Как бы всё состояние здесь не оставить.

— А у вас есть что-нибудь пробуждающее потухший дар? — обратился я к торговцу, хотя сам уже прикипел взглядом к боевым артефактам.

Безымяныш вернулся домой и снова отрубился. Проснулся, уже когда в комнате посветлело. Перевернулся на бок и замер. Справа спиной к нему лежала Лидия. Одеяло сползло, открыв пухлую аппетитную попку в коротких шортиках.

Парень на секунду прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Перевернулся на другой бок и едва сдержал страдальческий стон. Айгуль лежала к нему лицом. Её сдавленная плечами грудь смотрелась словно специально позу подобрали для фотосессии в эротическом журнале.

«Всё в порядке», — начал успокаивать себя японец. «Я справлюсь. Это всего лишь очередное испытание. Я закаляю силу воли», — медленно проговаривал он про себя.

Безымяныш прикрыл глаза, но увиденное не уходило из памяти. Тогда он встал, взял полотенце, чистые вещи, саблю и направился к выходу, и дернул же черт, глянуть на Мальту.

Одеял не хватало, и они отдали свои гостям. Девушка спала в теплом кимоно, но солнце уже поднялось и стало жарковато. Халат совсем малость распахнулся, открывая такие заманчивые виды. Парень сглотнул и, повторяя мантру про силу воли, вышел на улицу.

«Спасибо, что Джи-А уехала, а Василиса в другом доме», — пронеслась в голове мысль.

Харубан глядел словно с издевкой.

Безымяныш оставил вещи у душа, а саблю на столбе для отработки ударов, вышел за ограду и побежал к берегу. Надеялся застать Джисон за работой, но её кооператив, видимо, сегодня ныряет где-то далеко. Парень сделал подъемы камня от груди и рванул в гору.

Вернулся домой. Сердце стучало в висках. Все ещё спали. Хотя показалось, в малом доме девчонки уже шептались.

По всей ограде валялись перья, а под харубаном в ужасающей позе скрючилась мертвая ворона, словно ползла к каменному деду на переломанных крыльях в надежде, что он её спасёт.

— Кабан, ну ты совсем озверел, — прошептал японец, укоризненно глядя на голубя.

Безымяныш поборолся с искушением перебросить дохлую птицу через забор. Всё равно соседи принесут им же. Ни у кого в округе таких бешеных питомцев нет, которые способны на подобную жестокость. Он спрятал тело, оставив перья, дабы гости знали, какой кошмар клянчит у них крошки.

Японец отжался до упора, пощупал нагретый солнцем круглый камень и уселся. Это раньше, когда табур циркулировал по телу, можно было сидеть на нем без последствий, а сейчас, только если теплый будет.

Парень принялся взывать к дару. К каждой стихии по очереди. Сначала ветер, потом молния, затем просто попытка пробудить чистую силу без окраса специализации. И так двадцать раз. Всего шестьдесят повторений. Ушло на упражнение не больше пяти минут.

В обоих домах уже завозились. Да и в палатке шуршали спальники, поэтому он без боязни разбудить начал отрабатывать удары столбе. Верхняя часть его была обмотана мягким материалом, впрочем, всё равно костяшки пока болели.

Поначалу он жутко стеснялся, но теперь уже привык и даже перестал казаться себе таким неуклюжим.

Джеб. Кросс.

Джеб. Кросс. Хук.

Джеб. Кросс. Лоу.

Пока господин показал только простейшие комбинации, но их надо довести до идеала, тогда можно будет двигаться дальше. Он вспомнил о собственном бессилии и с двойным остервенением стал колошматить столб, пока кулаки не расквасились в кровь.

Затем Безымяныш вытащил саблю из ножен. Аккуратно стал вращать, приучая кисти к весу оружия. Его детская мечта — самурайский меч. Он даже Клинок Зевса пытался на него похожим делать, правда, так ни разу и не получилось.

Он неспеша начал делать шаги, позволяя оружию диктовать, куда ступить и как повернуться. Металл разрезал воздух. Приятное ощущение, если закрыть глаза, можно даже представить, что это ветряная техника ближнего боя.

Хлопки в ладоши заставили его остановиться. Он глянул на хлопающую Василису.

— Очень здорово смотрится. Будто сцену из театра кабуки посмотрела, — восхищенно сказала она.

Безымяныш смущенно поклонился, убрал саблю и ушел в душ. Пока женщины колдовали с завтраком, он успел переодеться. Приём пищи организовали в русском стиле. Яичница, колбасы, сыр, поджаренный хлеб, нарезанные огурцы с помидорами, печенье и конфеты.

Поначалу шла болтовня ни о чём. Затем парень односложно отвечал на задаваемые охраной вопросы про остров. Их интересовали исключительно практические вещи. Номера экстренных служб и у кого в случае ЧП можно попросить безопасное укрытие или иной помощи.

Юной дворянке это надоело.

— Итак, господин Безымяныш, — перехватила поводья диалога Василиса.

— Просто Безымяныш.

— Итак, господин просто Безымяныш, а не поведаете ли вы вашей скромной гостье, как получили эти шрамы. Если вам, конечно, будет комфортно. Кажется мне, за ними кроется интересная история.

— Их мне оставил господин Ен, когда я пытался его убить… — ответил парень. — Остальное поведаю позже. Мне на учебу пора.

Василиса распахнула рот от такого поворота событий. А Безымяныш с торжествующим превосходством ускользнул. Вернулся с раскрытым ранцем. Взял, оставленную вчера книгу и пистолет из панели под полом.

— Вы что положите это в рюкзак? — удивилась Рысева.

— Нет, конечно! Как вы могли такое подумать⁈ — совершенно искренне возмутился парень. — Кобура ведь есть. — задрал он школьный пиджак, чтобы продемонстрировать.

Артефакты были трех классификаций. Для табурщиков, для обычных людей и универсальные.

При этом делились на несколько категорий.

Древние — созданные до нашей эры. Они выглядят так, будто и не людьми придуманы. Их свойства часто остаются неизвестны, обычно являются либо музейными экспонатами, либо вовсе запертыми в экранированных хранилищах. На всякий случай, мало ли что вещь умеет на самом деле.

Второй тип в народе называется «Нулевой Год». То есть все, что созданы с нашей эры и до конца пятнадцатого века. Зачастую они похожи на обычные вещи, и можно понять их принцип работы путем недолгих и опасных экспериментов.

Было когда-то ремесло, которое передавалось от одного мастера к другому, пока последний из них не почил. А потом всё. Технологию утеряли, а может, это был особый дар. На Руси, к слову, артефакторика загнулась в первой половине тринадцатого века во времена нашествия степняков. В общем, пользуемся по большей части старьём.

И последние — новодел. Всё, что с начала двадцатого столетия и до наших дней. Зачастую это дикая кустарщина. По большей части переделка старых артефактов. То есть, условно есть кусок золота зачарованным кем-то несколько тысяч лет назад на лечение головной боли, из него делают десять сережек и вот тебе артефакт. Хотя по факту, это просто распилка материала с неразрушаемым свойством.

Есть в привычной теории деления артефактов и исключения. Например, некоторые африканские племена умели делать луки, стрела из которых пробивала табурный доспех. Причем это задокументировано. Пока колонизаторы не явились, имелась какая-то технология. Но всё было похерено.

— Пробуждающее потухший дар, — про себя повторил торговец на английском. — Интересный запрос. А как вас зовут?

— Вася, это мои спутники. Д…Даша и Димон.

Продавец лишь чуть наклонил голову и поджал губы, мол, понимаю.

— Моё имя Митхун Хань.

Клан Хань, надо же. По-своему феномен. Искусственно созданный клан. Изначально потомки двух бастардов императорских родов Китая и Индии. Они до сих пор решают конфликты на границе, но теперь еще и во многом контролируют торговлю.

Известные миротворцы. Знамениты тем, что играют роль посредников при стычках кланов слонов и драконов. А грызутся тут в некоторых районах даже внутри семей иногда так, что мы порой в междоусобицах добрее к друг другу.

— Рад знакомству, господин Хань.

— Ваша проблема достаточно редко встречается в этом веке. Не так теперь воспитывают, мало тех, кто за род себя досуха выжимает.