— Э-Э, — говорит Андрюха, Костян перешагивает через сумку, хлопает меня по плечу и говорит: «Это дед Игнат, всё нормально!» и бросается на домового.

Я закрыл глаза и с ужасом ждал выстрела. Но выстрела не случилось. Случились обнимашки.

— Однако, — тихо пробормотал Андрей, наблюдая за встречей старых знакомых, — всё-таки не любят тут городских.

Дед оказался из местных. Один из тех, кто остался доживать в разваленном перестройкой селе. А так как он был ещё и лесником в прошлом, то нам повезло что Костя был рядом. Стрелять дед умел. А вот одеваться не очень — я шёл замыкающим и разглядывал его старый, желтый от старости ватник, и огромные неудобные сапоги, и нечесанную, нестриженную башку, и борода выглядывала… Следить за собой егерь разучился еще во времена Первой Октябрьской Революции. Тем не менее напуганы были мы а не он. Вот что значит фраза «Прав тот, у кого ружьё».

— Долго тебя не было, Костя,-говорил он по дороге,- сколько лет не видел мать уже, а?

Костян только плечами пожал и покраснел.

— Занят он был, — помог Андрюха, — жизнь тяжелая. Слышь,как говорит Бог «Не суди и не судим будешь».

Дед оглянулся на него и только хмыкнул, а грузить продолжил другого парня.

— Мамка-то ждала вас. И тебя и брата. Всю жизнь тебя выглядывает, как свободное время у неё выпадает выходит к заборчику и в лес смотрит. Не появится ли сынок на дорожке.

— Могла бы и сама приехать,- спорил Андрей, хотя Костян о защите не просил, — или через кладбище страшно бабке идти? Понимаю, слышь, мы тоже чуть не обосрались пока добрели.

— А сына нет. Сын городской. Городским собакам хвосты крутить выгоднее чем деревенским коровам, — продолжал долбить мозг бедному Костяну старый, — а мамка ждать вечно не будет. Вот брат — он молодец. Помогает матери, приезжает. Деньгами поможет, воды наносит. У нас ведь газа так и нет до сих пор, умрёт мамка, а так и не поживет хорошо. Только обещают жирные твари — «все для села», а сами деньги крадут. Врагов за границей ищут, ироды, а главные враги это ведь они и есть. Меня бы на минуточку в столицу с этим ружьем — я бы им показал, кто в стране и армия и закон.

«Мама», — остановился Костян.

Нет у меня ни слов, ни фантазии, чтобы такие встречи описывать. Я же не Пушкин.

Замер наш Костянчик и рот открыл а на серёдке улочки бабулька стоит, вышла только из своей калитки и высматривает кто идет. А друг наш узнал её. А она его, вот в чем дело. И встретились они взглядами. Старушка в платке, накинутом наспех и в таких же как у деда страшных резиновых сапогах, а напротив белый как мел Костя и слезы у него по морде летят и руки дрожат. А потом он на колени как ухнет и к матери руки протягивает,а она вдруг бежит и я думаю «лишь бы не споткнулась, лишь бы не споткнулась». Бах, и она падает на колени и обнимает другана нашего. Я отворачиваюсь и нос вытираю рукавом. Андрюха подходит и сумку рядом ставит, смущенный как будто на воровстве бутылки у ребенка поймали. Хорошо, что дракона не забыли даже сейчас рядом держит. А дед бубнит что-то не смущаясь, кроет Костяна по совести почём зря. Дай людям вдвоем побыть, селюк необразованный, да что ему скажешь. Я ведь и сам в каком-то роде дед.

«Ну что же вы стоите!», — вдруг заговорила матушка Костяна.Оборачиваюсь, а они уже стоят, обнимаются, а дед всё бубнит, как заведенный. «Гости приехали, а мы их на улице держим. Игнат! А ну командуй!» И пошла совсем другая канитель. Жить стало хорошо и сытно.

Дед Игнат (лет сто ему, меньше не дашь) слушался маму Костяна, как старый солдат слушает президента — внимательно и с уважением. Сразу нас в обработку взял и в дом погнал. Хотел сумку подхватить, но Андрюха не дал(со всем уважением к возрасту)

Костя и его мама, остались позади, а нас завели в дом. Показали где раздеться и разуться, вручили тапочки резиновые и погнали умываться к подвесному умывальнику.С детства такого не видел, честное пионерское. Такая штучка, что нужно нажимать снизу вверх на пимпочку и на ладошки течет вода. Страшно неудобно, но ностальгией обливает как из душа. Даже вечно недовольный Андрюха оценил и умывался с удовольствием.

Бабушка принесла полотенца и смущенного Костяна, а нас забрали в дом. Дед ружье в углу поставил,а нас посадил на диванчик под иконами. Сам стол притащил (от помощи отказался) и сам его скатеркой белоснежной накрыл. Бабуля огромные кружки со сладким чаем притащила и нам вручила извиняясь вместе с огромными пирожками, мягкими как не знаю что. Я такой вкуснотищи не ел и не пил с детства, наверное. А ведь это было только начало.

«Чтобы я к такой матери не ездил, — прошептал мне на ухо Андрей, — слышь, Костян похоже неправ». «Не суди и тебя не осудят», — ответил я так же тихо и фыркнув Андрюха отвернулся.

Костян тихонько сидел на кухне рядом с мамой и даже не пытался помогать, да там Игната хватало с головой. Стол накрыли и началась жрачка. Огромные тарелки красного борща залитого сметаной и с кусками домашнего хлеба. Для вкуса чеснок и лук,кому что нравится. На второе картошка с мясом, политая жиром и салом. Компот в конце и самогоночка по желанию. Как же мы с трудом от последнего отказались! Когда матушка достала холодный кувшин с прозрачной жидкость внутри, я чуть не вырубился от противоречий в башке. Как слабость внутри пыталась меня сломать обещая, что «это один раз и только за встречу, а завтра стоп». Ага-ага. Проходили уже. Следующий раз открываешь глаза где-то в канаве если не на рельсах перед несущимся локомотивом, или на кладбище в могиле, которую сам вырыл. Нет, стоит только пригубить и это затянется еще лет на десять, если не навсегда, хули нам еще осталось?

Мы все трое это понимали и все отказались, пускаю слюни на пол — Андрюха даже подушкой прикрылся, а Костян прищепку на нос шутливо прицепил. Я просто жрать стал как не в себя, чтобы больше нихрена не лезло в желудок. Так и победил. Но самогоночка была высший класс, как слеза. Тут селюки нас сделали. Дед откушал с удовольствием, медленно с чувством и на нас поглядывал, будто издеваясь. Выпил, огурчиком занюхал и хлебушком закусил. Мы давились слюной, но удержались. Мы — молодцы!

Потом нам выделили гостиную и постелили огромную кровать. Дед ушёл домой и занималась этим бабка, а Костян пытался не мешать. Ему постелили на полу, а нас уложили двоем.

«Как-то это по-пидорски»,- сказал Андрюха, когда бабка ушла и захрапел на самом краю. Я уселся на противоположной стороне и попробовал дозвониться заике, пока Костян кормил дракончика. Похоже мобильной связи здесь не было.

«Не разделяемся», — говорил я. "Никогда не разделяйтесь',- учат фильмы-жутики. Ага, как же. На следующее утро мы всё и просрали. Все наработки по безопасности. Поэтому и рассказывать нужно про каждого отдельно. Насколько я понял,чего и как произошло и к чему в итоге привело.

Вот как было.

Костян проснулся первый. Всю ночь ему снилось детство, мама, тёплое парное молоко, первая любовь с косичками, первые друзья и даже первая училка Зоя Геннадиевна. Ух,как она детей не любила и пыталась это скрывать, но дети чувствуют. Между собой называли «Фашистка». Костя даже слышал как взрослые удивлялись кто такую к детям поставил, даже они понимали. Но и «фашистка» сейчас вспоминалась с ностальгией. Каждое лето она дочку стригла налысо, чем практически убивала характер бедной девочки. Костя с товарищами знатно над одноклассницей и дочерью училки издевались, тем более такой повод. Лысину ей пылью натирали, так что из под рубашечки вываливалась, в воду иногда бросали или атаковали с водными пистолетами. Всякое бывало — ностальгия. Интересно где сейчас эта девочка, — думал во сне Костя и,наверное, улыбался. А потом он проснулся и перестал прижимать к груди подушку. Два друга спали обнявшись в кровати. Заснять бы эту картину и показать Андрюхе, когда проснется (а лучше видео), но Костян считал себя выше глупых шуток про педиков.