В общем, все, конечно, здорово — только вот рожи у всех уж больно кислые. Некоторые пятерки откровенно скучали, кто-то таращился на своих компаньонов так, словно видел их впервые. А кто-то — словно не хотел бы видеть их в принципе. Две пятерки сбились в кучу и волками зыркали на всех остальных — на войне это один из худших типов поведения.

Тут и там разносятся шепотки о происходящем — нередко панические. А кто не паникуют — те в принципе слабо понимают, что происходит. Ладно хоть наши шестьдесят человек — исключительно в «пятерках». Двенадцать полных отрядов, никого лишнего.

Жаль, полных — не значит полноценных.

— Смотри, Дима, видишь вон, двое? — спросила меня Горская, указывая на двух юношей в типовых синих мундирах Юноши явно уже готовы друг на друга броситься — столько ярости в глазах. Я кивнул. — Я тут послушала их немного. Они Младшие дети двух враждующих баронских родов. Просто ходят оба под одним графом, вот их и отдали в его пятерку. Они оба узнали об этом… да вот только что.

Сам капитан этого отряда стоял поодаль и откровенно обжимался с миловидной особой лет девятнадцати, тоже в типовом мундире. Видимо, еще одна «боевая подруга».

— … В общем вот! — слегка косно закончил свою речевку офицер, назначенный ответственным за дисциплину в сотне. — Не хулиганьте, в общем, и не ссорьтесь. Вы все нужны стране живыми, дружными и боеспособными. Если совсем нужда припрет… ну не знаю, потрахайтесь с кем-нибудь. Это мальчикам. А девочки вообще буянить не должны, потому что девочки! Такие дела… бойцы, ёк-макарёк.

Все три девушки в моей команде при этих его словах скривились. Юля вообще посмотрела так, будто война ожидается не с тварями, а вот конкретно с этим полноватым старичком в пышных погонах.

— Ха! — криво улыбнулся Виктор. — Военщина старой школы!

— Что это значит? — спросил я.

— Значит, что на втором месте в его жизни тупость, а на третьем — наглость.

— А на первом?

— Каменная задница. — презрительно хмыкнула Алиса. — Этот явно годах в семидесятых-восьмидесятых карьеру делал, а тогда больше всего ценилась способность сидеть над бумажками десятилетиями и правильно красить траву для начальства, а не сражаться.

— Золотые времена! — усмехнулся Виктор. — Что вы на меня так смотрите? Это же всегда грустно — когда армии приходится действительно сражаться.

Он прав, если так подумать. С этим все вскоре согласились. Но мнение о косноязычном старом офицере ни у кого не улучшилось.

Никакого военного обучения нам особо не полагалось — школяров здесь не было. Все молодые, от восемнадцати до тридцати, но уже прошедшие обучение магии, а значит либо окончившие военную кафедру, либо отслужившие. А о том, как вести бой в новых условиях, думаю, даже у высших генералов пока весьма смутные представления.

Но не позволять солдату сидеть без дела — важнейшая задача любой армии. Так что нам сразу пообещали, что за ближайшие семь дней «с целью оценки сил в распоряжении» на нас проведут практическое тестирование — серию поединков, физических упражнений, семинаров по тактике боя малых групп магов и прочее. Ну и, конечно, будут в свободное время гонять на тренировке по мере сил.

Вопрос одного паренька о том, что делать, если вдруг война, а он уставший, злостно проигнорировался.

Впрочем, любые занудные речи имеют свойства заканчиваться. Закончилась и эта — нам выдали типовую военную форму, тут же подогнали под размеры тела, и отправили на заселение в стоящие неподалеку общежития. На каждую пятерку выделили по целому блоку комнат, что всех порадовало.

Форма оказалась во многом схожей с гвардейской — темно-синяя, почти черная, с высоким воротником, украшенным золотыми символами, с двойным рядом золотистых пуговиц и гербом Империи на широком вороте легкого летнего пальто, которое многие тут же нацепили, спасаясь от дождя. Головных уборов нам не полагалось, что неудивительно для тех, кто готовился к преимущественно воздушным битвам.

Переодевшись, мы отправились заселяться.

— Ого, солидно живут господа студенты! — присвистнул Виктор, заглядывая в одну из комнат блока на последнем, шестом, этаже. Мы решили выбрать место повыше — летать тут все умели, а возможность быстро взмыть в небо порой незаменима.

Я согласно кивнул. В мое время даже высшая знать жила не сильно роскошней. Разве что жилплощадь была куда больше. В остальном светлые просторные комнаты общежития с огромными окнами, упругими аккуратными диванами, лакированными столами из красного дерева и полным набором бытовой техники в каждой комнате, в комфорте не уступали старинным дворцам.

— Да, это хорошая общага. — заглянула в идеально чистый туалет Алиса. — Тут еще вторая есть, для тех, кто победнее и не так знатен. Я там жила — она куда как хуже. Но, впрочем, тоже недурно, в отличии от общежитий для простонародья при обычных заведениях.

Заселились без проблем. Ожидаемо, полового разделения тут не было — раз селились все своими пятерками, то внутри отряда половой вопрос должен был решаться еще до прибытия на службу, а тут пусть сам отряд защищает своих женщин от внешней агрессии. Мы, впрочем, таки разделились. Мы с Виктором заняли одну комнату, Юля с Алисой вторую, а привыкшая к одиночеству и большому количеству личного пространства Маша — третью. Я успел услышать ее облегченный вздох — в палатке среди леса графской дочери явно недоставало одиночества.

Обустроившись и скинув наши небогатые пожитки, мы отправились в столовую. Она располагалась на первом этаже — персонал общежития трижды в день готовил на всех, плюс там все время продавалась различная мелочевка. Это со слов Виктора, который умудрился не прослушать инструкции по питанию.

Приближался час дня, и вскоре как раз должен начаться обед, на который всем положено явиться для учета.

Столовая тоже порадовала. После нашей весьма аскетичной жизни в палатке, в течение которой питались мы в основном размороженной или походной едой, отчего та же Маша откровенно страдала, белые накрахмаленные скатерти, лепнина на потолках и столы, уставленные первым, вторым и закусками, показались царским пиром.

Новобранцы здесь уже толпились — в поистине огромном зале с несущими колоннами выставили двенадцать круглых столов на пять персон, и все спешили рассесться. Было видно — зал вполне вместил бы и полную сотню.

Два отряда, что волками глядели на других на построении, сдвинули столы друг к другу и о чем-то шептались. К себе никого не подпускали даже с вопросами. Ну-ну, ребятки. Посмотрим, как вы, такие гордые и независимые, проявите себя в настоящих делах.

Надеюсь, все-таки, не настолько плохо, чтобы лишить нас одной шестой состава.

Два паренька, что чуть не подрались на том же построении, тоже привлекали внимание. Но уже в забавном ключе. Рассевшись в уголке, мы с интересом наблюдали следующую сцену: первый юноша бегом подлетел к столу, выбранному его командиром, да так, что аж стул уронил. Но это его не смутило — главное, что он уселся вперед оппонента. И теперь второй барон стоял у стола и никак не решался сесть, то подтягивая к себе стул, то отодвигая назад. Он умоляюще смотрел на своего командира, и ненавидяще — на оппонента. Но графский сынок решил, кажется, не вмешиваться, а расторопный юноша делал вид, что никто не двигает стул у него над ухом.

— Придурки. — фыркнула Маша. — Как их вообще до службы допустили?

— Трудные времена… — устало вздохнул Виктор, пододвигая к себе тарелку наваристого супа. — Рождают потребность даже в самых тупых людях. Ты смотри, Маш, они еще героями какими-нибудь станут!

— Очень может быть. — поддержал я друга. — Честолюбие и конкуренция в армии — не так плохо. Лишь бы в здоровых пределах. А эти двое явно теряют берега.

Последним в столовую вплыл запомнившийся мне безногий толстяк на сером диске. За ним шли четверо девушек, походивших скорее не то на горничных, на которых зачем-то натянули военную форму, не то на квартет секретарш крупного начальника. Видел что-то подобное, шерстя достижения и «достижения» современного искусства.