— Чё там такое случилось? — спросил Илья. Он бедненький даже жевать перестал. Зато мне досталась сочная ватрушка, за которой он так и не дотянулся.

— Обухов срочно к себе вызывает, — ответил я и с восторгом наблюдал, как из руки Юдина последний эклер падает на пол, а крем разлетается во все стороны, в том числе и на его туфли.

После неожиданного звонка секретаря самого господина и «великаго кнеже» Обухова, я выдворил из кабинета Юдина, быстро допринимал оставшихся пациентов и сказал регистраторам, чтобы ко мне больше никого сегодня не записывали и не оформляли. Такси вызвал ещё до того, как снял халат, поэтому оно ждало меня перед воротами, когда я вышел на улицу. Ветер значительно уменьшился, но снегопад продолжался. Нетипичная погода для середины ноября, хотя бывает и хуже. По пути к больнице Обухова что только не передумал, лучше бы взял с собой книгу почитать, чем морально накручивать себя. Если он меня так экстренно вызвал, что-то не совсем так, как хотелось бы, скоро будет известно.

В холле перед кабинетом никого не было, в приёмной сидели двое по разным углам, значит не вместе. Наверно я зря так торопился. Увидев меня, секретарь указал пальцем на вешалку, где можно оставить пальто и шляпу, потом сразу на дверь, чтобы я заходил. Никаких лишних слов, как регулировщик на перекрёстке. Отлично, больше не буду заниматься самоедством и грызть ногти, поздно.

— Добрый день, Степан Митрофанович! — бодро приветствовал я и остановился в нескольких шагах от его стола, ожидая дальнейших указаний.

Главный лекарь выглядел таким же уставшим и озабоченным, как в прошлый раз. Такое впечатление, что, когда я вышел, время в кабинете остановилось, а теперь я вернулся и оно снова пошло.

— Может и добрый, — буркнул он и указал мне на стул напротив него. — Общались мы тут с некоторыми коллегами по поводу твоего предложения.

Он на некоторое время замолчал, а я напрягся в ожидании чего-нибудь нехорошего. Такое впечатление, что он уже забыл о моём присутствии, углубившись в анализ таблиц и графиков.

— Я слушаю вас, Степан Митрофанович, — не выдержался я, когда пауза чересчур затянулась.

— Чё ты слушаешь? Не торопи! — раздражённо отреагировал он на мою фразу. — Разговор начал даже не я, а Захарьин. У него видимо всё это копилось в желчном пузыре и сегодня утром произошло истечение. Он настаивает на повторном проведении заседания коллегии с целью уличить тебя в мошенничестве. Мол то как ты заживляешь раны антинаучно и неправильно. И что маг-лекарь из тебя никакой, что нужно отнять лицензию навсегда или отправить на обучение повторно.

— Очень интересно, — пробормотал я, стараясь удержать выбегающие наружу ледяные мурашки, но тщетно. В тёплом уютном кабинете я ощутил охвативший меня арктический холод. — И что же меня ожидает?

— На повторное слушание ты не пойдёшь, успокойся, а то уже бледный сидишь, как снеговик, — ухмыльнулся Обухов. — Работай себе дальше. Хоть у Захарьина и есть большие люди в Москве, но, пока что я его начальник и по-другому не будет. А вот с продвижением твоей методики на официальном уровне пока придётся отложить.

— Надолго? — спросил я, надеясь услышать хоть какой-то ответ. Лучше узнать даже про очень большие сроки, чем полное «нет».

— Ничего не могу тебе на это ответить. О проведении заседания коллегии с голосованием по поводу твоего предложения я не стал даже говорить. Судя по настрою Ярослава Антоновича, он будет стоять насмерть, а скорее всего подключит к процессу своих москвичей. Тогда и я полечу в тартарары за попытку распространения ереси, — сказал Обухов, отодвинул стопку документов и теперь оценивающе смотрел мне в глаза.

Интересна моя реакция на такие новости? Да пожалуйста!

— Не надо заранее так расстраиваться, — хмыкнул он, увидев, как я поник. — Мне нравится твоё стремление, твоя энергия и твой задор. Таких людей встречаешь не часто. Тебе просто нужно немного помочь, и ты горы свернёшь ради любимого дела. Лично я в твоём предложения ничего плохого не вижу, иначе даже не стал бы с тобой об этом разговаривать. Тем самым человеком, который поможет свернуть горы и даст тебе в руки нужный инструмент, пока что стану я.

Охренеть! Сам Обухов, главный лекарь Санкт-Петербурга, несмотря на сомнительность в плане всеобщего неодобрения элитой предложенной мной затеи и риска попасть под репрессии, хочет помочь мне продвигать науку и медицину в массы! Значит я не зря всё это затеял. Будет трудно, хлопотно, но мы прорвёмся. Особенно с таким покровителем.

— Ну вот, уже мне твой вид больше нравится, — улыбнулся Степан Митрофанович. Он просто сидел и читал меня, как букварь. — У меня есть для тебя интересное предложение, от которого, я практически уверен, ты не откажешься. Несмотря на негативные воспоминания о том, о чём я говорю.

— Заинтриговали, — сказал я, пытаясь хоть как-то сдерживать расползающуюся по лицу улыбку.

— Я имею ввиду лечебницу «Святой Софии», — сказал он и снова молча уставился на меня. А у меня непроизвольно дёрнулся левый глаз, ему на радость. Хохотнув, он добавил, — знал, что ты оценишь. Так вот в чём твоя задача. Ты присмотрись к работе этих народных целителей, посиди с ними на приёме, разберись в их схемах лечения. Потом начни им объяснять свои методы. Практически уверен, что заживлять небольшие ранки они смогут уже в первый день. И мне ещё нужен от тебя отчёт по следующей форме; диагноз, лечение, сроки, результат. И это должно быть посчитано на одинаковых группах пациентов до и после проведения учёбы, чтобы понять динамику. Всё понял?

— Да, ваше сиятельство, — кивнул я, уже начиная строить в голове планы. — Когда можно будет приступать?

— С тобой свяжется мой секретарь, всё расскажет.

— А мне можно будет совмещать с работой в клинике у отца? Просто двое пациентов с запущенными опухолями у меня регулярно наблюдаются.

— И с какой целью? — удивился Обухов.

— Убираю образования порционно, иначе пациентам будет очень тяжело вплоть до летального исхода. Первому убрал почти половину, так на следующий день ему сильно поплохело

— Молодец, — кивнул он. Верю. По правильному пути идёшь. Ну а теперь брысь отсюда, не мешай мне работать! Жди звонка.

Последние слова он сказал в расслабленном шутливом тоне и я позволил себе выдохнуть. Раскланявшись на прощание, я вышел из кабинета, радостно похлопал по плечу секретаря, что ввело его в кратковременный немой ступор, оделся и пулей вылетел на улицу. А всё в итоге не так уж и плохо получается. Даже, я бы осмелился сказать, хорошо. Именно так я и планировал начать распространение методики. Правда надеялся, что не придётся делать это подпольно. А чему тут удивляться, если это уже было подвергнуто гонению и сожжению на костре, то кто сказал, что сейчас будет легко? Это Ярославль меня подкупил своей открытостью. Да и там местная коллегия не одобрила, учеба состоялась только благодаря главному лекарю клиники. Короче, всё путём!

Я взял в руки телефон и уже собирался вызвать такси, как он зазвонил. Это был главный полицмейстер. Внутри похолодело. Что ему интересно от меня надо? Уже вроде все дела утрясли, любимый город может спать спокойно.

— Александр Петрович, — голос Белорецкого был очень напряжённым и взволнованным. — Вы сейчас где?

— Только что вышел от Обухова, — ответил я и волнение полицмейстера полностью передалось мне. — А что, что-то случилось?

— Оставайтесь на месте, мы сейчас подъедем, тогда я всё объясню.

Вот замечательно, а я тут планов настроил. Сто процентов, какая-то гадость произошла, нутром чую. Чтобы не замёрзнуть, я ходил перед крыльцом из стороны в сторону, выглядывая, не едет ли откуда полицейская машина. Когда я это увидел, сразу подумал, что случился локальный армагеддон. Но причём здесь я? В мою сторону ехал целый кортеж из трех патрульных машин и двух бронированных микроавтобусов. Вторая по счёту машина остановилась точно напротив меня, опустилось стекло передней двери, и я увидел Белорецкого собственной персоной.