумку.
— Вполне. Но тем не менее сама по себе она бы не убедила никого написать нам про ключ. Чего здесь бояться? С чего бы убийце охотиться за ней только потому, что ей известно про ключ?
— Если только… — Конвей медленно, палец за пальцем, стягивала перчатки. — Если только убийца не Джоанна.
Впервые было произнесено вслух имя предполагаемого убийцы. Оно просвистело в воздухе, вздыбив ворс на диване, всколыхнув шторы.
— Ты босс, тебе виднее, — сказал я. — Но лично я бы пока на нее не ставил.
И приготовился получить по носу. И не получил.
— Да и я тоже. Если ключ спрятала Джоанна, ее свита в курсе. С кого хочешь начать? Элисон?
— Лучше Орла. Элисон, конечно, более нервная, но сейчас нам это ни к чему. Чуть надавишь, начнет рыдать, жаловаться папочке и испортит нам всю малину. — Конвей дернула бровью на "нам", но промолчала. — Орла поустойчивее и при том вполне бестолкова, чтоб мы могли заморочить ей голову. Я бы начал с нее.
