Юра оглянулся и чуть не заорал от неожиданности. Лысый шел за ним, шатался, как расстрелянный партизан, но не падал и брёл, подволакивая ноги и ускоряясь. Без крыльев, на одной злобе и силе воли.

Юра когда-то и сам был таким. Чисто на инстинктах передушил десятки бездомных девок и ни разу не попался ни мусорам, ни копам. А потом он почувствовал силу крыльев и отдался им весь до последней капли крови и теперь когда они не могли помочь, он не мог себе помочь сам. А этот лысый окровавленный шел за ним не останавливаясь. Да он бля, настоящий маньяк!

Очканавт оглянулся и заорал. Очки слетели с носа и остались лежать там где упали, а маньяк резко поднялся и ускорился, волоча крылья за собой как десантник парашют. Чего он испугался неясно.

Андрей похолодел и обернулся, предвкушая дерьмо которое сейчас восстанет за спиной. Никого не было. Андрюха постоял покачиваясь и посмотрел вверх — никто не летел к ним. Чего этот хер испугался? Андрюха развернулся и продолжил погоню.

Дверца машины не закрыта и Юра схватился за ручку, когда его цапнули за плечо. Обернулся щурясь, без очков не видно ни черта, только округлое лысое яйцо с красными разводами, которое увеличивается и приближается.

— Отцепись от меня! — взвизгнул Юра плаксиво по-бабски (таким тоном обращались к нему перепуганные бомжихи раньше) и вырвал руку. Потянулся к дверке, когда его схватили за шиворот и потянули вместе с воротником в сторону противоположную авто. Боль и удушение вынудили отпустить дверцу, которую он даже толком не разглядел, глаза без очков долго привыкают работать и прицеливаться. Как в тумане Юра побежал назад, хрипя нырнул вниз выскакивая из верхней одежды и проделал это так ловко, но удивляться времени не было. Лысый остался с носом и с чужой окровавленной одеждой, а Юра побежал к машине. Вытянул руку щурясь на солнце, чтобы схватиться за дверцу и врезался в неё всем телом. Удар будто разрезал его на две половины — боль прошла от носа, рассекая грудь и придавила острым железом яйца.

«Ну и дебил» — хохотал кто-то сзади. Юру пнули по почкам, дали два раза по лицу и подняв за шиворот поволокли куда-то. Он попытался вырваться еще раз, отбиться, но шанса ему уже не дали — лысый маньяк совсем озверел.

Когда маньяк со слепу врезался в дверцу Андрюха понял что такое второе дыхание. Именно от смеха оно открылось у него тогда. Плечи расправились, в глазах прояснилось, мышцы окаменели и главное уверенность — она вернулась к нему — бери сколько хочешь, черпай ложкой.

Как он мог испугаться этого слепого крота? Этого задрота с лицом бухгалтера. Разве он воевал? Разве он разгонял митинги? Разве стоял в оцеплении на панкофестах? Убивал он за свою жизнь кого-нибудь кроме беззащитных женщин? Да он не видит дальше своего хера и может издеваться только над слабыми и то, без крыльев не обходится — человек видит эту сверхъестественную черноту и пугается — психическая атака. Но, сука, не сейчас!

Андрюха захохотал когда увидел, как бухгалтер машет ручками и шагает на своих тоненьких ножках-спичках, потеряв ориентацию в пространстве. Потом додик обернулся и продемонстрировал красную вертикальную борозду на морде и расквашенный нос. Подслеповатые глаза сузились до уровня среднекитайских и ни черта не видели вокруг, залитые кровью из разбитых бровей.

— Ну и дебил!

Был страшный маньяк, да весь вышел. Теперь осталось только доставить его в ближайшую ментовку и получить награду.

Андрюха врезал ему пару раз, чтобы успокоить и потащил к машине, в багажнике прокатается. Только такого мощного удара в спину он совсем не ожидал.

«Не трогай моего мальчика!»

Андрей влетел в противника прижимая его к боку Нивы, а потом улетел назад, отброшенный тяжелой рукой. Так и хрипели оба: он лежал на спине, пуская слюни, а очкастый стоял на коленях у машины, упёршись лбом в бесчувственное железо. А между ними парила размахивая крыльями разъяренная обнажённая амазонка. Реально, голая баба с крыльями. И она была очень зла.

— Ты! Ты обидел моего сына!

— Женщина, давайте не будем нервничать, — Андрюха сплюнул и пополз прочь.

Маньяк отлепился от машины, пошатнулся, постоял на коленях и упал лицом вниз.

— Юрочка! Сынок!

Забыв о ненависти, «голожопая» метнулась к очкастому, а Андрюха пытался сообразить. Сын? Голова не соображала: неудивительно столько принять ударов. Сын? Это мамаша Костяна что ли? Что тут вообще происходит?

Его схватили за ногу и потащили назад, к машине. Чёртова ведьма.

Андрюха пытался сопротивляться,цеплялся за землю, за какие-то щепки, которые разлетались в стороны. Голая старуха была сильнее и волочила его за собой как пустой мешок из под картошки, потом швырнула рядом с машиной и придавила ногой, как таракана. Очкастый еле ворочался рядом, Андрюха чувствовал его вонь: пот и одеколон.

— Юрочка, как ты? И крылышки не помогли? Почему ты долго восстанавливаешься? Где твоя сила?

Он закашлялся и что-то неразборчиво простонал.

Андрюха попытался вырваться из под голой пяты, но не осилил, только давление на грудь усилилось.

— Приди в себя, Юрочка! Мама здесь! Мама всегда чувствует, когда родной кровинушке плохо! Я здесь, чем помочь тебе? Хочешь лысого?

— Э, слышь — простонал Андрюха, — я бы попросил.

— Ножницы, мама. Там. Дай, я сам его прикончу и сразу станет легче.

Нога убралась с груди и воздух редкими потоками прошелся по лицу, как воздушные ладони. Андрей попробовал подняться и увидел очканавта напротив, который сидел прислонившись спиной к машине и смотрел на него, почти безразлично.

Тень накрыла Андрюху с головой и голая сморщенная задница встала между ними.

— Возьми, сынок.

Она протянула ножницы своему сыну. Андрюха сжал кулаки и шарил глазами вокруг в надежде найти хоть что-то нибудь чем можно защититься.

Мамка вручила ему ножницы и отошла в сторону, чтобы не мешать. Она знает, что в такие моменты его лучше не трогать, даже когда Юра слаб.

Крылья придают силы, но и сами нуждаются в подпитке. Если их долго не кормить, то начинается ломка, хуже чем у наркомана. Слабость, апатия, голод, бессильная ярость и ненависть. Весь этот коктейль ускоряясь до отвращения крутится в желудке и лишает сил, пока не превратишься в безвольного ползущего червяка, обтекающего слюной.

С ним бывало такое и раньше, до крыльев, но не такие сильные были откаты. С крыльями и бонусы ужасающе приятные и откаты почти до безумия страшные.

Лысый уже собирался уползать, испугавшись отблеска стали. Мама вопросительно посмотрела на сына.

— Не надо, — сказал он и поднялся, — я сам.

Для полного целительного эффекта нужно убивать лично, только тогда темная энергия переливается рекой и она чёрная как ночь, только тогда крылья наполняются темно-красной жидкостью и грубеют, как от возбуждения.

Юрий опьянел от чувства власти и хохоча восстал над жертвой, поднимая ножницы, как ритуальный кинжал.

«Хрен я тебе на коленях умру», — подумал Андрюха и встал во весь рост, хоть и с трудом. Покосился влево, девчонка уже переплыла речку и бежала прочь. Маньяк забыл про неё, ещё пару метров и она скроется в лесу, найдет ЖД или на дорогу выйдет, и всё у девочки будет хорошо.

Андрюха был готов теперь.

— Давай, — сказал он очкастому и грустно улыбнулся,- не тяни, слышь.

— Не бойся, Юрочка, мама поможет, — проскрежетала старая ведьма, но сыночек только отмахнулся и бросился вперёд. Андрюха закричал и сжал кулаки.

Катя вышла на берег задыхаясь и хватая ртом воздух. Никто не плыл и не летел за ней, но эти метры дались ей нелегко.

На том берегу закричал мужчина и она упала, поползла за ближайший куст в надежде скрыться, спрятаться, прижалась всем телом к земле и только тогда осторожно выглянула. Ужасную картину она не смогла забыть до конца жизни. Один мужчина убивал другого равномерными ударами чем-то острым в грудь, а второй только протягивал руки к нему, стараясь закрыться или оттолкнуть нападавшего зверя. За спиной убийцы медленно вырастали крылья — большие, чёрные, похожие на ветки огромного тёмного дерева. Двумя руками он работал как молотом в кузне — вверх-вниз, вверх-вниз. При каждом ударе одинокий фонтанчик крови взлетал и падал. А над этой ужасной картиной парила и хлопала в ладоши крылатая обнажённая женщина.