—?

— Банду этих неудачников где нашел?

Он их не искал. Мудачьё слетается на хорошего человека как вороны на мусорку. Кое-кто ведь обещал встретить (на этом месте мне стало немножко стыдно) но проспал. Витька стоял на платформе беспомощно оглядываясь, где его и заметили, потом побродил по зданию вокзала, где его уже пасли и вышел пройтись осмотреть окрестности, когда его и перехватили. Заговорили, поулыбались, познакомились и отвели в сторону от людских глаз, а дальше уже известно что.

Витька перестал рассказывать и молча пил остывший чай. На меня искоса поглядывал и ни слова не говорил.

— Что смотришь?

Он пожал плечами, покраснел и ничего не ответил.

— Хочешь отдохнуть с дороги? Поспать? Я все равно на работу должен сходить. Хотя бы отпроситься, если отпустят. С деньгами туговато.

Витька кивнул, на дне кружки наверное кино показывали или Youtube подключили.

— Ты до сих пор их видишь?

Он кивнул.

— И сейчас тоже?

Опять кивок.

— Похоже нам будет о чем поговорить сегодня.

Я потерся спиной об стену и услышал легкое шелестение. Витька исподтишка подглядывал, но делал вид, что увлечён игрой с чайным пакетиком.

— Вижу, сказать что-то хочешь, друг. Так ты не стесняйся.

Витька пожал плечами и скучно посмотрел в окно.

— Всё из тебя клещами нужно вытягивать. Вижу, забыл ты меня. Это называется «крылья». Так и говори — «крылья». Не страшно. Скажи, что хочешь и я погнал, а вечером бухаем за мой счет.

Витя выпрямился и вздохнул.

— К-к-крылья…

— Вот молодец.

— К-к-как то странно.

— Продолжай.

— Т-там. У них. Т-тоже.

— У гопников тоже были крылья?

Витька кивнул и пришла моя очередь играться с пакетиком на веревочке. Входит-выходит. Замечательно выходит. Я как-то и не заметил наличие перьев у придурков. То что они торчали у меня из спины — это факт. То, что вижу их не только я, тоже похоже на правду.

— И у тебя.

Я встал,отодвинул стул и достал из шкафа щипчики, прикрывая коробку от друга.

— Ты только не удивляйся.

Он скорее испугался когда увидел странный инструмент, но виду не подал. Побледнел немного и только. Я пощелкал щипчиками перед глазами вспоминая текст записки.

Потом начал раздеваться. Витька ойкнул и отодвинулся к окну.

— Да не бойся ты. Посмотри, что видишь?

Я держа в руках футболку повернулся спиной к другу. Он сидел и глядел во все глаза. Спина чесалась и хотелось попросить его почесать, но это будет совсем уж по-гейски. Поэтому я терпел.

— Есть крылья?

— Есть.

— Большие?

— М-маленькие.

— А подробнее?

— Из спины т-торчат.

Вот когда не переживает — совсем другой человек, почти не заикается.

— Попробуй вырвать.

Пауза. Я обернулся, он сидел и глупо смотрел в глаза, как перепуганный пес.

— Ну, выкорчевать. Как на огороде бурьян. Оно видишь ли не полезно для моего здоровья. Так поможешь или нет?

Друг все-таки решился и дал мне знак повернуться к лесу передом, а к нему задом.

— Ну что там? — спрашиваю через пару минут.

— Руки проходят сквозь них. Это мираж.

— Ясно. Вот возьми щипчики и попробуй еще раз.

Он послушался и уверенно взял инструмент в руки.Я прислушался к своим ощущениям, легкое покалывание и все.

— Больно?

— Что там?

— Схватил и т-тяну. Потихоньку выходит, если крутить вправо-влево.

— Ну так дёргай!

И он дернул. Да так, что крылышко наружу и вытянул за один раз. Я обернулся и улыбнулся ему, чтобы успокоить перепуганного. В руке у парня дрожали щипчики с зажатым полуметровым пером.

— Дай-ка на минуточку.

Я забрал у него крыло, вернул щипчики и полез в шкаф, открыл коробку и кинул туда перо. Оно аккуратно легло между стенкой и яйцом, почти обнимая его в тесноте.

— А теперь повтори ещё раз, только быстрее.

Витька смело кивнул и не подкачал. Боли не было совсем.

«Да ты хирург, — сказал я, засовывая второе крыло в ту же коробку. — Слушай, мне на работу нужно. Вечером приду с пивом и все объясню. Ну, всё, что знаю сам. Видел коробку в шкафу? Не открывай ее. Там яйцо, его трогать нельзя. Нельзя его мочить в воде, кормить после полуночи и включать свет… Короче, не трогай».

— Где-то я это уже слышал, — задумчиво и почти не заикаясь размышлял вслух друг, пока я одевался. — А пинцет куда п-положить?

— Кидай на стол. Ты понял, что я тебе сказал?

— П-понял.

«Вот это поворот» случился уже через полчаса. Я уже к магазину подходил когда зазвонил телефон, и звонил не слон.

— Ну что там?

— М-м-ми-ми

— Я это, что случилось? Не нервничай!

Пришлось приложить немало усилий, чтобы понять напуганного друга. Яйцо ожило. Он скучал на кухне глядя в окно, когда в шкафу начала прыгать коробка. То есть сначала он подумал о крысах и шуршании хвостов, но когда дверцы стали дергаться от ударов изнутри, мнение поменял.

— И что там? — начал нервничать уже я.

— Я к-коробку открыл. Яйцо желтое и п-подпрыгивает. Скорлупа трещит. П-приезжай, Мишка! Я свет не включал и воду на н-него не лил, а оно с-скачет.

Пришлось выругаться, попрощаться и вызов сбросить. Конечно, я сказал, что скоро буду. Магазин вот он — рядом. Вон маленькая фигурка Толика бродит у склада. Дымок от папироски видно. Вон хозяин с телефоном круги нарезает, с кем-то разговаривает. Вон тётя Валя выглядывает из окошка. Похоже машину ждут, разгружать нужно. Чёрт побери! Как мне все это дорого! Прости, дядя Толя. Сегодня придется поработать за двоих.

Разговор с боссом был не самый приятный, но необходимый. Пообещал уволить, но дал последний шанс и отгул на сегодня. А я уже летел домой, пока Требухашка не разродился и Витьку не сожрал.

Пацан встретил меня на пороге, двери спокойно открыл и на кухню отвел.

— Спит. Успокоилось.

— Твою же дивизию, Витька, — разочарованный я пошел разуваться.

— Я д-думал щ-щас что-то вылупится.

— И что? Не вылупилось?

— К-крыльями обложилось и затихло.

Крылья обвивали яйцо, как лозы винограда крышу дома, и прижимались к нему тесно-тесно как дети к мамочке. Такие у меня ассоциации возникли, когда достал яйцо на стол. Теперь оно уже не было серым как раньше, а пожелтело и потрескалось. Нехорошие у меня ощущения были от этого натюрморта.

— Ч-что это?

— Яйцо, не видишь?

— А п-почему т-т-такого ц-ц-цвета?

— Не знаю, испортилось, наверное. В записке ничего об этом не писали.

— В какой записке?

Я махнул рукой и принюхался. Яйцо не воняло, но это еще ни о чем не говорило. Может и нет уже Требухашки, потому что кто-то слишком долго решается.

Я достал нож и сосед ойкнул.

— Кажется мне, милый друг, нужно пробовать. Или сейчас или никогда.

Под перепуганным взглядом Витьки я занес кулак над яйцом и замер. Не то чтобы боли боюсь, но порезы потом так долго заживают. Не научился человеческий эпителий быстро регенерировать.

— Всегда готов, — сказал я, и не давая себе шанса передумать провел лезвием по ладони, раскрывая кровавый кожаный рот.

«Ой,» — пробормотал Витька, когда первая красная капля полетела вниз и ударилась о серую плешь яйца, окрашивая серое и жёлтое в красно-бурое. Яйцо громко хрустнуло, но уцелело. Вторая капля упала следом и яйцо вздрогнуло. Скорлупа окрасилась в красный, трещины поползли вверх, уменьшаясь в размерах, поверхность немного пульсировала как пузыри на поверхности лавы. Мы смотрели молча, а я по мере сил поддавал кровавого топлива.